Все дружно закивали друг другу и обменялись рукопожатиями.

— Так уж и крупнейший, — садясь к столу, пробормотал Глоб. — Вот швейцарцы действительно доминируют в нашей сфере…

Но в глубине души он был польщен ложью, допущенной Арни при его представлении. Его лицо прямо просияло от удовольствия.

— Извините, что заставил вас так долго ждать. Я вынужден был слетать в Нью-Израиль. Бо…босли Тувим нуждался в моей консультации по медицинскому вопросу, который, как он считал, требовал немедленного решения.

— Ловкий парень этот Бос, — заметил Арни. Он с удовольствием раскурил прекрасную сигару хорошо известной на Земле марки «Оптимо-Адмирал». По-настоящему удачливый делец. Но давайте перейдем к делу. Подождите, я закажу вам выпить. — Подозвав рукой официантку, он вопросительно посмотрел на Глоба.

— Скотч, если есть, — сказал он.

— «Катти Сарк», сэр, — ответила официантка.

— О, прекрасно! Без льда, пожалуйста.

— Ну, ладно, — сказал нетерпеливо Арни. — Теперь послушайте, Док. Вы нашли для меня какого-нибудь выдающегося шизофреника или нет? — он вопросительно смотрел на Глоба.

— Угу, — ответил тот, вспомнив свой совсем недавний визит в Нью-Израиль. — Манфред Стинер.

— Он имеет какое-нибудь отношение к Норберту Стинеру?

— Самое непосредственное — это его сын. Думаю, я не нарушу никакой врачебной тайны, если скажу вам, что ребенок находится в лагере Бен-Гуриона. В общем, обычный случай аутизма с самого рождения. Мать ребенка — холодная, интеллектуальная, шизоидная личность, действующая по инструкции. Отец…

— Отец — мертв, — коротко перебил Арни.

— Да. Очень прискорбно. Славный малый, но депрессивный. Как вам известно, это было самоубийство. Типичный импульс во время подавленного состояния. Удивительно, что он раньше этого не сделал.

— По телефону вы рассказывали мне о теории темпоральных фазовых сдвигов у некоторых шизофреников, — сказал Арни.

— Да, у них нарушается внутреннее чувство времени. — Все трое внимательно слушали доктора, и тот оседлал своего любимого конька. Конечно, необходимо произвести детальную проверку теоретических построений, но это — дело ближайшего будущего. — А затем без малейших колебаний или стыда изложил теорию швейцарцев как свою собственную.

— Очень интересно, — заметил Арни, сильно пораженный услышанным и, повернувшись к Болену, спросил:

— Как ты считаешь, можно построить такую комнату с замедленными картинами?

— Без сомнения, — вяло пробормотал Джек.

— А также создать специальные сенсоры, — продолжал доктор, — вывести с их помощью органы чувств пациента из комнаты во внешний мир. Зрение, слух…

— И это возможно сделать, — поддержал Болен.

— А как насчет… — нетерпеливо и очень заинтересованно начал Арни. Может ли шизофреник убежать так далеко во времени, что действительно окажется в будущем по отношению к нам?

В знак согласия Глоб только пожал плечами.

В совершенном возбуждении Арни повернулся к Джеку и даже начал заикаться от волнения:

— Эй! Джек! Вот это да! Черт возьми! Мне нужно было стать психиатром.

Хочешь — замедляешь его, дьявола. Хочешь — ускоряешь. Ты только послушай!

Пожалуйста, пусть перемещается в другую временную фазу. Но пусть и поделится с нами своими ощущениями в ней. Верно, Болен?

— В этом-то и вся загвоздка, — заметил Глоб. — В случаях аутизма особенно ослаблена способность к межличностным контактам.

— Я понимаю, — сказал Арни, но возражения Глоба ничуть не охладили его пыл. — Черт возьми! Я достаточно знаю по этому вопросу, чтобы видеть выход. Не расшифровал ли много лет тому назад язык шизофреников Карл Янг?

— Да, — подтвердил доктор. — Несколько десятилетий тому назад Янгу действительно удалось расшифровать особый язык шизофреников. Но в случае детского аутизма, как у Манфреда, совсем нет никакого языка, по крайней мере, при помощи которого можно общаться. Возможно, в голове ребенка-аутиста присутствуют отдельные общечеловеческие чувства, желания, образы… но никаких связанных с ними слов.

