Алька посмотрела свое задание. Было очень просто. Всего-навсего взаимодействие препаратов железа с продуктами питания и другими лекарственными препаратами. Алька подавила грустный вздох. Вот ведь незадача… Опять каким-то образом ответ придется до трех баллов испортить. Алька уже давно принижала свои ответы, лишь бы только лишний раз не привлечь к себе внимания. Это была какая-то болезненная необходимость прятаться от окружающих и в жизни, и в учебе.

Толян говорил, что это у нее комплекс дочки гениальной мамы. Алька не спорила, и в очередной раз с упорством достойным осла портила реферат, контрольную или учебную историю болезни.

Пара закончилась и сокурсники потянулись к выходу из аудитории. Алька запихивала многострадальную тетрадку в сумку, когда Влад проходя мимо больно задел ее плечом. Девушка отшатнулась и с неприязнью посмотрела ему в спину.

— Аааль, что это было? — Светкины глаза были просто огромными от удивления.

— Да не знаю я!!! Достал уже меня этот сноб, чтоб его порвало! — и Алька, подхватив сумку, выскочила в коридор. Отдышаться и слегка успокоиться времени почти не оставалось.

Следующей по расписанию стояла лекция по терапии, которую читала немолодая профессорша. Ребята гудели и долго не могли успокоиться. Широко улыбаясь акульей улыбкой, лектор начала читать терапию сердечной недостаточности. Читала он хорошо, интересно, много. Правда все время соскакивала на похвалы дорогому импортному препарату. Алька понимала, что фирма скорее всего просто платит лектору за рекламу своего продукта. Однако в душе она не могла согласиться с утверждением уважаемой дамы о том, что более дешевые аналоги всегда бывают хуже оригинального образца. А вот рекламируемый препарат так вообще ничем заменять нельзя. Вроде как если пациенты хотят жить, то пить нужно только его. И все это подтверждалось кучей заказных статей, в том числе и написанных самой профессоршей.

К тому моменту, когда лектор дошла до кондиции и начала задавать студентам вопросы, подразумевающие только один ответ, упоминающий оплаченный препарат, Алька уже находилась в состоянии близкому к срыванию крышки с кипящего чайника. Она закипала, закипала и наконец вскипела.

— Это неправда! — звонкий голосок прорезал гудение студентов, прервал голос преподавателя. Алька и сама не поняла, как у нее вырвались такие крамольные слова в адрес уважаемого лектора. Высказала и поперхнулась воздухом. Вот что она такое наделала?? Столько лет изображала идиотку и вот так легко повелась.

— Что вы имеете ввиду? — профессор удивлённо подняла одну бровь.

— Неправда что дешевле — это хуже. Если аналог имеет такой же эффект и так же ведет себя в организме как оригинальный препарат, то говорить, что он хуже — это неправда. И вот у этого препарата по результатам исследований есть два более дешевых, но не менее эффективных аналога. — С Альки буквально на пару минут слетела маска придурочной троечницы.

— Вы считаете себя умнее профессора? Вы еще и диплома не имеете, чтобы учить меня. — лектор завелась и покрылась красными пятнами. Карандаш в ее пальцах начал стучать по кафедре. Стало понятно, что держит она себя в руках из последних сил.

Алька испугалась того, что ее маскировка не выдержала ее возмущения и пролепетала как можно более тупым голоском:

— Но ведь вот в интернете написано…

— В интернете??? Вы вместо того, чтобы мою лекцию слушать в интернете копаетесь? — профессор уже просто плевалась ядом и была похожа на кобру своим раздувшимся от возмущения лицом.

Алька вспыхнула, встала, молча собрала вещи и вылетела из лекционного зала как всегда провожаемая презрительными и насмешливыми взглядами. И только подружка смотрела ей вслед с грустью и жалостью. Неизвестно чем закончится этот демарш для ее такой невезучей товарки.

