Эрнст Малышев

Дьяволенок

Жаннет редко возвращалась домой поздно. На этот раз она надолго задержалась у своей подруги Пат Мирсонс, живущей в пригороде. Та уговаривала ее остаться на ночь, но Жаннет не согласилась. Какая-то неведомая сила заставила ее сесть за руль автомобиля и с непривычной для нее скоростью помчаться к себе домой ночью, под проливным дождем, по мокрому, скользкому шоссе. С визгом скрипели тормоза, машину на поворотах заносило, а она безостановочно жала и жала на педаль газа, увеличивая и без того бешеную скорость. Внезапно из темноты свет фар выхватил темную человеческую фигуру. Прямо посередине автострады, не обращая внимания на ливень, шел мужчина, одетый в помятые, до неприличия широкие брюки, босиком и в наброшенном на плечи каком-то неопределенного вида плаще. Жаннет едва успела затормозить. "Шевроле" несколько раз крутанулся вокруг своей оси и с заглохнувшим двигателем остановился рядом с прохожим. Тот, не обращая внимания на протестующие возгласы девушки, сел на сиденье и застыл, уставившись перед собой. Причем Жаннет заметила, что до дверцы он даже не дотрагивался рукой. Она как-то сама собой открылась и, подождав пока мужчина не усядется на место, плавно закрылась. Только сейчас она смогла рассмотреть его внимательнее. У него был точеный профиль, как на древнеримских монетах. На высокий лоб свешивалась промокшая прядь русых волос. Глаза с длинными, как у девушки, ресницами, пожалуй, для мужчины были несколько великоваты. Большего за поднятым воротником насквозь промокшего плаща разглядеть не удалось. Жаннет попыталась было еще раз возразить против такой бесцеремонности, но он повернул голову и так посмотрел на нее, что она, не говоря ни слова, включила зажигание и, развернув машину, поехала домой. Вдруг она услышала его странный булькающий голос; - - Скорее, надо скорее. Надо домой, к тебе домой. Неожиданно она заметила, что машина совершенно ее не слушается. Когда она нажимала на педаль акселератора, машина, наоборот, сбавляла скорость, когда пыталась тормозить - движение ускорялось. Причем особенно легко и свободно автомобиль вписывался в повороты, что ей, как правило, редко удавалось. Она бросила руль и с изумлением заметила, что без всякого ее вмешательства машина продолжает движение. Она посмотрела на незнакомца, сидевшего абсолютно невозмутимо, как будто его это и не касалось. Затем он произнес: -- Покажи дорогу к твоему дому. Я не знаю, где ты живешь. Меня надо спрятать... Скорее спрятать. Никто не должен знать про меня. Я с другой планеты. Я убежал... Я хотел помочь вам, тебе, вашей планете. Мне запретили. Но я все равно убежал. Я принял ваш облик. Я очень хотел помочь, но никто не понимает этого. Мне говорят, я сумасшедший, что меня надо... изолировать. Ты должна верить мне и не бояться. Я взял ваш облик, одел вашу одежду, чтобы вы не боялись. Но вы все равно боитесь... и не понимаете, что я хотел помочь вам. Теперь меня ищут. Меня найдут, мне будет плохо, очень плохо. Я не хочу, чтобы было плохо. Но они найдут, все равно найдут... Потом он замолчал, странно дернул головой и откинулся на спинку сидения. Жаннет даже не пришлось показывать дорогу: едва она успевала подумать, как машина следовала в нужном направлении. Жаннет искоса поглядывала на незнакомца и размышляла: "Похоже, что он не врет. Неужели правда... Пришелец! Вот тебе и летающие тарелки! А если сумасшедший, тогда почему машина идет самостоятельно и даже, похоже, стала читать ее мысли? Нет, пожалуй, все-таки Пришелец!" Вскоре "шевроле" остановился у се дома. Она быстро вышла из машины и зашла внутрь. Инопланетянин неотступно следовал за ней. . Жаннет зажгла свет в прихожей, сняла плащ и, скинув туфли, сунула ноги в домашние тапочки. Пришелец неподвижно стоял около двери. С его мокрого плаща падали капли воды и на полу рядом с грязными следами, оставленными босыми ногами, блестела мокрая лужица. Жаннет хотела было сказать, чтобы он