… Побережье было пустынно. После миновавшего шторма должно вынести хоть что-нибудь, но нет - у прибрежных камней вода медленно колыхалась под слоем ледяной шуги. На кромке припая, чуть дальше, тоже было пусто. Должно быть, все живое, что только существовало и росло на дне этой мелководной лагуны, давно вмерзло в лед, а потом было сорвано и унесено далеко в открытое море. Холод объял побережье, но не смог осилить воду полностью, а только до тех пор, чтобы покрыть лагуну шугой, которая скрипела, скрежетала и вспучивалась при порывах ветра.

Харанг вышел напрасно. Сейчас он был не в состоянии ни охотиться, ни даже быстро идти. Добычи все равно не было. Он медленно брел вдоль берега, зачем-то время от времени вглядываясь в серо-голубую дымку, застилающую темные морские воды. Нечего было ждать, не на что рассчитывать. До весны он мог не дотянуть, а утолить голод немедленно не было ни сил, ни возможности. Хорошо еще, что он догадался задержаться в пещере на несколько часов - буран кончился, ветер лишь изредка пробовал свою силу. Да, нужно было повернуть обратно, и плестись в полудрёме по собственным следам. Он уже повернул голову, осматривая безрадостный обратный путь, когда какое-то неподвижное темное пятно привлекло его внимание. На самой кромке припорошенного снегом льда он увидел замерзший рыбий хвост! Надежда пробудила его силы. Сердце, дремлющее и вялое, забилось, гоня стылую кровь по жилам. По мере приближения к еде он все более оживал, хотя следовало быть осторожным, чтобы малая пища не обернулась потом большой бедой - сил и жизненного тепла могло не хватить на обратный путь, а хмурым зимним днем нечего ждать солнца из таких плотных серых туч.

Голод подгонял его. Схватив рыбину, он потянул на себя изо всех сил. Ничего не выходило! Наверное, здесь со дна поднимался камень, а к его влажной макушке и примерзла чешуя вместе с ледяной коркой. Сколько Харанг не бился, добычу никак не удавалось оторвать ото льда. В отчаянии он наотмашь ударил по хвосту правой лапой. Рыбий хребет выдержал, а вот лед раскололся, как будто хищник выпустил из пасти свою жертву. Это была удача - Харанг вытащил на припай замерзшую маноогу довольно больших размеров - она была длиной с его предплечье. Неплохая закуска для зимнего пробуждения! Он с хрустом вонзил зубы в мороженную рыбью плоть, быстро, с жадностью стал грызть ее, перемалывая твердое холодное мясо вместе с костями. Дойдя до головы, он остановился, призадумавшись, - он опять ошибся, начав есть с хвоста, за что его уже не раз ругал учитель Дохум. Досадуя, он хотел отшвырнуть остатки еды в прибрежный сугроб, как вдруг этому возникло неожиданное препятствие - вместо глаз у рыбины была продета петля из тонкой веревки. На холоде запахи были приглушены, но Харанг понял, что эта веревка сплетена из волокон растения, запах которых он никогда не чувствовал ранее. Это волокнистое сплетение уходило под воду, под слой мелкой ледяной каши. Харанг потянул. Веревка поднялась в воздух и натянулась, как струна, - ее направление вело за большой обломок скалы, возвышающийся над поверхностью воды. Бросив ее, Харанг взобрался на камень и посмотрел вперед - там была небольшая льдина, в центре которой была лодка, намертво вмерзшая в лед. Любопытство толкнуло Харанга сделать шаг в сторону торчащего острого носа. Там, на днище, припорошенные снегом, лежали странные существа. Никогда раньше он еще не видел таких созданий, умеющих делать такие лодки. Запахи говорили о том, что эти пришельцы надевали на себя чужие шкуры, чтобы спасаться от холода. Их кожа была гладкой, безволосой. Дыхание жизни давно оставило их, потому что снежная крупка, принесенная недавним бураном, не таяла на их лицах. Существа лежали так, что было ясно, что они до последнего момента сопротивлялись холоду, пытаясь отогреть друг друга. Некоторые тела были прислонены друг к другу спинами, другие лежали под шкурами обнявшись. В самом центре лежало два существа, которые плотно прижались одно к другому, прикрывая своими телами нечто, покрытое теперь холмиком снега. Из этой кучи, сквозь протаявшее отверстие, поднимался парок. Харанг подобрался еще ближе и сунул морду в проталину. Его ноздри щекотал запах едва уловимого тепла и слабой жизни, едва держащейся в этом мире. Харанг разметал холмик в стороны - там оказался маленький шатер из шкур, тканой материи и прутьев. Он разломал и его, обнаружив внутри четыре свертка из шкур мехом внутрь. Он ощутил присутствие трех живых созданий - они были так малы и слабы, что не было сомнений - это детёныши погибших. Создание в одном из свертков умерло совсем недавно, его живые соплеменники могли тоже скоро последовать за ним. Харанг в одиночку не смог бы согреть их, поэтому он решил рискнуть, - сделав мешок из остатков шатра, он поместил свертки в него. Взвалив на спину свою добычу, Харанг усилил биение своего сердца - надо было идти и идти быстро, а о последствиях он не думал. Гонимая по жилам кровь быстро его обогрела, мышцы вновь налились силой, и он трусцой направился в сторону убежища.

