— О большом белом цветке, что цветёт раз в сто сорок земных лет кроктариаской ночью? — конечно я помнила ту странную историю, которую командор рассказал мне за ужином, едва сдерживая стоны от боли после ранения.

Тогда я заметила в его глазах пелену, что ясно выдала мне, как сильно он скучает по дому. Так же, как я по своему.

— Имя этого цветка — лайлэйн.

Внутри стало тепло от понимая того, что он зовёт меня так же.

— Но это всего лишь легенда, Тайен, — я подошла ближе. — Мне приятно, что ты зовёшь меня именем легенды твоего дома. Ведь оно так похоже на моё, которое дали мне родители.

— Потому что это послание. Я заподозрил это ещё в самом начале, и, кажется, не ошибся.

— Я не понимаю тебя. Какое послание?

— Ты помнишь, я говорил тебе, почему кроктарианцы исследуют Вселенную? Что именно мы ищем и почему? Мы утратили фертильность — возможность самим воспроизводить свой род. Мы слишком много взяли от своей планеты, разучились дорожить ею, и тогда Кроктарс отнял у нас способность самим рожать своих детей. Когда население сократилось в десятки тысяч раз, дав возможность морям и суше Кроктарса вздохнуть спокойнее, мы всё же поняли, как можем сохранить популяцию. И стали создавать детей искусственно: выращивать их в пробирках до года — порога выживаемости. Но со временем стало понятно, что большинство зачатых в пробирке, даже при воспитании в семьях, теряют с каждым поколением эмоциональную стабильность.

— Плод в утробе матери уже получает закладку рефлексов, в дальнейшем развивающихся в способность формирования моральных ориентиров, — я поняла, о чём он говорил. — Связь с матерью очень важна, а вы стали этого лишены.

Тайен сел в кресло напротив моей постели, а я опустилась на кровать. Он уже говорил мне, что именно по этой причине — исследовать, как зарождается жизнь в других мирах, понять, какую цепь эволюции они упустили — кроктарианцы и покоряют чужие миры. Но, возможно, потому что они причиняют боль другим, им и не дано воспроизводить себе подобных?

— Мои сестра и брат, особенно Яра, подвержены сильным нарушениям. Мой эмоциональный фон тоже далеко не идеален, Лили. Но сейчас не об этом. На Кроктарсе была группа учёных, которая предложила симбиотировать население планеты с другими расами, они утверждали, что только так мы начнём возвращать себе способность деторождения, но Совет решительно отмёл это предложение. Представители правящих семей не хотят кровосмешения. Но мы подозревали, что эксперименты всё же начаты.

Внутрь меня стала просачиваться тревога. Я не понимала, к чему ведёт командор, но где-то в подкорке поселилось жуткое чувство. Во рту пересохло, но я продолжала внимать рассказу инопланетянина.

— Когда код твоей крови совпал с моим по тридцати параметрам, в то время, как у большинства землян он совпадает с нашим максимум по двадцати, я озадачился, Лили. Ещё более странным было узнать твоё имя.

— А что с ним не так? — сердце начинало стучать всё громче.

Тайен встал и потянулся к графину с водой, налил в стакан и протянул мне. Дрожащими пальцами я обхватила холодное стекло и поднесла к губам, с наслаждением приняв в себя глоток, а потом ещё и ещё.

— Что ты помнишь о своих родителях, Лили?

45

— Что ты хочешь этим сказать, Тайен? — я встала и прошлась по комнате. Захотелось отереть влажные ладони о платье. Всё это бред. Сумасшествие какое-то. — Их отняла у меня Программа. Их забрали вы!

Я резко развернулась к командору и гневно посмотрела. Плевать, что нарушаю субординацию, и он может запихнуть меня в клетку, как его братец с сумасшедшей сестрой поступили со своими источниками.

— Лилиан, — командор тоже встал и подошёл ко мне. — В Программу никогда не попадали Анжела и Виктор Роуд.

— Не может быть! — я в ужасе отшатнулась. — Но я сама видела, как чёрные плащи увели их и посадили в машину!

— Я не знаю, кто это был и почему их забрали. Думаю, твоя мать была кроктарианкой, одной из тех учёных, а отец землянином.

— Мои родители любили меня! — я почувствовала, как горячие слёзы стали собираться в уголках глаз. — Они не могли проводить надо мной эксперименты.

Тайен взял меня за плечи и немного сжал, заставив посмотреть на него.

— Они проводили их над собой. А ты — удачный результат. Твой брат — нет, но не ты, Лили. Потому они и назвали тебя так — в честь цветка возрождения из кроктарианской легенды, понимаешь? Поэтому ты и пережила реверсивное переливание, подтвердив тем самым нашу с тобой генетическую совместимость.

Я не понимала. Отказывалась, отвергала эти дикие умозаключения. Такого быть не могло! Просто не могло. Я не результат жутких экспериментов каких-то учёных из чужой галактики. Моя мама пела мне земные песни на ночь и не спала у кроватки, когда у меня была высокая температура. А отец катал на плечах и играл со мной в куклы. Разве так ведут себя с объектом эксперимента? Нет! У меня была семья, которую сломали эти жуткие существа.

— Прекрати! Это всё неправда! — я толкнула командора в грудь, но на него это не возымело никакого воздействия. Он лишь крепче сжал мои плечи.

