- И кто же возьмет на себя смелость поведать об этом?

- Вы, - сказал жандарм. - Больше некому.

Юран не спал. Он думал, что вокруг творится какая-то мышиная возня, только вот мыши какие-то... величиной со слона. Почти десять дней во дворце - об императоре ни слуху, ни духу, как будто и не было его никогда.

Раны ныли, но, слава Богу, все пули попали в мягкие ткани, жизненно важных центров не задев. Заживет до свадьбы.

Вспомнилась Лючия, в смысле - Люська. Вспомнилась и Галя, тоже, между прочим, симпатичная.

Вспомнилась мама. Маме он обещал появиться четырнадцатого, а сегодня уже шестнадцатое.

Не забыть бы ей позвонить завтра...

Семнадцатое января

Шепчук сидел за столом, будто лом проглотил. Также скованно вела себя и Дарья Михайловна Васильчикова, хозяйка квартиры, и только ее муж Филарет с Идеей Петровной оживленно болтали.

Вчера Георгий вместе с Розой и Ирой уговорили Идею Петровну не ехать в Питер на ночь глядя, а отложить поездку на утро. Та согласилась, как ни странно, с условием, что Шепчук переночует у них. О, женское коварство! Если бы знал Ювенальевич - ни за что бы не остался на ночь, нашел бы постоялый двор: ровно в пять утра мама Юры подняла на ноги весь дом и сказала, что пора ехать. Пока умылись, пока позавтракали, пока то да се - прошел час, за ночь дорога сильно обледенела, так что по прямой дороге добрались до Питера к восьми утра и к девяти добрались до Васильчиковых.

- Чаю? - Дарья Михайловна посмотрела на Шепчука.

- Лучше водки. - Ювенальевич был явно не в духе и жалел уже, что связался с Юриной мамой.

- С утра? - Госпожа Васильчикова округлила глаза.

- Что вы, это шутка! - замахал руками Георгий. - Я ведь за рулем.

Тут дверь в комнату распахнулась и на пороге возник Ваня. У кадетов на сегодня назначено было первенство по плаванию, в бассейн нужно было прийти к полудню, так что Иван позволил себе поваляться в постели подольше. Но едва он услышал, что кто-то с утра пришел, как поспешил встать и привести себя в порядок. Так что теперь он предстал перед гостями свежим и бодрым.

- Доброе утро, - поздоровался он.

Мужчина в очках и с бородой, казалось, где-то попадался Ивану на глаза, а вот полная пожилая женщина - Иван про себя назвал ее бабушкой - была совсем незнакомой.

- Доброе, - хором ответили взрослые.

- Это сынок ваш? - спросила бабушка у папы. - Как звать?

- Иваном. - Папа опередил маму, которая только-только собралась ответить. - Филаретыч, познакомься - это наша родственница, Идея Петровна. А это, - он обернулся в сторону полузнакомого дяденьки, - Георгий Ювенальевич Шепчук.

- Да? - Иван задохнулся. - Я вас узнал, вы про осень поете.

Шепчук не знал, куда деваться. Он по профессии был педагогом и даже некоторое время преподавал рисование в татарской деревне под Уфой, но с тех пор напрочь забыл, как общаться с незнакомыми детьми.

- Ой, что ж это я! - встрепенулась вдруг Идея Петровна. - Я фотоальбом с собой принесла, показать всех-то...

Ювенальевич готов был наброситься на бабку и задушить ее. Какого лешего он вообще поперся в этот Волхов, ведь мог просто позвонить.

Тем не менее все пересели на диван, Идея Петровна раскрыла на своих коленях потрепанный семейный альбом и начала представлять всех, начиная с двоюродного дяди Филарета Ильича - Марян-Густава Возницкого.

Шок ожидал всех на десятой странице альбома.

С фотографии улыбался щербатым ртом не кто иной, как Ваня Васильчиков.

- Мамочки, - простонала Дарья Михайловна.

- Господи, Божья твоя воля, - перекрестилась Идея Петровна.

Шепчук присвистнул. Филарет Ильич потер виски.

- А почему я без зубов? - немного обиженно спросил Ваня.

От дарения императору живого крокодила пришлось отказаться: откуда неучтенный крокодил в Питере? Кто его ввез? А лицензия где? Проверят обязательно.

Вторым затруднением являлась охрана. Вносить живого крокодила в приемный зал было бы небезопасно и трудоемко, эффект не оправдывал затраты.

