- Иди сюда, любый, - позвал его тихий голос, шедший от раскидистого дерева с переплетенными стволами. - Иди, мой коханый, не бойся.

Максим ступил под полог кроны. Лунный свет погас, сумрак сгустился, но зеленая дымка осталась, и из нее проступило знакомое прекрасное лицо, тонкие руки, протянутые ему навстречу. Девушка то ли пряталась за разветвлением двух стволов, то ли вырастала из самого дерева.

- Дульси? - прошептал Максим. Голова его кружилась, тело стало легким-легким, почти невесомым, и он без страха принял ее объятия.

- Мавка я, лесная русалка, - засмеялась девушка, прижимая его к своей, пахнущей мятой и весенними ландышами груди. - Ты обознался, дурненькый мий. Это желание любви, тоска о ней робыть нас схожымы.

Эти несколько украинских слов прозвучали для Максима как музыка, вернули ему детство и мову отца, из которой когда-то он любил добывать отдельные слова-коштовности и любовался-мылувався ими.

Он запустил пальцы в распущенные зеленые волосы Мавки, шелковистые и живые, как мех зайчика, которого сто лет тому назад случайно поймали на охоте друзья отца и принесли ему, маленькому. Стал целовать ее кожу, которая смеялась от каждого прикосновения, пить из губ ее вкус терна и малины, диких груш и перезревшей солнечной земляники.

- Но ведь ты погубишь меня, - выдохнул Максим, на миг оторвавшись от русалки. - Замилуешь, залоскочешь, а потом затянешь к рыбам в омут.

- Дурненькый мий, - горячо отвечала Мавка. - Это бабусини казкы. Даже нежить живет прыстрастью, одной только страстью! Люби ж меня, кохай! До знемогы, до жаху, до безтямы... Возьми меня!

Максим почувствовал, что еще немного - и он потеряет сознание.

- Но ведь ты... не женщина, - пробормотал он. - У тебя нет тела.

- Зато у меня есть четыре дупла, - смущенно шепнула ему на ухо Мавка.

Когда, поднявшись, луна все же пробилась сквозь густую крону, а от реки дохнуло холодным ветром, она легонько отстранила его, поцеловала на прощанье теперь ее губы горчили придорожной полынью.

- Иди, мой солнечный, повертайся к своим. И никогда не бойся ни живых, ни мертвых, ни тех, кто на полпути. Знай, что даже камень хочет жить: катиться с горы, лежать не под гнетом скал, а в стене дома, летать подобно птицам... Иди, мий легиню!

К машине Максим шел с закрытыми глазами, но не наткнулся ни на одно дерево. Напротив, когда неверная нога попадала в какую-нибудь рытвину, всегда вблизи находилась дружески настроенная ветка, чтобы поддержатьего.

На их поляне было тихо и спокойно. Костер прогорел. Возле него, под деревом, спал, завернувшись в пансионатские одеяла, бывший двойник вождя мирового марксизма. Ируля спала в машине. Рядом с ней, предположительно, было его место.

"А где же Тофик?" - подумал Максим, но на большее его не хватило. Дурно, тошно, кружится голова - спать, спать, спать! Он с сомнением посмотрел на машину, даже потрогал холодное железо... Консерва "Ируля", - готовая к употреблению в любом виде... Нет, к черту, только спать!

Привалившись к горячей спине Магга, Максим стянул с него половину одеяла и тут же отключился.

Утром и Магг, и Ирина в один голос стали жаловаться, что они вчера чем-то отравились: ночью, мол було дурно, снились жуткие кошмары, болел желудок... Максим скромно промолчал, а Ирина вдруг вспомнила заметку в газете об отравлениях самыми что ни на есть распрекрасными грибами.

- А куда подевался Тофик? - перебил ее Максим, вспомнив свои ночные безуспешные попытки осмыслить загадочный факт исчезновения джинна-недоучки. Кто его видел последним?

- Тофичек, - чуть ли не пропела Ируля. - Выходи к завтраку. Мы тебя заждались.

Из травы, где лежал сосуд с ручкой, полыхнуло знакомым холодным огнем, и пред ними явился заспанный джинн-недоучка. Он был явно смущен вниманием к своей скромной персоне, и Максим с внезапным теплом в сердце поблагодарил провидение за этого слугу-мальчишку.

После завтрака разошлись, как говорится, на все четыре стороны - искать ближайшую дорогу. Буквально через десять - пятнадцать минут Ирина подняла такой радостный крик, будто ее изнасиловал как минимум взвод солдат.

Дорога оказалась рядом - лесная, позаброшенная, вся в колдобинах и узловатых корнях, выпирающих из песка. Максим сел за руль и стал осторожно пробираться к находке Ирули. Кое-где машину пришлось подталкивать, в других местах черная красавица, завывая мотором, ломилась через кусты как танк, и Максиму было ее по-человечески жаль.

Решили ехать до первого указателя или населенного пункта, чтобы выяснить, куда занесла их магия Тофика, помноженная на его вчерашний испуг. А уж потом разберутся, что делать дальше.

- Благородный Ки-ихот, - сказал Магг, который, несмотря на солнечное утро и лесную идилию вокруг, выглядел озабоченным. - Ты не забыл, что сегодня Королевский обед в твою честь? В шестнадцать ноль-ноль по-местному времени.

- Ты от постоянного "вздрагивания" все перепутал, - съязвил Максим, вспоминая их ужин и свои странные ночные похождения. Ируля права: мало того, что они здорово набрались, так еще и, несомненно траванулись. - Меня ждут через пять лун. Принцесса Дульси дважды оговорила срок.

- Опять вы свои дурацкий маскарад затеяли, - гневно фыркнула Ирина. Принцесса, благородный рыцарь... Какой он тебе Ки-ихот? Максим он, понимаешь?! Мак-сим!

Липовый генерал-майор, всем своим видом показывая, что он даже слушать не хочет глупую женщину, смиренно доложил:

- Её Высочество, конечно, никогда и не в чем не ошибается. Однако она ориентировалась по календарю Норманы. А наши пять лун равны вашим трем.

- Черт бы тебя побрал! - выругался Максим. - Что ж ты раньше молчал?! А если нас куда-нибудь в Карелию, например, занесло?

Он машинально прибавил газу, спросил:

- Судя по твоему многозначительному сопению, ты выложил еще не все гадости? Давай, что припрятал.

- Ко мне вернулось чувство опасности. И к Мамеду тоже.

- Кажется, накаркали, - проворчал Максим, выглядывая из окна машины.

Километрах в пяти на юго-запад над лесом прошел военный вертолет и скрылся за деревьями.

"Похоже, "Ми-24", - подумал Максим. - В армии их еще "крокодилами" называли... Опасная гробина..."


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: