Как спелые дождевики, ее груди треснули и выпустили целое облако спор, он почувствовал запах плесени возраст Габлера, который давно проник в ее внутренности и теперь пытался выбраться наружу.

Дернулся мертвый рот, а потом со дна глубокой трубки, заменившей горло, послышалось сиплое шипение: «Ты был дос-с-статочно быс-с-стрым», после чего голова отвалилась окончательно, обнажая белый заостренный, похожий на сухую палку конец шейного выступа.

Джек выпустил ее из рук и она совершенно рассыпалась в маленькую, высохшую, почти плоскую кучку прозрачных, невесомых, как змеиная кожа, покровов, которые он отмел от себя рукой. И в то же время, к своему удивлению, он услышал ее голос, доносившийся из кухни.

— Арни, думаю, мне пора домой. Я не могу долго выносить общество Манфреда, он непрерывно мельтешит перед глазами, бегает вокруг и не сидит на месте.

Повернув голову, Джек увидел через дверной проем Дорин и Арни, стоящих очень близко друг к другу. Она целовала его в ухо.

— Спокойной ночи, дорогой.

— Как-то я читал о ребенке, воображавшего себя машиной… — сказал Арни.

Дверь в кухню захлопнулась, и Джек больше не мог видеть их и слышать.

Потирая лоб, он попытался разобраться в своих ощущениях. «Я действительно пьян. Что со мной случилось? Мозги раскалываются…» Он мигал глазами, пробуя собраться с мыслями. Недалеко от кушетки, на ковре, улыбаясь самому себе, Манфред Стинер вырезал картинки из журнала тупыми ножницами. Шелест бумаги отвлекал Джека, не позволяя сфокусировать внимание.

Из— за двери в кухню послышались тяжкие вздохи, а затем вымученные продолжительные стоны. Что они делают? Все трое: она, Арни и служитель-бликман? Вместе… Стоны стали тише и наконец вовсе прекратились. Наступила тишина.

«Как бы я хотел очутиться дома, — сказал себе Джек, совершенно обескураженный происходящим. — Хотелось бы выбраться отсюда, но как?»

Чувствуя ужасные слабость и нездоровье, он сидел на кушетке, не в силах встать, двигаться, думать.

Голос в его мозгу отчетливо произнес: «Габл, габл, габл. Я — габл, габл, габл».

«Стоп!» — приказал ему Джек.

«Габл, габл, габл», — продолжал голос.

Пыль со стен падала на Джека. Комната скрипела от возраста и гниющей вокруг пыли. «Габл, габл, габл, — говорила комната. — Габлер здесь, чтобы сгаблать тебя и превратить в Габбиш».

Встав на ноги, пошатываясь, Джек ухитрился шаг за шагом добраться до магнитофона. Он подобрал коробку, открыл ее, вытащил бобину. После некоторых безуспешных попыток ему удалось насадить ее на ось воспроизводящего устройства.

Дверь в кухню приоткрылась и чей-то глаз воззрился на него.

"Я должен выбраться отсюда, — лихорадочно бормотал про себя Джек. — Я должен поломать, отбросить от себя ЭТО, отразить, или буду уничтожен.

ОНО сожрет меня".

Джек судорожно крутанул ручку громкости, и оглушительная музыка загрохотала и загремела по комнате, наполняя невообразимым шумом стены и обстановку, она вырвалась через приоткрытую дверь в кухню, сметая все и вся на своем пути.

Кухонная дверь с грохотом сорвалась с петель и подглядывавшая за ним тварь торопливо отскочила от нее, подхваченная ревом музыки. Тварь тянулась к магнитофону, пытаясь нащупать ручку уровня громкости.

Неожиданно музыка стихла.

Но ей удалось сделать свое дело. Джеку стало значительно лучше, и он, слава Богу, опять чувствовал себя в здравом уме.

Высадив отца возле офиса юридической фирмы, Джек Болен отправился вместе с Манфредом в Левистоун к Дорин Андертон.

Приоткрыв дверь и увидев их на пороге, Дорин удивленно спросила:

— Что это значит, Джек? — Распахнув дверь, она впустила их в дом.

— Сегодня вечером случиться несчастье, — ответил он.

— Ты уверен? — девушка села напротив. — Тебе следует исчезнуть?

Видимо, да. Но, может быть, ты ошибаешься?

— Манфред сообщил мне об этом. Он уже видел это.

— Не бойся, — мягко сказала Дорин.

— Да, я действительно боюсь, — согласился Джек.

— Почему произойдет несчастье?

— Не знаю. Манфред не сообщил мне.

