- А кто в этом виноват, мы сами. Когда десять лет тому назад, идиот Лешка разбил окно в лютый мороз, мы не предполагали, что это трагедия. Вспыхнувшая эпидемия ОРЗ, как говорили врачи, сразу унесла два десятка жизней. Другой пример, вон старостиха, живет здесь с 50 года, ей уже больше восемьдесят лет и если ничего не случиться, еще столько же проживет.

- Лешка не был идиотом, - сказал я, - он просто считал это заведение тюрьмой и хотел вырваться от сюда.

- А кто его здесь держал? - ответила мне Таня. - Мог бы уйти, у нас все таки не тюрьма.

- Конечно мог бы, но с чем он вошел бы в тот мир, ни образования, ни денег.

- К тому же, он бы там умер. - воскликнула Ирочка.

- Наверно. Я был тогда еще маленький, лет десять было, а помню, как Лешка приходил к нам в комнату, со своим другом Витькой и вот начинали они спорить. Я не могу точно припомнить их диалог, но это было примерно так. Лешка говорил: "...да пронимаешь ли ты, там все наши страсти, любовь, работа. Ты был когда-нибудь в зале на большой танц площадке, вот где бешенный ритм, жизнь, а в театрах, кино... Эх... Даже выпить бутылочку вина, водочки в компании, потискать девочек, этого всего мы лишены..." Витька же спорил, что не в этом счастье.

- А, интересно, Лешка с род дома сюда попал? - спросила Наталья.

- Нет. Его врачи откачали и прислали к нам..., когда ему было около двенадцати.

- Значит он попробовал выходит той жизни?

- Попробовал немножко.

- А я с род дома здесь...

- Борька, тебе же надо к врачихе, - вдруг вспомнила Ира. - Ты иди, мы за тобой уберем поднос.

- Чего запоздал? - спросила Пантелеймониха, когда я вошел в ее кабинет.

- Заговорился о проблемах...

- Хорошее занятие. Да ты садись, чего как пень застыл.

Удобно устраиваюсь напротив ее в кресле.

- Я то тебя вызвала, - продолжает врачиха, - тоже поговорить о проблемах. Ведь Николай тебе друг?

- Друг. Мы с ним здесь давно...

- Знаю. Но то, что он большой дурак тоже знаю.

- Да что с ним? Неужели он заболел?

- Нет, но я положила его на профилактику. И все из-за какой то женщины.

Я таращу на нее от изумления глаза.

- Из-за женщины? - как эхо повторяю я.

- Да, Николай молчит и не желает об этом говорить. Дело все в том, что он спал с одной из них и от этого получил осложнение...

Я оглушен, Колька спал с женщиной. Черт возьми, неужели это Танька.

- Простите, что перебиваю, но разве среди нас есть больные женщины?

- Больных нет, но... стерильность даже в половых отношениях нужна. Я не хочу читать тебе лекцию о гормонах и прочих выделениях у женщин, но Николай стерильностью пренебрег, это сразу отразилось на кожных покрытиях, началось раздражение и теперь все наши усилия сводятся к тому, чтобы заглушить этот процесс. Это для него не длительное лечение, после уничтожения очагов химическими препаратами, восстановление кожных покровов пойдет нормально. Слава богу, что он еще хорошо отделался и действие защитной системы организма не потребуется.

Я ошарашен от услышанного, но мне хочется защитить Кольку.

- Но Николай может быть и не пренебрег бы стерильностью, если бы он знал как защищаться и чем защищаться.

- Вот я поэтому тебя и вызвала. На возьми.

На стол высыпались пакетики.

- Что это?

- Презервативы... Но хочу тебя предупредить. Самый тяжелый у нас пациент Ира, ее надо беречь, у нее такая чувствительная кожа, что она может заболеть, даже почесав ее своими ногтями. А вот из остальных женщин..., не знаю кто был с Николаем, но для тебя они все здоровы Откровенно говоря, мне даже было бы интересно, если ты заведешь здесь свою семью.

- Почему интересно?

- Это научный факт, Борис. Вопрос весь в том. Будут ли у родителей с такой иммунной системой, здоровые дети.

- Мне это совсем не интересно. Зачем плодить пленников для этого заведения.