— Вот, говно! — сказал Арни.

Девушка осуждающе на него глянула.

— Это серьезное препятствие! — пояснил он ей свою вспышку. — Но мы заставим этих неудачников, несчастных детей-аутистов разговаривать с нами и рассказать нам, что они узнали о будущем. Не так ли, док?

— Да, — согласился Глоб.

— Этот ребенок, Манфред, теперь сирота, — произнес Арни.

— Но у него еще осталась мать, — возразил доктор.

В ответ Арни возбужденно замахал руками.

— Они не стали держать его дома и заботиться о нем как следует, а поскорее сбыли с рук в лагерь для психов. Клянусь дьяволом, я заберу его оттуда и позабочусь о нем! Джек! Ты займешься созданием оборудования для осуществления контакта с ребенком! Чувствуешь, какая для тебя открывается перспектива?

После некоторого колебания Болен произнес:

— Я даже не знаю, что сказать…

Он нервно хохотнул.

— Уверен! Знаешь! Дьявол! Тебе легче разобраться в проблеме, ты сам шизофреник, как ты только что заявил.

Заинтересованный Глоб переспросил Болена:

— Это действительно так? — профессиональным взглядом он тут же окинул напряженную фигуру механика, мелкими глотками отпивавшего из стакана, обратил внимание на зажатую мускулатуру и вялое телосложение. — Но вы, кажется, сделали гигантские шаги к выздоровлению.

Оторвавшись от своего стакана, Джек поднял голову и встретил взгляд доктора:

— Я, в общем, выздоровел. С тех пор прошло много лет. — Лицо Болена выглядело подавленным, его задело профессиональное любопытство врача.

«Никто до конца не выздоравливает от шизофрении», — подумал Глоб. А вслух произнес:

— Возможно, Арни и прав. Вы могли бы разобраться в чувствах ребенка-аутиста, поскольку в этом и заключается основная проблема контакта с ним. К сожалению, аутист не может видеть мир таким, как мы его себе представляем и наоборот. Нас разделяет пропасть.

— А мост через эту пропасть — Джек! — вскричал Арни. Он хлопнул Болена по спине. — Это твоя задача, я возьму тебя в штат.

Черная зависть овладела доктором. Он молча уставился в свой стакан, стараясь скрыть реакцию. Однако девушка заметила его состояние и ободряюще улыбнулась ему. Но он никак не среагировал на ее попытку дружеской поддержки.

Глядя на размышляющего напротив доктора Глоба, Джек почувствовал постепенное изменение сознания, однажды уже произошедшее у него много лет тому назад в кабинете управляющего по кадрам «Корона корпорейшн» и толкнувшее его сюда, на другую планету. Ощущение, которого он боялся больше всего на свете, возвращалось к нему. Оказалось, болезнь не ушла, а только затаилась в глубинах подсознания.

Он видел психиатра в свете новой реальности: перед ним находился объект, составленный из холодных проволок и переключателей, а вовсе не живой человек из плоти и крови. Телесная оболочка как бы растворилась, стала прозрачной, и Джек отчетливо увидел механическую начинку внутри того, что раньше было доктором. Однако Болен никак не проявил свое ужасное состояние, продолжал мусолить свой стакан, слушал беседу и согласно кивал.

Ни Глоб, ни Арни ничего не заметили.

Но заметила девушка. Она наклонилась к нему и мягко спросила на ухо:

— Вы хорошо себя чувствуете?

Он молча тряхнул головой. Нет, нет как бы говорил его жест, я не чувствую себя хорошо.

— Давайте уйдем от них, — прошептала девушка. — Я тоже устала от их болтовни. — Громко же она обратилась к Арни:

— Мы с Джеком собираемся оставить вас одних. Давай, Джек! — Она взяла его за руку и поднялась со своего места. Почувствовав ее сильные пальцы в своей ладони, он тоже встал.

— Только не исчезайте надолго, — сказал Арни и продолжил свою важную беседу с доктором Глобом.

— Спасибо, — поблагодарил девушку Джек, когда они пробирались между столиками.

— Видели, как вам завидовал доктор, когда Арни объявил, что берет вас в штат? — спросила Дорин.

— Нет. Кто? Глоб? — Казалось, его ничего не интересовало. — Мне нужно выйти, — пробормотал Джек, извиняясь. — Что-то творится с моими глазами, наверное, астигматизм. Точно давит.