Впрочем, глаза пока оставались закрытыми.
- Значит, все-таки попался.
- За что его так?
Капитан Квотерблад обернулся к замершему в двух шагах толстяку, но вместо ответа лишь покачал головой:
- Ты ведь Гуталина хорошо знаешь?
- Да, конечно. Сколько лет уже! Они ведь у меня в "Боржче"... Как сядут, бывало, да как начнут - стакан за стаканом! И он, и Креон, еще Мальтиец, и даже сам господин Рэдрик Шухарт...
- Помню. Помню, читал твои доносы.
- Господин капитан!
Квотерблад поморщился:
- Ладно. Успокойся. Сейчас это все уже не имеет значения.
- Но, господин капитан...
- Иди на место! Не мельтеши.
Дождавшись, когда сосед по камере отойдет в свой угол, капитан Квотерблад перевел взгляд на лежащего рядом человека.
От прежнего Гуталина, здоровяка и красавца, сейчас уже почти ничего не осталось - разве что, иссиня-черная кожа, благодаря которой он и получил в незапамятные времена свое прозвище. А ведь когда-то...
Вот уж точно: чудны дела твои. Господи!
Впервые капитан Квотерблад повстречал Гуталина лет десять тому назад, вскоре после того, как Совет Безопасности ООН запретил самовольное проникновение в Зону. И началась охота на сталкеров. Тогда еще, кажется, даже комендатуры не было...
Хотя нет, комендатура в городе уже действовала! Помнится, тогда почти одновременно построили - и первое здание Института, и тюрьму, и казармы для батальона "голубых касок". Но поначалу задержанных все равно таскали в полицейский участок - чуть ли не прямо из Зоны, безо всякой там санобработки и карантина...
Впрочем, в кабинет к капитану попадали очень немногие большинство сталкеров погибало еще на выходе из Зоны. Военные патрули никогда с ними не церемонились, а в первое время и вообще: увидят кого-нибудь в "запретке" - и сразу огонь на поражение.
Конечно, с точки зрения Квотерблада, это было нерационально и глупо. Ну какой толк от покойника в оперативной работе? Никакого! Ни ответа, ни привета... А живого человека зацепил, потянул как ниточку - глядишь, и весь клубочек уже распутан. Связи, тайники, где "хабар" лежит, каналы сбыта.
Вообще-то, и патрульных тоже можно было понять.
Зона все-таки... Черт знает, что может случиться. А вдруг зараза какая-нибудь? Или вообще... еще похуже. Ребята в частях ООН хоть и по контракту служили, за двойной оклад и всякие надбавки, но собственная жизнь - она ведь всегда дороже денег. Вот и убивали со страху - и кого надо, и кого не надо...
Капитан вспомнил прошитый пулеметной очередью труп Фараона Банкера. И Каллогена, которому снесли башку по ошибке, и еще одного парня, поляка, подстреленного на старом кладбище, у самой границы Зоны... Потом откуда-то из глубин памяти выплыли пустые, безумные глаза Мослатого Ицхака - этот остался жив, отсиделся до темноты, но всего пары часов под огнем хватило, чтоб превратить этого удачливого сталкера в трясущийся мешок дерьма...
Квотерблад тряхнул головой, отгоняя видение. Потом перевел взгляд на черное, заплывшее от побоев, лицо Гуталина:
- Эй... Ты меня слышишь?
Нет, он сейчас ничего не слышал. Впрочем, Гуталин и раньше не очень-то обращал внимание на то, что ему говорили.
- Ладно, лежи. Отдыхай...
Когда они познакомились. Гуталин уже имел в городке репутацию местного сумасшедшего. А как же еще, скажите на милость, его следовало называть?
Ведь если человек правдами и неправдами добывает у сталкеров "хабар" - это, конечно, не совсем законно. Скорее, наоборот... Однако в порядке вещей: купил подешевле, продал подороже. Жить-то надо!
В те времена чуть ли не половина местного населения понемногу спекулировала всякой всячиной, вынесенной нелегально из Зоны. Получалось что-то вроде народного промысла... Впрочем, даже капитан Квотерблад считал это неизбежным злом ведь испокон веку, задолго до Посещения, во всем мире жители приграничных районов кормились от контрабандистов. Просто когда-то в цене были золото и шелка, потом - беспошлинный табак с водкой, и, наконец, на смену им пришли всяческие "черные брызги" и "вечные батарейки".