Ну и, в-третьих, зачем государю живой крокодил? На цепь он его посадит, что ли?

- А чучело крокодила? - предложил чешуйчатый, разглядывая висящий на люстре муляж крокодильчика.

- Вы предлагаете вас выпотрошить и начинить тротилом? - усмехнулся Гиви Зурабович.

Крокодил пристально посмотрел ему в глаза:

- Послушайте, Муурики, почему вам доставляет такое удовольствие третировать меня?

Гиви Зурабович не смутился, хотя ничего не выражающий взгляд гада многих вводил в состояние ступора.

- А вы мне не нравитесь, - ответил он. - Особенно после того, как вы съели Никиту, а потом облажались.

- Во-первых, в истории с Никитой не я напал на него с топором, а он на меня. И во-вторых, я вам деньги плачу. Какая вам разница, удалась акция или нет? Вы не заказчик и даже не координатор - вы обеспечиваете акцию.

- Вот и не требуйте от меня больше, чем просто обеспечения. Что вы там насчет чучела говорили?

Крокодил вновь посмотрел на муляж.

- Мы подарим меня в качестве чучела. Я как следует высохну, устрою себе разгрузочную недельку, в тренажерный похожу - глядишь, скину килограммов пятьдесят.

- Вы все равно очень тяжелый.

- Мы объясним это тем, что внутри - металлический каркас.

- Да? - скептически поморщился Гиви Зурабович. - Черт с вами, звоню в посольство, авось, возьмут подарочек.

- Мне не надо авось, - поправил гад, - мне нужна стопроцентная гарантия.

- Я вам не страховая компания. Делаю, что могу.

Чертов финн, думал Крокодил, кто мне тебя сосватал?

Через пятнадцать минут Гиви Зурабович вернулся.

- Удивительно, но они согласились. Как раз, говорят, вовремя позвонили, сбились с ног, не знают, что русскому царю подарить. Двадцатого пришлют транспорт.

- Прекрасно! - Крокодил достал из жилетки трубку, забил в нее потуже несколько беломорин и начал пыхтеть. - Сегодня же надо заказать ящик длиной три метра.

- Куда такой длинный? - начал ворчать вечно недовольный Муурики.

- Это минимум, надо бы шесть... А хвост придется сложить. - Гад осклабился и добавил: - Вдвое.

Гиви Зурабович неодобрительно поцокал и вновь отправился звонить.

Фужеры еще раз звякнули, на этот раз - только два, потому что Галя уже без памяти лежала в кресле.

- Комарик, не юли! - Палец Юрана мельтешил перед носом штабс-ротмистра. - Куда царя подевали?

Витя Комарик находился уже в том состоянии опьянения, когда все кругом были такими милыми и приятными людьми, что не имело уже никакого значения, сколько у них ног и имеется ли у них хвост. Однако служба была превыше всего.

- Юран, дорогой ты мой человек! - Он ухватил кентавра за шею. - Пойми я тебя уважаю и ценю, героизм твой трудно переоценить, но не имею я права говорить тебе, где он. Это гос... пос... черт. Секрет, понимаешь?

- Я все монимаю. - Юран выпил уже три бутылки, поэтому язык у него заплетался не меньше, чем у Комарика. - Я только одного монять не могу: царь где?

Ротмистр зарыдал.

- Не плачь, Комарик, - спохватился Возницкий. - На-ка, выпей еще...

Попойка началась неожиданно. Сначала Юран доложил Комарику, что его скорей всего начнет искать мама, поскольку он обещал вернуться не позднее, чем через неделю после Рождества. Ротмистр рассвирепел и потребовал отчета: почему так поздно доложил? Юран тоже за словом в карман не полез и сказал, что понятия не имел, зачем его используют, а если бы знал, что в него стрелять будут, то еще бабушка надвое сказала, согласился бы он или нет.

Слово за слово, молодые люди чуть не разодрались. В конце концов Комарик ушел, чтобы отдать необходимые распоряжения по данному вопросу. И вдруг оказалось, что Юрана уже начали искать, причем не кто-нибудь, а Георгий Шепчук, рок-певец, которого, кстати, сам Комарик очень любил. Нанятый Шепчуком сыщик докопался до того, что из участка Юрана не отпустили. Правда, потом люди Волочкова взяли сыщика в клещи и посоветовали прекратить дело. Но Шепчук-то не остановился. Кто знает, до чего он сам успел дойти?