— О! — Дорин всплеснула руками. — Ты установил контакт с ним!

Удивительно! Как раз то, что нужно Арни.

— Надеюсь, ты пойдешь к нему, — попросил Джек.

— Да. Но вряд ли я могу чем-нибудь помочь. Разве мое мнение чего-нибудь стоит? Я уверена, что Арни будет доволен. Думаю, у тебя нет причин для беспокойства.

— Сегодня наступит развязка, — сказал Джек, — в наших с Арни отношениях. Я знаю точно, но не понимаю, почему. — Он почувствовал в животе острую резь.

— Для меня совершенно очевидно, что Манфред не только знает будущее, но и в некотором смысле контролирует его. Он может сделать так, чтобы события пошли по наихудшему из возможных вариантов, потому что это кажется естественным для него, такой у него способ видения реальности. Это означает, что, находясь с ним рядом, мы становимся частью его реальности.

Она просачивается в нас и замещает наш собственный взгляд на вещи.

Привычные события вовсе не происходят. Я испытываю необычные ощущения.

Раньше у меня никогда не было таких предчувствий.

Джек резко замолчал.

— Ты просто проводишь с Манфредом слишком много времени, — сказала Дорин. — В твоей душе есть определенные тенденции… — она помялась, подыскивая слова, как бы получше выразиться, — нестабильные тенденции, Джек, родственные ему. Тебе полагалось перетащить его в наш мир, в реальность современного общества… А вместо этого… Не втянул ли он тебя в свою собственную реальность? Хотя не думаю, что в вашей теории есть хоть капля смысла, скорее всего, она ошибочна с начала и до самого конца. Будет лучше, если ты прекратишь возню с этим мальчиком… — Она посмотрела на Манфреда, пристально разглядывавшего что-то на улице из окна ее квартиры.

— Неужели тебе нечего делать, как только возиться с ним!

— Слишком поздно что-то менять, — уныло пробормотал Джек.

— Ты не психотерапевт, не доктор, — доказывала девушка. — Одно дело, когда Милтон Глоб изо дня в день контактирует с аутистами и шизофрениками, другое дело — ты! Ты — всего лишь ремонтник, вляпавшийся в историю благодаря тому, что моча в очередной раз ударила в голову Арни. Ты, к несчастью, оказался в одной комнате с ним, ремонтируя кодировщик, и благодаря этому связался с ним. Тебе нельзя быть таким пассивным, Джек! Ты позволяешь своей жизни протекать случайным образом. Неужели ты не понимаешь, что единственная причина твоих бед — твоя пассивность?

После некоторой паузы Джек произнес:

— Думаю, что да.

— Так откажись от работы.

— У шизофреников есть тенденция к пассивности, я знаю.

— Будь решительным, перестань возиться с мальчиком. Позвони Арни и скажи ему, что ты просто не способен справиться с Манфредом. Арни отправит его обратно в лагерь, где им займется Милтон Глоб. Они построят комнату с замедленным изображением, в лагере ведь приступили к работе над ней, не так ли?

— Им никогда не справиться с такой задачей. Глоб говорил о доставке оборудования с Земли, ты же понимаешь, что это значит?

— Ты же никогда не справишься с этой задачей, — сказала Дорин, потому что задолго до окончания работы ты свихнешься. Я тоже могу заглянуть в будущее, и знаешь, что я вижу? У тебя будет немало серьезных душевных срывов, еще чаще, чем раньше. Ты совсем заболеешь, если продолжишь работу. У тебя уже началось обострение шизофрении, паника вернейший признак. Я права?

Он согласно кивнул.

— Я видела ее проявление у брата, — продолжала Дорин. — Если хоть раз увидеть, как шизофреническая паника ломает человека, то никогда уже не забудешь этого. Вокруг них происходит сжатие реальности… Время, пространство, причины, следствия — все сужается в их представлении. Может, и с тобой случилось то же самое? Ты говоришь, что будто бы невозможно избежать роковой встречи с Арни, в тебе чувствуется глубочайшая депрессия от необходимости принять решение. Ты очень изменился, Джек. — От волнения ее грудь вздымалась и опускалась. — Я позвоню Арни и заявлю, что ты выходишь из игры, и ему необходимо подыскать кого-нибудь другого, чтобы закончить работу с Манфредом. И еще я добавлю от себя, что ты не добился никакого прогресса, что вообще как для тебя, как и для него, совершенно бесполезно возиться с этой затеей. У Арни и раньше случались причуды, он носится с ними несколько дней или даже недель, а потом забывает о них.