Словом, если бы негр перепродавал добычу заезжим оптовикам, им интересовались бы только местные рэкетиры, да господа полицейские. Но что тут скажешь, если Гуталин, заполучив очередной "хабар", с риском для жизни лезет в Зону и возвращает все на место? То есть, натурально: дождется темноты, мешок за спину, и - вперед, в "запретку".
Зона его, конечно, не трогала - жалела, видать. Но потом ведь еще обратно вернуться надо, через патрули и прочую гадость. А пуля, она Не разбирает, сталкер ты, вроде Пита Болячки, или просто псих ненормальный.
И ведь - не попался ни разу! Все в полиции, от начальника до последнего сопляка-сержанта знали, чем Гуталин занимается, но вот чтобы на месте преступления поймать, с поличным... Ладно бы он раз-другой по пьяной лавочке в Зону слазал. Так ведь нет, почти как на работу ходил! Философию даже какую-то под это дело придумал, идеологию целую.
Но вот это как раз капитана Квотерблада интересовало меньше всего. К моменту Посещения он по праву считался одним из лучших офицеров криминальной полиции, и давно уже приучил себя смотреть на мир только сквозь тяжелые строчки статей Уголовного кодекса.
Справедливости ради следует заметить, что здоровенный негр оказывался в полицейском участке чуть ли не чаще всех в городке. Но в основном - за пьяные дебоши в кабаках и нарушение общественного порядка. Это даже дало капитану формальный повод писать докладную с ходатайством об административной высылке Гуталина куда-нибудь подальше от Зоны, однако вскоре местным жителям запретили эмиграцию, и вопрос отпал сам собой.
Так и вышло, что Гуталин продолжал целыми днями пить, проповедовать, ругаться и затевать потасовки - а по ночам, как и прежде, уходил в "запретку" с мешком за плечами.
Впрочем, все то, что ему время от времени удавалось вернуть в Зону, нельзя было сравнить даже с каплей воды в океане - ну, много ли "хабара" закупишь на государственное пособие, да на доходы от случайных заработков? Поговаривали, правда, как всегда в подобных случаях, о неких политических и финансовых группировках, стоящих за спиной полоумного "проповедника". Или, например, ходил одно время слушок про то, что Гуталин поигрывает со сталкерами в карты на деньги и даже ворует по мелочам, неофициальных заявлений в полицию не поступало.
- Господин капитан... Господин капитан!
- Чего тебе? - Квотерблад с трудом оторвался от воспоминаний.
- Может, позвать кого-нибудь? Чтобы доктора пригласили, или там...
Наверное, толстяк Эрни был прав - время шло, а огромное черное тело по-прежнему почти не подавало признаков жизни.
- Не знаю.- Капитан прислушался, вытянул руку и пощупал у Гуталина пульс.
Сердце билось, но очень неровно и слабо.
- Подождем! А то еще неизвестно, как лучше...
Толстяк не понял, что имеет в виду Квотерблад, но спорить с соседом по камере не решился. Расправив пошире свой свитер, сохнущий прямо в изголовье, он лег на койку и закрыл глаза:
- Вы только скажите, господин капитан, если что надо будет. Хорошо?
- Ладно. Позову.
А ведь, помнится, Гуталин когда-то любил бывать у толстяка Эрни. Частенько в "Боржче" вечерами сиживал, да и днем заходил - пропустить стаканчик-другой. То с Ричардом Нунаном, а то и с господином Шухартом...
Хотя в те времена Рэдрика Шухарта никто еще "господином" не называл - просто Рыжий, Сталкер, или, в крайнем случае, старина Рэд. Это ведь теперь он национальный герой и посмертная знаменитость, а раньше... Раньше ведь, трудно поверить, и про Дика Нунана мало кто слышал.
Между прочим, и Президента республики, самого Креона Мальтийца, судьба свела с Гуталином именно в "Боржче"! Конечно, в нынешних официальных биографиях этот случай описан совсем по-другому, но капитан хорошо помнил, как все было на самом деле.
Тогда Шухарта только-только освободили из заключения. Отсидел он год всего по первому сроку, устроился в Институт, семью завел, ребенка... Словом, вроде как встал на путь исправления, даже в Зону ходил только официально, по пропуску, а "хабар" весь сдавал куда следует.