снял плащ и отправился в ванную комнату, как с удивлением заметила: незнакомец уже стоит одетый в комбинезон, плотно обтягивающий тело, и на его ногах были тапочки, обыкновенные мужские тапочки! "Чудеса, да и только", - подумала Жаннет. У нее в доме сроду не водилось мужских тапочек. Кивком головы пригласив Пришельца следовать зя собой, она вошла в сумрачную гостиную. Не включая света, подошла к бару, плеснула полстакана неразбавленного виски и, скрестив ноги, уселась в свое любимое кресло. Жаннет здорово устала от этой сумасшедшей гонки. Около трех лет назад она вместе с родителями попала в автомобильную катастрофу. Те, сидевшие впереди, погибли сразу, не приходя в сознание, а ее через пять месяцев, измученную непрерывными скитаниями по хирургическим клиникам, привезли домой, где еще около двух месяцев она находилась под присмотром сиделок доктора Эхинеса, сделавшего ей две операции. С тех пор она страшно боялась быстрой езды. И как это сегодня ее понесло в дождь домой, да еще с такой скоростью... Инопланетянин, неподвижно стоявший в центре комнаты, дотронулся пальцем до люстры, которая тут же ярко вспыхнула, высветив каждый уголок гостиной. И вдруг ей стало не по себе от взгляда голубых глаз незнакомца. В них таилась неземная, тысячелетняя мудрость. Казалось, они проникали в самые сокровенные частицы души, в каждую клеточку мозга, всколыхнули всю глубину ее сознания. Затем прохладная ладонь опустилась на ее пылающий лоб и странный, булькающий голос произнес: - Ты теперь совсем здорова... Она прислушалась к голосу своего организма и действительно почувствовала, что куда-то ушла боль, постоянно гнездившаяся в правом подреберье, исчезла тупая ноющая боль в верхней части черепа. При столкновении она вышибла ветровое стекло. Схватившись рукой за щеку, почувствовала, что под пальцами нет кроваво-красного рубца, так уродовавшего некогда красивое лицо. Жаннет вскочила с кресла и бросилась к зеркалу. О, чудо! Шрама как будто и не бывало. На нее глядело хорошенькое личико молодой женщины, почти девушки. Тщательно ощупав руками все тело и, не стесняясь взглядов постороннего, спустила с худых плеч просторную кофточку. На гладком белокожем теле не было заметно ни одной царапины, ни одного даже самого маленького шрама. А ведь врачи, борясь за ее жизнь, безжалостно изрезали и искромсали тело, покрыв его многочисленными шрамами. Обернувшись, она увидела, что незнакомец наклонился над полом, поднял неразбившийся стакан с капелькой виски на дне и понюхал. Подошел к ней ближе и, указывая на стакан, пробулькал: - Это яд! Ты больше не будешь пить... Действительно, последнее время то ли от гнетущего чувства одиночества, то ли от попытки заглушить болевой синдром, как назло усиливающийся к вечеру, она много и часто пила. И потом она, буквально зачарованная, смотрела, как стакан, мягко оторвавшись от ладони, медленно, слегка покачиваясь, поплыл по комнате, вылетел в распахнутое окно и растворился в вечерней темноте. - Кто ты все-таки? Откуда? - спросила она, пристально глядя на него. - Я - оттуда, - кивком головы он указал на небо, с медленно просыпающимися после дневной спячки звездами. - Тебя действительно надо спрятать? - не унималась Жаннет. - Да, - коротко ответил незнакомец. Пришелец пробыл у нее почти неделю. Все эти дни и ночи, не вставая с места, он просидел на чердачном перекрытии у слухового окошка, напряженно вглядываясь и вслушиваясь в звенящую тишину. Она несколько раз в день поднималась к нему по крутой лестнице, предлагая различную еду, кофе, чай, напитки, но он всегда вежливо отрицательно качал головой. Правда, однажды, когда она особенно настойчиво пыталась всунуть ему в руку теплый сэндвич с чашечкой дымящегося ароматного кофе, он сказал: - Мы никогда не едим. По ночам она, почти не смыкая глаз, молча лежала на широкой кровати и думала о вернувшем ей здоровье и красоту незнакомце. Наконец, на седьмой день, не выдержав, она поднялась