Сейчас в светлом каменном покое княгини было пустынно, только в углу Малфрида заметила нескольких волхвов, которые ползали на четвереньках и что-то шептали негромко. Такие солидные служители богов, а ползают по указанию древлянки Малфриды.

— Ну что, получается? — спросила она их.

Один из них, худой, скорее молодой, чем старый, но какой-то старообразный, вскинул на нее гневное лицо.

— Если обманула, если потешиться так над нами хочешь… Я сам в ваших древлянских лесах не единожды бывал, заклятия постигал, но чтобы такую тарабарщину творить… Издеваешься?

Два других волхва, солидные и аскетически худые, тоже оторвались от бересты, на которой были сажей выведены какие-то знаки, и сурово поглядели на боярыню. Это она составила заклинание безграничного доверия, выбрала самых сильных из местных чародеев и заставила плести чары, тянуть невидимую нить от стены до стены. И каждый, кто переступит через эти невидимые нити, не сможет рассуждать здраво, а будет только доверять послушно. Волхвы водили руками, шептали странные звуки, каким Малфрида их обучила, но она все оставалась недовольной. И что это киевские чародеи такие слабосильные? Не чета древлянским, говорила, чем и обозлила несказанно. Но ведь Ольга повелела повиноваться ведьме во всем.

— Да я бы и сама управилась, — почти прошипела в ответ ведьма, оскалив ровные белые зубы, — сама бы сплела чары, коли б дитя под сердцем не носила.

Это они понимали. Даже самая могущественная чародейка обречена на бессилие, когда беременна. Но все равно… чтобы ползать… Она же только и твердит, что сил у них маловато, чтобы просто кинуть с руки заклятие.

И тут Малфрида, видя, что они все еще мешкают, наклонилась к главному из них, этому молодцу старообразному, и сказала негромко, чтобы лишь он услышал:

— Похоже, что сила у тебя только на разгулище на Лысой горе была, Коста волхв. Но в турью шкуру тут рядиться ты уже не можешь.

Его глаза широко распахнулись. Пробормотал: неужто это она с Кощеем там была? Но Малфрида уже отходила. Застыла за креслом княгини, стояла, опустив голову с надвинутым до глаз покрывалом, лишь порой поглядывала со странной улыбкой, наблюдая, как Коста и прочие с новым усердием стали наводить знаки, сличая с рисунками на бересте.

Но вот за дверью раздался гул голосов, шаги, движение. Волхвы, как раз успев закончить, поспешили отойти. Двери тут же распахнулись, стремительно вошла Ольга — быстрая, порывистая, серые глаза почти белыми кажутся от напряжения. Каково это ей — древлян поганых в лучшей своей гриднице принимать!..

Малфрида стояла, потупив очи. Ни на кого не глядела, но все улавливала: и как Ольга торопливо взошла на возвышение и опустилась в кресло, как сопровождавшие ее ближайшие советники и воеводы занимали места на скамьях. А потом Малфрида ощутила приближение самих древлян. Как — и сама не понимала. Но словно видела, как они неторопливо всходят в невиданный ими доселе богатый каменный терем, как стараются держаться степенно, не выказывая восхищения княжескими палатами.

Она подняла глаза, только когда они начали входить и дверную арку. Потом взглянула туда, где стояли, сцепив пальцы и опустив головы, Полянские волхвы. Их губы почти не шевелились, но Малфрида знала, что они наговаривают ее заклинание. Она сама стала его нашептывать, хотя понимала, от нее сейчас мало толку. Но все же…

— Инда согни, шшш, кара, белла, согни выю, нррааа…

Действительно, нечто невразумительное на первый взгляд, если исходить из местных наговоров, где уже забыты все щуки леса и ветра, звериный говор, где остались только слова. Но что такое слова? Они почти не несут магии, они слабее…

Малфрида следила за послами, как они переступают незаметные на полу знаки. Волхвов среди них нет, никто ничего не почувствовал. Вот то один, то другой шагал через заветную черту, она следила за их поступью — двое или трое из них были в сапогах, обмененных на торге, но большинство в обычных древлянских постолах [62], хотя и богато отделанных, выложенных проволочными узорами, украшенных речным жемчугом. Постолы придерживали завязанные крест-накрест ремешки с металлическими пряжками, обертывая ноги поверх меховых онучей до самых колен.