Он оказался внутри как раз вовремя - верховой ветер пригнал серую пелену, а из нее на землю посыпался снег. Харанг не знал, что делать дальше. Ему пришлось разбудить своего учителя. Дохум всё никак не просыпался, лишь сонно и медленно поводил головой из стороны в сторону. Наконец, он приоткрыл глаза:

- Кто здесь? Кто будет меня?

- Проснись, учитель! Это я, Харанг!

- Харанг? Почему же ты не спишь? Или уже потеплело и можно выйти на солнце?

- Нет, учитель! Просто, я проголодался и искал что-нибудь на берегу.

- Ну и как, отыскал?

- И да, и нет!

- Уммм?!

- Я нашел лишь одну маноогу, но ее поймали до меня!

- Как это?

Харанг подробно рассказал о своей находке. Дохум выбрался из своего укрытия, приблизился к мешку, принюхиваясь.

- Что мне делать с ними, учитель? Может, разбудить тилисков и скормить их им?

- Нет, не спеши! Я ощущаю в них дремлющую силу, которая, окажись она на нашей стороне, придаст нам надежду на будущее! Если они вырастут нашими врагами, они будут смертоноснее и ужаснее вулканов, бурь и смерчей. Я чую: они теплокровные, таких созданий родители кормят молоком и долго выращивают, обучая и натаскивая. Мы с тобой, даже весь наш род, не сможем позаботиться о них сейчас. Мы должны отдать их тем из Девяти, кто сможет растить их до теплого времени.

- Но у нас нет пищи, учитель! Мы не сможем отнести эти беспомощные создания вглубь земель, к Урру или Гарранам!

- Не беспокойся! Я не прожил бы столько, если бы был глуп! Там, на верхнем ярусе, есть узкий ход в потайную пещеру, куда осенью мы с братьями положили запасы для зимних пробуждений на тот случай, если зима будет слишком сурова и найти ничего вообще не удастся. Запасы эти невелики, потому я о них и помалкивал, но теперь можно ими воспользоваться, для пути туда и обратно много и не надо.

- Куда же мы пойдем?

- Ты пойдешь один, в Большие Холмы. Тебе пищи будет достаточно и ее хватит, чтобы не рисковать жизнями всех остальных наших родичей, спящих здесь. А теперь я должен вернуться на свое ложе, холод сковывает меня. Прощай до весны!

Дохум, все более замедляясь в движениях, побрел к нише в стене пещеры, из которой он выбрался до этого.

Харанг, насытившись и разогнав кровь в жилах до достаточной скорости, чтобы не мерзнуть, взвалил на себя мешок и направился ко второму выходу, горловина которого была обращена к суше. Снежный заряд уже прекратился, ветер утих, а на бледном небе проступило сквозь пелену невзрачное зимнее солнце. Он побежал, легко перескакивая по вершинам камней, преодолевая сугробы и наледь. Когда он ступал на скользкий участок, ступни его сами слегка напрягались и когти впивались в поверхность льда, не давая упасть.