в его убежище и, взяв за руку, повела за собой в спальню; повернула к себе лицом и бесконечно долго вглядывалась, утопая в манящей теплотой и лаской голубизне его глаз. Затем прижалась головой к груди, медленно опустилась на колени и прильнула губами к тыльной стороне его ладони, покрывая ее бесконечными поцелуями... Утром, едва открыв глаза, она увидела, что он стоит у кровати уже одетый в свой комбинезон-кожу и что-то протягивает ей: в раскрытой ладони переливался золотистый шар. - Отдай сыну, - сказал он, отводя в сторону глаза. - Какому сыну? И почему именно сыну? - спросила Жаннет. - Через три месяца у тебя будет сын, мой сын! - ответил незнакомец. - Откуда ты знаешь? - Я знаю! - Но что он будет с ним делать? - Он будет знать! Разрыдавшись, она вскочила с кровати и бросилась ему на шею, исступленно целуя и приговаривая: - Не уходи, я не смогу без тебя, возьми меня с собой! - Тебе нельзя. Там другое, все другое! Ты не сможешь там. - Тогда останься со мной! - Нельзя, я не могу здесь жить! Я так устроен. Я хотел стать как вы... Я не смог. Я хотел вам помочь, очень помочь. Мне не разрешили. Они уже знают, где я. Они идут за мной. Пусть мне будет плохо, но там мое, все мое. Я должен быть там. Я буду там. Мне никогда не было так хорошо, как с тобой. Я буду всегда помнить тебя. Береги сына. Не забудь отдать ему это... Его тело окутало зелено-серым туманом и он исчез. Исчез, как будто его никогда и не было. ...Прошло три месяца, однако никаких особых перемен в своем организме Жаннет не замечала. Но однажды ночью она проснулась от острой боли внизу живота. Затем боль быстро прекратилась, и она почувствовала, как из нее вылилось что-то горячее... Включив настольную Лампу и откинув одеяло, Жаннет увидела между своих бедер светло-зеленый комочек. Испуганно вскрикнув, она соскочила на пол и обнаружила, что комочек на ее глазах стал принимать форму маленького ребенка: сначала появилась головка, затем стали вырисовываться ножки, ручонки. Тельце задвигалось, новорожденный издал невнятный писк. И вдруг его тело стало вытягиваться, росли разбросанные в стороны руки, увеличивалась в объеме голова, в мягких деснах появились зубки. Вскоре на кровати лежал пяти-шестилетний голубоглазый мальчик, очень похожий на незнакомца, но со странно подергивающейся шеей. Ребенок приподнял голову, обвел комнату внимательным взглядом и звонким с металлически оттенком голосом спросил: - Я давно здесь? - Нет! - Как ты назовешь меня? - опять задал вопрос мальчик. - Тэдди. - Хорошо, мне нравится это имя! Мы будем жить здесь? - Нет, мой мальчик, мы переедем отсюда, - Жаннет сразу сообразила, что неожиданное появление у нее в доме такого большого ребенка вызовет у соседей немало пересудов и сплетен. Да и мальчику наверняка все это будет неприятно. Кстати, она давно уже приценивалась к небольшому ранчо, находившемуся в живописном месте. Оно располагалось далеко от города, рядом с лесом. Соседние фермеры заглядывали туда достаточно редко, что особенно устраивало Жаннет. Все-таки в ее возрасте иметь шестилетнего сына несколько преждевременно. На следующий день Тэдди уже ходил по двору небольшого двухэтажного домика с маленьким палисадником, в котором росло множество цветов. Своим поведением мальчик не походил на обыкновенного ребенка. Этот маленький голубоглазый старичок обычно усаживался в тени большого дуба, росшего у самой калитки, и пристально смотрел вдаль, как будто видел то, что не доступно простым смертным. Жаннет, как всякая заботливая мать, хотела его накормить, но после состоявшегося между ними диалога прекратила всякие попытки это сделать. - Тэдди, ты почему ничего не ешь? - спросила Жаннет. - Я не хочу. - Но ведь ты тогда не сможешь вырасти. - Я вырасту. - Да, но ты не будешь таким здоровым и сильном, Как. твой отец. - Я буду. - А ты знаешь, кто твой отец, а заодно, может ты мне скажешь и откуда он? - Оттуда, - и ребенок кивнул на небо. - Но ведь все