Несмотря на это, пришло время проверить в это, потому что только через полтора дня я поняла, что мои отношения с ней определено сильнее, чем с простой соседкой по комнате.

Я хватаю ее за руку, проходя мимо небольшой кафешки и сувенирного магазина, прежде чем нахожу скамейку, чтобы сесть.

- Я в ужасе, - слова сами вылетают со рта, когда я опускаю голову на свои руки.

- Я понимаю, - задумчиво говорит она. – Это отстойно, что он сделал тебе больно, что ты так сильно влюбилась в парня, который просто исчез, ничего не сказав.

Она встает и я поднимаю взгляд.

- Это заставило меня хотеть пнуть его под зад… вот только…

- Вот только, что? – сажусь ровно, и выпрямляю плечи.

- Вот только я видела, как он смотрит на тебя, все время и…

- Что правда? – я вскакиваю на ноги. – Ты на его стороне?

- Нет, черт побери! – она поднимает руки, в знак капитуляции. - То, что он сделал, было дерьмово. Но думаю, он об этом знает и так, но если ты дашь ему второй шанс, возможно… возможно… он докажет тебе, что понял, что именно потерял, и больше не повторит прежних ошибок.

Я отвожу глаза и кусаю нижнюю губу, мельком бросая взгляд на Кингстона, направляющего группу в другое кафе. У меня болит в груди – мучительный трепет, который становится  все труднее игнорировать.

Я оборачиваюсь в сторону Нат, и с саднящей уязвимостью и слезами, жалящими мои глаза, могу только прошептать: - Или, возможно, он закончит то, что начал… уйдет, одержав вверх на своих условиях, и полностью уничтожит меня.

Разворачиваюсь на пятках и следую к автобусу, одна… или мне только так кажется. Я сажусь на свое место и размышляю о том, что мы не уедем еще в течение часа, когда чувствую Нат, скользящую рядом со мной.

Мы не разговариваем и не обмениваемся взглядами. Она здесь, пропускает изучение остальной части Бата, чтобы предложить тихую поддержку. Именно то, что мне так нужно от лучшей подруги.

Эмоциональная и мысленно истощенная, я пропускаю все, что «групповые фестивали» запланировали на вечер. Мне даже удается убедить Нат, что со мной будет все в порядке, если останусь в одиночестве, поэтому настаиваю, чтобы она шла и провела незабываемую ночь с Берком.

Я не обманываю ее, но она уважает пространство, о котором прошу, и, после того, как я заказала мне начос - один из моих любимых из службы в номере - чтобы съесть, запрыгиваю в душ.

Я сижу у окна с едой, все еще увлекаясь достопримечательностями Лондона, прежде чем приму ванну, после того как там закончит Нат. Вода омывает мою кожу самым утешительным образом – едва уловимое расслабление, которое заставляет забыть о Кингстоне.

- Эй, тут твой телефон звонит! – кричит Нат через дверь. – Кто-то чье имя Себастьян?

- Это мой брат.  Можешь поговорить с ним, сказать, что я ванной и что в порядке?

- Без проблем!

- И ни слова о Кингстоне! – быстро добавляю я.

- Вас понял!

- А затем поторопись и беги к Берку, пока ночь не закончилась!

Я откидываю голову назад и улыбаюсь. Я доверяю ей в плане молчания, поэтому закрываю глаза, позволяя горячей воде снять напряжение во мне. В самом деле, крошечное хихиканье выскальзывает при мысли о реакции Себа, когда Нат начнет трепаться о нашей поездке, пока будет болтать с ним.

И оказываюсь права, судя потому, что вскоре слышу ее смех из другой комнаты. Я могу только представить, что она говорит, или лицо брата, когда он это слушает.

К тому моменту, когда я заканчиваю принимать ванну, вся сморщенная, но гораздо более расслабленная, Нат как раз заканчивает разговор. Она садится на край кровати, скользя в обувь, и тут у нее начинается «словесный понос».

 - Твой брат горяч? Звучит очень даже ничего. – Она так распинается, словно это нечто; ее голос и лицо взволнованы, и ее движения немного так же энергичны, когда она говорит.

Я стону и падаю на кровать. – Не для меня так точно, он же мой брат.

- Ты поняла, что я имела виду. Другие девушки считают его горячим? – она встает, надевая свою сумочку.

