- Подожди, Пол. Хочу повторить - то, что я говорил о миллионе, касается и твоих друзей. Можешь им все рассказать. И прости старика за мальчишескую выходку, давно хотел померяться силой с русским еще раз. Ваши ребята были отличными солдатами, я всегда уважал их, хоть мы и были в разных окопах...

Ну, старик! Час от часу не легче, бросается миллионами ,как рваными рублями. Но на душе стало легче - я мог рассказать все Энди и Пачангу, не кривя душой...

Глава 7.

Богатых бездельников со всего мира в районе причала для частных яхт было всегда полно. Толстых и худых, лысых и волосатых, старых и молодых, мужчин и женщин объединяло одно - у каждого на шее болталось, как минимум, два фотоаппарата. Недаром ходил анекдот про американца, которого спросили, что он увидел в своем путешествии в Европу и он ответил, что не знает, так как еще не проявил свои пленки. Анекдот очень походил на правду: любое место эти лоботрясы на отдыхе сначала снимали, а только потом спрашивали, что это такое.

Полно было и ребят в форме, с которыми я еще недавно мог повстречаться во вьетнамских джунглях где-нибудь под Данангом. Здесь они отдыхали, чтобы вскорости снова вернуться в этот ад. Но, глядя на них, ни за что бы об этом не догадался. Они вели себя, как все прочие американцы за рубежом - горласто и по-хамски. Причем сами этого не понимали, просто считали, что там, где они находятся, тоже Америка, только чуть подальше, чем Вашингтон, от их родимого и богом забытого Бэкстона в какой-то зачуханной Аризоне. Правда, солдаты выделялись среди остальной толпы, как жирафы на лыжне, и держались группами. Трудно было быстро отказаться от выработавшегося навыка - чувствовать локоть или плечо напарника... По себе знаю, первое время в одиночку ходил, как голый среди толпы.

На сей раз, к моему удивлению, их объективы стреляли по нашей прекрасной яхте.

Я еще раз не удержался полюбоваться ею. Все девяносто шесть футов нашего кораблика были подтверждением, что корабли и самолеты самые красивые предметы в мире, сделанные человеком. Стройный корпус вызывал почти человеческое желание, а отражение в воде можно было сравнить только с женщиной. Я даже крякнул от удовольствия.

На палубе было пустынно, зато на мачте развевался под легким вечерним бризом длинный вымпел. Как только он разворачивался во всю длину, раздавалась пулеметная очередь затворов фотоаппаратов. Я пригляделся. Так. Идиоты! Остряки-самоучки! Они решили весь Бангкок оповестить о моем странном, на их кретинский взгляд, поведении! На вымпеле, реющем в закатном южном небе, красовалась надпись:

" Пол сегодня опять трезвый!"

Надо же до такого додуматься!

Пришлось буквально протискиваться сквозь толпу к сходням. Негодующие фотографы не пускали меня на собственную яхту! Я применил нечто вроде таранного прохода Эдика Стрельцова через штрафную площадку и они посыпались в разные стороны, как горох из стручка.

- Эй, ты, куда лезешь! Другим тоже поглядеть охота...

Ну, бля, точно очередь в нашем гастрономе. Жлобы одинаковые, только шмотки другие. Дошла очередь и до рукоприкладства - кто-то ощутимо ляпнул мне по шее. Этого только мне и не хватало. Не драться же в самом деле с этими придурками... Я поднял руки и громко заорал:

- Тихо, идиоты! Я и есть тот самый Пол!

Толпа застыла, будто их любимая команда получила пенальти. Воспользовавшись смятением в рядах противника, я закрыл лицо руками и рванул к сходням. Через пару секунд раздалась новая очередь - теперь снимали уже меня. Но было поздно,

я влетел в каюту и остановился, припирая дверь, словно толпа могла ворваться вслед за мной. Энди выглядел вполне протрезвевшим, а Пачанг вопросительно глядел на меня. Похоже, они и сами не ожидали такого громкого успеха от своей милой шутки и теперь не знали, как я себя поведу, а уж мой нрав они знали хорошо,

так что ничего приятно для себя не ждали.