нормальные люди должны питаться, - настаивала Жаннет. - Я не как все. Я другой, как мой отец! Однажды под вечер она заглянула к Тэдди и застала его за странным занятием: ребенок забавлялся тем, что заставлял двигаться и летать по комнате различные предметы. Вот он взглянул на вазу с цветами, стоявшую на подоконнике, и та медленно поплыла по воздуху и переместилась на шкаф, а одна роза из букета подскочила вверх, несколько раз перевернулась в воздухе и влетела в стакан с апельсиновым соком, находившимся на тумбочке перед кроватью мальчика. Он его не пил, но Жаннет каждое утро упрямо ставила стакан со свежим соком. Едва он посмотрел на коробку цветных карандашей, как они, выпрыгнув оттуда, изобразили на потолке яркую разноцветную радугу. - Тэдди, что ты делаешь? - воскликнула Жаннет. Он повернулся, внимательно поглядел на нее и сказал: - У тебя болит рука. А рука у нее действительно болела, полчаса назад она рубила овощи и чуть не оттяпала большой палец на правой руке. Она заклеила залитую йодом рану пластырем и, чтобы не беспокоить сына, держала руку за спиной. Он подошел, взял ее правую руку и провел но ней пальцем. Довольно глубокая рана тут же затянулась, края кожи сошлись вместе, не оставив никаких следов, а отклеившийся пластырь порхающей бабочкой полетел к мусоросборнику. Гости у них бывали довольно редко. Чаще других заезжала на видавшем виды "оппеле" соседка Молли Стигенс с десятилетним сыном Чарли. У него был прогрессирующий паралич обеих ног, а левая нога ниже колена представляла собой лишь сухую, обтянутую серой кожей кость. Пока женщины болтали между собой, мальчики занимались обычными делами. Тэдди расположился на своем излюбленном месте, а Чарли, сидя в инвалидной коляске, вырезал из дерева забавные фигурки животных. Когда соседка усаживалась в машину, Жаннет, которо! особенно было жаль бедного Чарли, вспомнила о том, как сын залечил ее рану на пальце. Она позвала Тэдди и попросила: - Мой мальчик, посмотри, пожалуйста, на ноги бедняжки. Тэдди молча подошел к машине, затем отдернул штанину левой ноги больного ребенка и медленно провел по ней ладонью от ступни до колона. На глазах изумленных женщин под серой кожей вдруг надулись бугры мышц, зазмеились синие вены, кожа приобрела привычный белый оттенок, а скрюченная нога выпрямилась и плотно утвердилась на ступеньке коляски. Когда Тэдди то же проделал с правой ногой, Чарли, впервые вставший на ноги, бросился на колени и стал истовыми поклонами благодарить избавителя. Тот повернулся и молча пошел к дубу. Потрясенная Молли хотела последовать примеру сына, но Жаннет попросила ее сразу уехать и никому не рассказывать о случившемся. Молли, разумеется, не смогла удержать язык за зубами. И вскоре со всей округи к ранчо Жаннет потянулись больные и калеки. Однако особое столпотворение началось после несчастного случая, происшедшего с водителем грузовика-фургона на дороге, проходившей недалеко от дома Жаннет. Водитель развил скорость свыше ста миль в час, на крутом повороте грузовик занесло и он врезался в скалу. Следовавшие по дороге водители нескольких машин вызвали полицию и успели вытащить пострадавшего до плрыва искореженной машины. Вокруг быстро собралась толпа, а один из дорожных зевак, видимо, врач, попросил всех отойти подальше, пощупал пульс на безжизненной руке и сказал, что парень безнадежен. Проезжавшая мимо Жаннет притормозила. Узнав о случившемся, она поехала домой. Доехав до ранчо, оглянулась и, увидев, что толпа не редеет, подошла к Тэдди и спросила: - Можешь ли ты что-нибудь сделать для несчастного? Тэдди кивнул головой и направился к распростертому телу; наклонился и провел ладонью от головы вниз до кровоточащих размозженных ног. Лежавший на земле смертельно раненный человек, почти не подающий признаков жизни и находящийся в состоянии клинической смерти... вдруг ожил, зашевелился, открыл глаза и неожиданно тонким для его массивного туловища голосом спросил: - Какого