 - Ну, вроде да.

 - Я знала это! – она вертится вокруг. – Ты можешь определить это по голосу человека.

- Ох, правда? Тогда скажи мне, что мой голос говорит прямо сейчас? – бубню монотонно я, суечусь с подушкой и перекатываюсь на бок, обращаясь к ней.

- То, что ты злишься, по нескольким причинам, но ни одна из них не имеет никакого отношения ко мне.

Она абсолютно права, и ей это известно; злорадство появляется в ее тоне.

Я уже приняла таблетку, и она может начать действовать в любую минуту, поэтому решаю побаловать ее, за тот короткий промежуток сознания, который у меня остался.

- Чтобы не произошло, Нат Фрейд, сначала подумай, - зеваю я.

- Ты злишься на Кингстона за что-то в прошлом, но еще больше ты злишься, что не можешь сердиться на него в настоящем времени, но еще больше ты входишь в ярость от того, что не можешь перестать думать о нем в твоем будущем.

Она замолкает, и если бы у меня были силы, я бы зарядила подушкой в ее всезнающую головку.

- Я права?

- Хорошо. Это раздражает от того, насколько все правда, - бормочу я. – Иди уже к Берку, но не задерживайся слишком долго. Завтра мы едем в Париж, и это долгая поездка в автобусе. Я не хочу терпеть сварливого и усталого человека в этой уже итак изнурительной поездке.

 Она подходит к двери и говорит: – Я планирую дрыхнуть всю поездку, так что не жди меня.

 Я не слышу как открывается дверь, поэтому нахожу ее около нее, смотрящую на меня.

- Эхо… ты же не злишься на меня? Потому что я не занимала сторону Кингстона – я на твоей стороне. Надеюсь, ты это знаешь.

- Конечно, - немного приподнимаю голову и улыбаюсь. - И я вовсе не злюсь на тебя. Мне нужна лучшая подруга, которая будет честна со мной. Ты не представляешь, насколько я рада тому факту, что ты здесь, и мы встретились.

- Я тоже. И как твоя новоиспеченная подруга, могу ли предложить тебе кое-что?

- Это упоминает имя «Кингстон»? – я воспринимаю ее молчание за утвердительный ответ и продолжаю. – Тогда нет, не можешь. Спокойной ночи, Нат.

- Сладких, упрямая задница.

 На следующее утро мы собираем все наши вещи, так как мы направляемся в новый отель в новом городе. Я в последний раз смотрю в окно и молча прощаюсь с Лондоном.

Нат вернулась перед рассветом, выглядя совершенно истощенной, и снимает всю с себя одежду,  включая каблуки. Теперь я спрашиваю, хорошо ли она провела время, она улыбается и говорит «да», но что-то здесь не так.

Но мне не приходится долго гадать, потому что она добавляет: - Берт отличный парень, но он не тот самый. И нет, я не выдам тебе никаких сочных подробностей. Он веселый… милый. –  Она небрежно пожимает плечами. – Надеюсь, мы останемся хорошими друзьями, но ничего большего.

Она не выглядит расстроенной, поэтому я решила не приставать к ней.

Стук в двери пугает меня, но Нат кричит мне из ванной, в которую она зашла, как только проснулась, что это портье, прибывший забрать наш багаж. У меня только одна сумка и, следовательно, нет необходимости в помощи, но портье настоял, поэтому, что я еще могу сказать?

Мы следуем за ним  с пустыми руками, и я чувствую себя глупо, когда он несет наши две большие сумки к лифту, а затем к автобусу, ожидающего снаружи перед дверьми отеля.

 Кингстон тоже здесь, проверяет списки и отмечает в буфере обмена, но он поднимает глаза и дарит мне ослепительную улыбку.

Я пытаюсь вернуть ее, но знаю, что это выглядит жалко. Забыть вчерашний вечер не так легко как кажется.

Когда все присутствующие отмечены, мы начинаем садиться в автобус, я хватаю Натали за руку, и шепчу, чтобы она держалась позади. Если я должна буду провести в ловушке восьмичасовую поездку,  то мне бы хотелось сидеть у выхода. Не доведи господи, если случится авария, пожар, похищение, экстренная ситуация и т. д. Передний выход - мой лучший друг.