- Значит ты еще не вырос... Еще, хочу предупредить. К нам сегодня прибудет новая пациентка.

- Прибудет, так прибудет.

Я пожал плечами.

- Надо ей помочь. Она привезет с собой много вещей, после дез. обработки их необходимо собрать в комнате 17.

- Хорошо, поможем.

- Тогда иди и возьми эти.

Она кивает на презервативы на столе. Я их собираю и расталкиваю по карманам. В голове мечется сумасшедшая мысль - неужели Татьяна спала с Колькой.

В моей комнате на кровати сидят девчонки: Ира, Наталья, Таня и тревожно смотрят на меня.

- Ну что там? - первой не выдерживает Ира.

- К нам сегодня переводят новую пациентку, я должен помочь ей перенести вещи.

- А про Николая что-нибудь известно?

- Только одно, что он в дез камере.

- А я думала, что тебя тоже... в камеру...

- Ирка, ну что ты несешь, - напала на нее Наталья. - Борька даже близко к гантелям не подходит. Колька же ненормальный, каждый час отжимается. Конечно перенапрягся.

- Если даже перенапрягся, это не значит, что не заболел. Раз в дез камере, значит заболел.

Я вижу как девочки напряглись от этой мысли, от одного слова "болезнь" и вопросительно уставились на меня.

- Знаете что, я попытаюсь узнать все, попрошу у Пантелеймонихи разрешения поговорить с Николаем, - сказал им.

- Борь, если тебе надо позаниматься, мы тебе не будем мешать, мы тихонечко сыграем здесь на кровати в картишки..., - умоляюще просит Ира. Там, в холле наши бабки все время приставать будут... сделай это, сбегай туда, а тут все знают, что ты занимаешься и к тебе никто не лезет.

- Давайте. Вы даже можете пошуметь, я отключаюсь, когда что-то читаю.

- Борь, можно еще один последний вопрос, - это Татьяна, сейчас что-нибудь выдаст. - Скажи, зачем ты занимаешься? Ведь твои знания, твоя подготовка в иностранном языке здесь не пригодятся, они просто никому не нужны.

- Наверно я хочу чувствовать себя полноценным человеком и не думаю, что знания могут кому то не пригодится или повредить. Конечно, и здесь можно писать книги, что то творить... В Шлисенбургской крепости сидел в одиночке один царский узник по фамилии Морозов. Его посадили туда пожизненно, за покушение на его величество. Просидел он пятьдесят лет, пока его не освободила революция и вышел в полном здравии и со множеством статей в научных журналах и даже книгами, написанными в неволе, а за те знания что он приобрел в тюрьме, вскоре стал академиком...

- К сожалению революция здесь скоро не предвидится, нас освободят только катаклизмы... А если и освободят, то мы сдохнем в той жизни через день от обыкновенного ОРЗ или блохи... Ну ладно, занимайся.

Я действительно ушел в себя и не слышал азартных игроков на своей кровати. Очнулся от стука в дверь. Она приоткрылась и в комнату заглянуло расстроенное лицо Ани.

- Вот вы где? К вам можно.

Полноватая девушка не дождавшись ответа прошла к моей кровати и втиснулась между Таней и Натальей.

- Девочки... Я совсем..., - она чуть не разрыдалась. - Понимаете, Семена вызвала к себе врачиха и напихала ему это...

Она вытащила из кармана пакетик презерватива. Татьяна первая с любопытством схватила его.

- Но это же..., - она взглянула на меня и замолчала.

- Презерватив, - подсказала без стеснения Аня, - ему, Семену, предложила презервативы. С чего бы это, что я больна или он?

- Можно им и не пользоваться, - неуверенно говорит Таня.

- Конечно. Если бы не одно но... Когда Семен стал отказываться, она сказала, что всем мужикам выдала их, ради их же безопасности.

Теперь все головы повернулись ко мне.

- Это так? - спросила меня Таня.

- Да. Вот они.

Я выбросил из кармана несколько пакетиков на книги.

- Но зачем, о какой безопасности говорит Пантелеймониха?

- Я знаю, - опять кривится Аня. - К нам сегодня прибывает новая пациентка, по всей видимости, молодая стерва. Врачиха хочет обезопасить наших мужиков от нее.

Наступило молчание.