Пачанг окончательно пришел в себя и с обычной учтивостью пояснил, что наблюдается легкий приступ радости по поводу того, что, кажется, этому головорезу (он имел в виду меня) опять хочется повоевать. Хотя он был не прав, воевать мне не особенно хотелось, но кое-какой смысл в его словах был. Меня душила злость на самого себя за то, что расслабился и так глупо подставился. Не заметить элементарную слежку притащить "хвост" на яхту! Это непростительно и я хотел реабилитироваться. Отсюда и моя злость. Все ясно, как божий день. Этот япошка явно не казался слабаком, так что впереди у нас будут неприятности, только вот откуда и от кого их ждать, пока не ясно. Но если нас зацепили - кому-то невтерпеж поближе познакомиться с нами. Ладушки, я готов. Да и ребята, кажется, думают о том же, хотя Энди возомнил себя экспертом в русском языке.

- Я все понял в твоей песне, только вот кто такие "самураи"?

По-японски да и по-английски, наверняка, эти самые самураи звучат по-иному, а мой английский, увы, зиял в этом месте словарным провалом. Оставалось окольными понятиями объяснять, что имел в виду неизвестный мне автор знаменитой песни. Энди понял, так же, как и Пачанг. Снова я заметил уже знакомые мне вспышки. Видимо, песня только подтвердила его подозрения. Это было не слишком весело. Если так, то противник у нас попался крутой. Это же надо - так напугать Пачанга. Мой дикий вокал подтверждал, что у меня тоже на душе скребли кошки. И не за прошлые промахи, а при мыслях о тревожном будущем, которое, судя по всему, должно скоро наступить. Впереди лежал Бангкок, эта самая жемчужина Юго-Востока, как высокопарно именовал его Энди. Там-то все и разъясниться. Если нас не пощупают за вымя еще в море. Грустно, девушки...

После моего ночного концерта команда вновь отправилась досматривать сны, а мне

захотелось поиграть в кошки-мышки, все равно торопиться никуда не надо. Запомнив картинку на мониторе радара я еще, для страховки нарисовал ее на оборотной стороне карты и резко поменял направление, внимательно наблюдая за экраном. Часть судов продолжали свой путь прежним курсом и видимых изменений я не заметил. Потом я поменял курс еще раз и довольно основательно. Теперь, если кто-то все-таки преследует нас, он будет вынужден сделать этот же маневр. Есть!

Какое-то судно, причем по сигналу на радаре явно не джонка, изменило курс и снова повисло за нашей кормой. Интересно поглазеть, кому это так хочется гоняться за нами? Я лег на другой галс, теперь мы шли параллельными курсами навстречу друг другу. Наш незнакомый брат оценил мой маневр и стал забирать влево, прямой встречи не получалось. Жаль, но в бинокль я все-таки разглядел его - нечто вроде самоходной баржи с кормовой надстройкой, никаких людей на палубе... Названия не рассмотрел. И все. Маловато, но все-таки кое-что.

Я посмотрел на компас, произвел некоторые коррективы и лег на курс в Бангкок.

Глава 5.

Пхай-Ривер была оживленной, как дорога в час пик. Наша наемная небольшая джонка-такси с подвесным мотором "Меrcury" ловко уворачивалась от других таких же лодок, лодочек и настоящих кораблей. Куда и зачем мы направлялись, я не знал. Пачанг вчера после ужина отвел меня в сторонку и заговорщицки сообщил, что меня желает видеть один большой человек. Он произнес это так, что я явственно увидел заглавную букву в слове большой. Вот так - Большой! И все. Ничего больше Пачанг не соизволил объяснить и теперь я мог только гадать, куда все-таки мы направляемся.

Впрочем гадать мне скоро надоело. Поживем - увидим. Проплыв немного вверх по реке, мы пристали к прекрасно оборудованному причалу для частных судов. На мой беглый взгляд это был просто спальный район Бангкока для о-о-о-очень небедных людей, если судить по парусным и моторным яхтам у причала. Но свои выводы пришлось держать при себе, так же, как и пистолет, уютно пристроившийся у меня за ремнем на спине. Пачанг расплатился с лодочником-таксистом и мы молча медленно пошли по бетонному пирсу. На небольшой площадке располагалась автостоянка, а посередине маячил "кадди" величиной с небольшой крейсер. Водитель в непонятной форме при виде нас почтительно распахнул двери. Пачанг кивнул ему, как старому знакомому и предложил залезать в этот саркофаг на колесах первому.