Только когда все послы выстроились полукругом перед княгиней Киева, Малфрида взглянула на их лица. Некоторые показались смутно знакомыми. Но для себя ведьма отметила главное: они были уже под действием заклятия. И хотя продолжали держаться достойно, но словно утратили прежнюю невозмутимость, оглядывались по сторонам, цокали восхищенно языками, даже улыбались. Ну чисто дети престарелые… доверчивые. Значит, получилось заклинание у Косты и его приспешников.

Ольга приветствовала их словами:

— Вижу, гости добрые ко мне пожаловали.

Ее нарочито спокойный голос никак не вязался с ее прежней порывистостью движений. Могла себя держать в руках княгиня. Малфрида даже подивилась ее силе духа, ощутила уважение. Ведь общалась с княгиней все предшествующие дни, знала, как ту гнет страх и ненависть. А вот поди же…

Древляне кланялись Ольге неглубоко, с достоинством, как и положено мужам в летах — лишь чуть склоняя длинноволосые головы. Но улыбались.

— Да, явились мы, княгиня.

— Так говорите, что привело вас ко мне?

— Ты сама, поди, знаешь, — выступил вперед их выборный, степенный седой старик, высокий и значительный по виду. Вот только его светлая, приветливая улыбка как-то не вязалась с его почтенным обликом — будто умиляет и радует старого древлянина что-то. — Ведь мы уже отправили к тебе посыльного с вестью. Ты знаешь, что случилось.

Ольга смотрела на них и молчала. Послы стали переглядываться, словно в недоумении. Потом начали говорить, вроде как и по отдельности, но почти перебивая друг друга.

— Мужа твоего мы убили, Игоря Киевского…

— Он как волк расхищал и грабил наши земли…

— Наши люди собрали вече и порешили: если волк повадился к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьем его.

— Вот и погубили мы Игоря, чтобы нас не погубил. Это мудро и справедливо.

— А наши князья хорошие, потому что берегут Древлянскую землю…

— Князь Мал среди наших правителей самый значительный и родовитый, пойди за него.

— Куда же тебе теперь самой без мужа? Муж любой бабе нужен. А Мал у нас — молодец в самом соку.

— Тебя Мал выбрал в жены.

— А сына твоего Святослава мы тоже к себе возьмем. И сделаем с ним все, что захотим, если ты не будешь послушна мужу.

Тут Ольга резко встала, и древляне вмиг как по команде ушли.

Малфриде с ее места не было видно, что отразилось на лице княгини, но понимала, что Ольгу более чем возмутила подобная открытая доверчивость древлян.

И они это уловили. Перестали улыбаться, смотрели исподлобья. Лишь кое-кто стал коситься по сторонам, заметив, что вместе с княгиней повставали и ее воеводы. Но не трогались с места, не сводя глаз с Ольги.

Несколько мгновений в гриднице было тихо. Малфрида неожиданно отметила, что ее развлекает создавшаяся ситуация. Надо же, древлянка Малфутка бы сейчас вся дрожала от страха, а вот душа ведьмы Малфриды только забавляется происходящим.

Наконец княгиня взяла себя в руки. Сказала спокойно:

— Это все, что вам велено передать мне?

Старшина послов негромко, но твердо произнес:

— Остальное тебе передавали с посыльным, княгиня. Ты знаешь, о чем речь. И знаешь, что будет, если с нами что-то случится. Знаешь, какой силой владеют теперь древляне и… кому мы приносим жертвы!

«Чернобогу и Морене приносят, — почти весело думала Малфрида. — Мне бы хотелось на такое поглядеть».

Но она заставила себя вспомнить про Игоря, который любил ее… и которого любила она… кажется, что любила. Она попыталась возродить в себе ненависть к этим людям, но ничего не получалось. Ей было просто любопытно.

Ольга медленно опустилась в кресло. Молчала. Постепенно стали успокаиваться и окружающие. Малфрида заметила, как на Ольгу глядит ее Свенельд. Один миг, один жест княгини — и он невесть что может сотворить.