Идиотский день, идиотское утро, идиотская неделя и вообще, вся жизнь идиотская. Нет, ну надо было ей сорваться!! Алька винила себя в несдержанности и гордыне. Такой позор!!! Вот выставлять себя дурой — это не позор. А сказать умную мысль она постеснялась. И с мамой о таком не поделиться будет. Елена Аркадьевна компромиссов с совестью не признавала. Ее твердым убеждением было — учиться и жить так, чтобы не было стыдно и на пределе возможностей. Поэтому Алькину придурь учиться в стиле «я у мамы дурочка» он не понимала и не принимала. Терпела, но не поддерживала и свое мнение по этому поводу высказывала всегда.

После учебы Алька на адреналине неслась на дежурство. Все еще нервничая и психуя, в каморке медсестер стащила с себя и толстовку, и джинсы. Натянула нежного персикового цвета брючки и форменную курточку, белые носочки и белые же кожаные тапочки с перфорациями. В отличие от других девчонок-медсестер шапочку из нетканого материала она не носила, предпочитая консервативный колпак из ткани. Правда колпак, подаренный ей анестезиологом Артуром, был совершенно неформальным. Представьте себе только шапочку на завязках сзади лилового цвета с красными пятнами крови. Матушка, увидев такое чудо первый раз дар речи потеряла напрочь, потом пыталась поругаться. Потом решила воспользоваться служебным положением и влепить дочке выговор за неподобающий внешний вид, но Артур подлизался и к ней, подарив примерно такую же неформальщину. После чего в отделении появилась новая мода на прикольные шапочки и медицинские костюмы.

В сестринской на столе стоял разрезанный и уже частично съеденный торт. Кто-то из пациентов благополучно выписался домой и принес свои данайские дары. Почему данайские? Да потому что с подвохом. Как говорила Елена Аркадьевна, судя по подаркам при выписке, пациенты спят и видят, как бы организовать врачу сахарный диабет и алкогольный цирроз. Поэтому брать алкоголь строго-настрого запретила, а вот против сладкого женская душа бороться долго не смогла.

Дневная медсестра Валентина Максимовна степенно пила чай из кружки с названием популярного противоаллергического препарата. Основательная, полная и неторопливая, она считала, что имя Алевтина слишком старомодное и простое, посему регулярно кликала Альку Алёнушкой. Спорить, что это два разных имени было совершенно бесполезно. Важная Максимовна царским жестом требовала замолчать и продолжала гнуть свою линию.

Вот и сейчас:

— Привет, Алёнушка, давай садись чай пить. Сегодня все должно быть спокойно. Назначений немного, да и отделение полупустое. Только в тридцать седьмой Кошкину капельницу надо поставить и у Митькиной в двадцать первой температуру через 3 часа измерять. На утро троих на УЗИ подготовить. Я назначения сняла, в тетрадке посмотришь.

— Да, спасибо, Валентина Михайловна. Все сделаю. — Алька рассеяно смотрела на график дежурств. Сегодня вроде неплохая команда подобралась. Если вдруг что-то интересное в операционной подвернется, девчонки из других отделений подстрахуют.

Алька отказалась пить чай и убежала на рабочее место. Улыбаясь пробежала по всем палатам, приветливо улыбаясь выслушала всех. Заскочила к одинокой бабуле Смирновой, вновь бесперспективно попыталась понять, о чем сегодня ее жалобы и все-таки сдавшись, решила привлечь к переводу с народного на понятный язык санитарку Андреевну.

На вопрос: — Что у вас сегодня болит? Старушка горестно вздыхала, поднимала очи к небу и вещала: — Лепести суставчиками болять и крыльца ломит.

Когда Алька услышал этот шедевр в первый раз, то представила себе бабульку с крылышками, в платочке и на ромашке верхом. Разве такое в нормальном психическом состоянии привидится? Вот и ходила на обход к бабуле с переводчиком санитарской наружности. А тирада про лепести переводилась очень просто: Стопы периодически болят и лопатки ломит.

Переделав все дела, раздав на ночь градусники и выдав всем страждущим вечернюю дозу таблеток, девушка читала англоязычные статьи в журнале с красивым названием Ланцет, когда перед ней на стол лег шоколадный батончик с ее любимой помадно-сливочной начинкой.

— Аленький, привет, ты сегодня с нами?