Я перевел дух и вдруг мне самому стало смешно: представил всю эту сцену со стороны До меня дошло, - а что, шутка и в самом деле неплохая! Я расхохотался

искренне и надолго. Через секунду ко мне присоединились мои друзья. Вытирая слезы, в перерывах между приступами смеха, я только тыкал пальцем в сторону туристов и мотал головой. Слов у меня не было...

В ту ночь мы не спали. Я рассказал все до последней мелочи о своей встрече со старым самураем, они долго рассматривали мои руки, Пачанг сделал какие-то примочки и все трое молчали. Ситуация заставляла задуматься. Время от времени друзья меня переспрашивали и снова думали. Я сам раздирался противоречиями. Конечно, такой куш выпадает раз в жизни, но что он достанется нам не даром, ох, как не даром, тоже не приходилось сомневаться. Мне припомнились неизвестные преследователи в Сингапуре и в заливе, тот тип с непроницаемыми глазами и все это перемешалось в моей башке в странный калейдоскоп, который никак не хотел складываться в понятную картинку. Так, абстрактная живопись какая-то. Краски есть, а связи нет.

- Теперь я вам задам один вопрос, который даже вы сможете понять с первого раза - что мы будем делать?

Ответа я не дождался

Молча все улеглись спать, но сна не было ни в одном глазу. Утро тоже не принесло

радости, Пачанг сходил за газетами и в некоторых из них мы обнаружили фотографии странного транспаранта над нашей яхтой, а на одном снимке был я собственной персоной, только, слава Богу, с закрытым руками лицом. При снимках были довольно ехидные заголовки о пьяницах-янки, а одна газетенка даже сообщила наши имена и название яхты.

- Так, допрыгались, остряки, - мне было не до вчерашнего смеха - теперь вся эта

жемчужина Востока знает, кто мы такие. В том числе и те, кто за нами гнался в Заливе. Кстати, могу вас еще порадовать - мне кажется, этого типа из Сингапура я видел не далее, как вчера в отеле "Равенг". Хотя, может , и показалось...

Энди побледнел, но промолчал. Пачанг никак не выразил своих эмоций.

- Ничего страшного, Пол. Они и так знают, кто мы. Конечно, весь этот шум нам ни к чему, особенно после того, как ты нам рассказал о старике, но в принципе эти газеты не сообщили никому ничего нового. Это мы не знаем их, а они, похоже, нас знают и неплохо. Я думаю, что все это как-то связано вместе. А то, что ты видел в отеле, не так важно. Все равно, если они следят за нами, они рано или поздно вышли бы на нас.

Таец вслух высказал мысль, которая сидела в головах у нас всех и от этого почему-то стало легче, словно ты, наконец, узнал свой диагноз, пусть страшный, но зато достоверный.

К старому самураю на этот раз мы отправились с некоторыми предосторожностями - я открыто, как обычно. Позже - Энди с Пачангом, наблюдая, не будет ли за ними хвоста. Исии встретила меня смехом. Словно колокольчики в летнем лесу... Увидев газету с моей перекошенной и закрытой руками физиономией, я понял, что вызвало у нее этот смех. Мне было неловко и радостно одновременно. Порвав газету, я пустил обрывки в окно и обнял ее. Гибкое тело так прижалось ко мне, что между нами не осталось ни одного свободного миллиметра, вот только одежда...

Нас оторвало друг от друга легкое покашливание. В дверях появилось кресло с мистером Мацумото и верным Ван Ю. На коленях у старика была другая газета, но почти с тем же содержанием. Только вымпел читался получше. Старик смеялся.

- Отличная шутка, Пол! Твои друзья очень остроумные люди.

Я не знал, была ли это издевка или он говорил искренне, но решил ориентироваться на последнее.

- Да, мистер Мацумото, они веселые ребята. Особенно Энди. Уверен, что это его идея, Пачанг такое бы не сделал. Жаль, что это стало всенародным достоянием, а так шутка вполне...

- Ты прав, Пол. Жаль, конечно, что это все попало в газеты, но это пустяки. Через

пару дней какой-нибудь янки еще что-нибудь натворит и о вашей шутке все забудут. Так что нет причин для расстройства.

- Да я и не расстраиваюсь, просто впервые в жизни обо мне написали в газете...