Моя каюта на яхте была ненамного больше салона этого автомонстра. Пачанг по-свойски открыл бар и ловко откупорил банки ледяной "колы". Я пытался запомнить, куда мы едем, но затемненные окна и однообразие домов по сторонам делали это занятие пустышкой. В конце-то концов, я ведь доверял Пачангу, так о чем мне беспокоиться?

Лимузин остановился в уютном дворике дома вполне европейского типа. Шофер услужливо распахнул дверцы и мы попали в руки то ли слуги то ли дворецкого, одетого, однако, в спортивное, хотя и дорогое на вид, кимоно.

- Мы что, на соревнования по джиу-джитсу приехали? - начал было я, но чувствительный толчок в бок указал мне, что надо бы заткнуться и помалкивать в тряпочку. Внутри дом представлял причудливую смесь запада и востока кондиционеры соседствовали с китайскими вазами, японскими акварелями, суперсовременный телевизор стоял на инкрустированном перламутром изящном столике, которому место было только в музее восточных искусств.

Пройдя по узкому коридору, стены которого украшали явно абстрактные картины, мы неожиданно остановились перед резной деревянной дверью. Я, конечно, полный болван в искусстве, но даже до меня дошло, что этой двери цены нет. Тончайшая резьба, инкрустации, явно редкие, неизвестные мне породы дерева, от которых исходил тонкий незнакомый аромат. Короче, по этой двери давно Эрмитаж или Лувр плачет. И открылась она бесшумно, словно сама собой. Слуга исчез, как привидение, просто растворился в воздухе, но удивляться было некогда, Пачанг благоговейно, но твердо вошел в комнату.

-- Э, братец, а ты тут частый гость, - пронеслось в моей голове, но высказывать эту догадку вслух было бы, пожалуй, глупо. Я напустил, как мог, на себя полное смирение, смешанное с благоговением и стоял, ожидая сам не зная чего. Откуда-то сбоку, словно призрак, появился человек в кимоно. Таких здоровяков я давненько не видел. Разве что Славка из нашей группы "Красных Крыс", да только где они и где я. Амбал (как мысленно я его окрестил) был далеко не молод, хотя и не решился бы точно назвать его возраст. Здесь можно сорокалетнего мужика принять за мальчишку, а девяностолетнему старцу дать не больше пятидесяти. Восток, ничего не попишешь. На голове у него была странная шапочка вроде тюбетейки, богато украшенная. Мне она показалась китайской, но уверен я не был. Да и внимание мое было занято другим, я ждал, что последует за всей этой странной заварухой.

Задняя стена раздвинулась и на кресле-каталке появился, как я понял, хозяин всего этого великолепия. Пачанг склонился, чуть не достав лбом пол. Амбал тоже. Моя спина была не столь гибкой и я отвесил нечто вроде неуклюжего реверанса. Хозяин показал нам на кресла у стены. Все происходило в полном молчании, слышался лишь гул моторчика в кресле. Амбал занял место за спиной водителя этой коляски.

Мы расселись, кресло с калекой остановилось напротив нас, тогда я смог рассмотреть подробнее этого человека. На вид ему было где-то под шестьдесят, но я уже знал, насколько обманчива на Востоке внешность. Он был сед и стар, но в его неподвижной, прикованной к креслу фигуре чувствовалась могучая сила. Я ощутил, что просто попадаю под его влияние, хотя он не произнес даже междометия, отчего мне чертовски стало не по себе. Мистика какая-то.

Попытавшись вырваться из под этой силы, я скривил губы в гримасе, должной изобразить непринужденную улыбку и закинул ногу на ногу. Неожиданно старец улыбнулся в ответ, глядя на мои маневры. Улыбка была открытая и мне как-то сразу стало легче. Пачанг и старик заговорили по-японски. Я понял только несколько слов и одно из них было - "сэнсэй". Видимо, Пачанг говорил обо мне, а я делал морду шлангом и осматривал комнату. Старик подъехал ко мне вплотную.