дьявола вы здесь столпились? Затем встал на ноги, оглядел изодранные в клочья, залитые кровью рубашку и брюки, посмотрел на разбитую догоравшую машину, опустился на колени и громко, навзрыд, не по-мужски зарыдал... Ошеломленные случившимся, изумленные зрители расходились по машинам, настороженно глядя вслед уходящей фигурке мальчика со странно подергивающейся шеей. К сожалению, этот эпизод омрачил жизнь Тэдди. Слава о чудесном исцелении быстро разнеслась по штату. Однако священник пресвитерианской церкви преподобный отец Смит в одной из проповедей громкогласно объявил о дьяволенке, недавно поселившемся в здешних местах. Особенно исступленно святой отец начал безумствовать в проповедях после случая, когда прозрела слепая от рождения четырнадцатилетняя девочка, едва Тэдди дотронулся пальцами до ее глаз, вечно закрытых белой пеленой бельма. Трубный бас святого отца возвещал, что только кознями дьявола можно объяснить чудодейственную силу, таящуюся в руках ребенка. Несмотря на то, что число исцеленных и излеченных больных непрерывно росло, некоторые граждане поспешили записаться в сторонники преподобного Смита. Количество таковых особенно возросло после пожара, когда церковь ночью неожиданно вспыхнула и мгновенно, как факел, сгорела, а испуганного до полусмерти, полуживого проповедника с искаженным от страха лицом подобрали пожарные. Тронувшийся умом отец Смит непрерывно твердил о каком-то дьяволенке, из глаз которого вылетело колдовское пламя и испепелило святую обитель. Однажды распоясавшиеся молодчики, подогретые добрыми порциями виски, подъехали на автомобилях к дому Жаннет. Вскоре весь двор был окружен толпой разгневанных краснолицых мужчин, размахивающих охотничьими ружьями и револьверами и требовавших немедленно пристрелить этого дьяволенка. Испуганная Жаннет схватила Тэдди за руку и попыталась спрятать его в спальне, однако тот вырвался и вышел во двор. Когда перед толпой хулиганов появился этот шестилетний ребенок, одетый в выгоревшую на солнце клетчатую рубашку и серые брюки, из-под которых виднелись обыкновенные босые ноги, а не дьявольские копыта, как утверждал отец Смит, фермеры замолчали. Все, как завороженные, смотрели на хрупкую фигурку мальчика, спокойным и уверенным взглядом обводившего перекошенные от злобы лица. И внезапно каждому из них стало невыносимо горько и стыдно за человеческую глупость и подлость, заставившую их, крепких и здоровых мужчин, обрушить свою ненависть на этого беззащитного ребенка. Толпа поредела, а вскоре и последний из фермеров сел в свой "линкольн" и включил двигатель. С этого момента Тэдди словно подменили: если он и раньше был угрюмым и необщительным ребенком, то теперь целые дни и ночи напролет проводил в своем новом убежище. Он выбрал небольшую мансарду с маленьким окошком, выходившим на восток и, неподвижно сидя на подоконнике, пристально смотрел на небо, причем его взгляд был всегда направлен только в одну точку, одну-единственную точку... Вконец обеспокоенная состоянием ребенка, Жаннет не выдержала, поднялась к нему и протянула предмет, оставленный инопланетянином. Тэдди поднял на нее глаза и произнес: - Я ждал. - Как? - не могла не спросить Жаннет, - ты знал, что тебе оставил отец? - Знал. - И ты у меня его не попросил? - Я ждал. - Ты знаешь, что с ним делать? - Знаю. - Ты хочешь туда, к отцу? - Да. . - А ты разве сможешь там жить? - Да. - Но ведь там... - Да, другие, но я как они. - Мне будет очень тяжело без тебя! - Знаю. Но ты выйдешь замуж. У тебя будет дочь. Она будет как ты. Как все вы. А я другой. Мне надо туда. - Ты никогда не вернешься? - Нет. Тэдди, зажав в кулаке шарик, быстро выскочил во двор... Жаннет, глядя в окно, видела, как он, раскрыв ладонь, поднял вверх, к Солнцу, ослепительно сияющий шар. Он вспыхнул. Обрушившийся на Тэдди каскад искрящихся лучей, как покрывалом, окутал его тело алмазным дождем, и маленькая фигурка растаяла в рубиновом пульсирующем мареве...