— Лили, они и правда тебя любили. Возможно, даже настолько, что скрыли свою удачу от правительства.

— То есть от тебя? — мой голос дрожал.

— И от меня тоже.

— И что теперь? Что ты будешь делать? Надо мной станут ставить эксперименты?

Тайен смотрел мне в глаза, а под лёгкой белой рубашкой появилось размытое свечение. Внутри меня стал растекаться странный жар. Он затоплял все чувства: страх, обиду, шок от того, что я узнала. Проникал в кончики пальцев, заставляя их неметь, а щёки пылать.

— Только один, — прошептал командор, а потом его губы накрыли мои.

Это было так, словно только для этого я и была создана. Тепло заструилось от его губ по моим венам. Я никогда раньше не целовалась, не ощущала мужских губ. Только родственные поцелуи Шона в щёку, но это ведь совершенно иное.

Губы Тайена были мягкими и нежными, они прижались к моим, а потом мягко раскрыли их, похитив мой вздох. Его ладонь скользнула мне в волосы и обхватила затылок, вызвав миллион мурашек по всему позвоночнику. Колени подогнулись от избытка ощущений, когда я почувствовала, как язык командора скользнул в мой рот. Но Тайен не дал мне упасть и лишь крепче прижал к себе. Набравшись смелости, я попробовала ответить, чем вызвала судорожный вздох моего захватчика.

Сейчас я не осознавала действительность, совершенно забыла, кто я и кто он, почему я здесь и с какой целью. Мысль о том, что я результат генетических экспериментов между инопланетными расами тоже ушла на второй план. Были лишь губы, нежно терзавшие мои, и руки, сладко сжимающие мое тело.

— Лайлэйн, — прошептал командор, оторвавшись от моих губ. — Я грезил об этом с того самого момента, как увидел тебя — дрожащую на кресле от ужасов адаптационной сыворотки. Мне хотелось сделать что угодно, лишь только бы оградить тебя от боли.

Он подхватил меня на руки, в два шага пересёк комнату и мягко опустил на постель. Дрожь, зародившаяся внутри, стала разливаться по всему телу. Тайен опёрся коленом в постель и склонился надо мной. Его глаза горели, полосы на шее сияли стальным мягким блеском, завораживая и околдовывая. Он снова приник ко мне поцелуем, но уже совершенно иным. Теперь это не было похоже на мягкое прикосновение. Теперь это был властный, подчиняющий напор, ломающий стены и любые преграды. Я выгнулась ему навстречу от разряда тока, прошившего моё тело от низа живота и до самой шеи.

Широкая ладонь командора скользнула вниз к подолу моего платья. Я понимала, что нас ждёт, осознавала, хоть сама никогда ничего подобного и не делала. И сейчас мне хотелось этого. Крепкие пальцы скользнули по коже моего бедра и сжали его, вырывая обоюдный вздох. И сладко и страшно одновременно. И стыдно, ибо сейчас я предавала всю свою расу, свои убеждения и взгляды. Предавала добровольно и с желанием.

Сладкие прикосновения губ перешли на нежную кожу моей шеи, заставляли изнывать от непривычного желания и задыхаться в ожидании неизведанного. Плавиться в руках моего захватчика и мучителя. Тайену Яжеру удалось отобрать у меня не только физическую свободу, но и свободу воли.

Внезапно в комнате раздался треск и шипение. Пространство вокруг стало заполняться едким дымом, вызывающим кашель и слёзы. Тайен сорвался с меня.

— Лили! — прохрипел он. — Ты должна бежать! Давай же!

Его согнуло в жутком кашле, а я вскочила и теперь растеряно озиралась вокруг, не понимая, что произошло. Паника тошнотворной волной поднималась изнутри. Если это дело рук Ириса Яжера, если он пошёл против власти брата, то мне не выбраться и не спастись.

Я бросилась к командору, который осел на пол, потеряв сознание. Кажется, дым подействовал на него сильнее, чем на меня. И в этот момент послышался треск бьющегося стекла. В окно впрыгнул мужчина, одетый весь в чёрное. Нижняя часть лицо была закрыта маской, но и была верхняя плохо видна из-за дыма. Я отпрянула и закричала. Мужчина бросился ко мне.

— Эй, Лил! Тише, это я! — мужчина сдёрнул маску, и я узнала своего брата. — Тише, малышка, теперь всё будет хорошо, я заберу тебя отсюда.

— Шон! — я бросилась ему на шею, обняв дрожащими руками. Слёзы лились теперь потоком уже не из-за дыма. — Шон, ты здесь! Ты жив!

— Давай, Лил, пошли, у нас мало времени.

Он подтолкнул меня к окну, а сам бросился к лежащему на полу командору. В руках брата блеснул нож.

— Нет, Шон! Он уже мёртв, — что-то не дало мне позволить Шону убить командора. — Не трать время!

Брат чертыхнулся, но рванул к окну.

— Давай, тебя поймают.

Я подобрала длинную юбку и позволила подсадить себя на окно. Бросила последний взгляд на недвижимого Тайена, отметив, что его полосы мерцают, а значит, он будет в порядке. Морок спал, и на секунду я задумалась, что, возможно, зря остановила карающую руку брата. Но ведь командор — наместник белой ветви правящей династии, за его смерть нас будут искать куда более тщательно. А ещё в мире людей станет намного тяжелее, если к власти вместо Тайена придёт его брат или сестра.