— И я вам за это признательна. Надеюсь, вы не сочли необходимым убивать слишком много раздражающих волшебников или путающихся под ногами стражников? При свидетелях, во всяком случае?

— Нет, но…

— Тогда мы возвращаемся. Сейчас же. Прикажи слугам вооружиться и охранять твою мать, как будто на особняк Делькаслов готова обрушиться армия завоевателей; верни мне мою одежду — платье местами сплавилось с кожей и это больно, как в Девяти Адах — и давайте найдём Мирта, Алусейр и то, что осталось от Вангердагаста, а потом все вместе разыщем Глатру. Надо собрать под единые знамёна Корону, двор и попытаться не позволить полным радостного энтузиазма бунтующим дворянам погрузить королевство в гражданскую войну.

— Но я думал, что мы решили повернуться спиной ко всему этому и…

— Решили, но дела пошли достаточно скверно, чтобы нужды Кормира стали важнее наших.

Рун нахмурилась.

— А о чём конкретно мы собираемся говорить с Глатрой?

— О том, чтобы взять под арест Марлина Грозозмея, — мрачно отозвался Арклет, — и заполучить в наши руки — в руки Короны, то есть — Клинок и Чашу, которые позволяют ему управлять двумя его убийцами. Призраками синего пламени, что убили Сесзгара Ханткрауна и всех, кто был с ним.

— Нет, ты был прав, когда сказал «в наши», — решительно поправила Шторм. — Доверять Глатре призраков можно не больше, чем юному Грозозмею. Они слишком могущественны, чтобы она — или любой человек во дворце — смогли противиться искушению. Но ей пока не стоит знать, что я так считаю, и что мы не намереваемся вручать Клинок и Чашу прямо ей в руки.

Рун закатила глаза.

— И каким образом то, что я сейчас услышала, отличается от тех поступков дворян, которые ты, Глатра и все верноподданные Короны и весь двор яростно обличаете, как измену?

Шторм улыбнулась.

— Это легко. Они — истинные злодеи с тьмой в сердце, а мы — добрые люди, в сердцах которых есть место лишь героизму и благим намерениям.

У Мэншуна болела голова.

Хотя, скорее, его разум гудел от напряжения и дрожал от усталости, и это заставляло болеть ту голову, которую он в данный момент занимал.

Так или иначе, он по-прежнему был в игре.

Другие оказались не столь везучими. Лорд Лираннус Танторн и лорд Яссур Драгонвуд погибли, убитые в стычке в Зале Правосудия.

Ему пришлось бежать из гибнущего, угасающего разума Драгонвуда, вторгнувшись в ближайший разум из тех, что он уже поработил — как оказалось, это был разум Мелдера Краунруда.

Прибытие Мэншуна спасло Краунруду жизнь, заставив ошеломлённого лорда покачнуться и упасть — рухнуть между креслами, защитившими его от яростных ударов двух старых соперников, которые те пытались обрушить на затылок лорда. Нагнувшись с верхнего яруса, пытаясь добраться до Краунруда, они потеряли равновесие, когда в середине их ударов его тело исчезло вниз из поля зрения, и клинки вонзились в спинки кресел — и обрекли их на смерть, поскольку ближайшие лорды посчитали целями этих атак себя и ответили без всякой пощады.

Хотя он почти наверняка был жив лишь благодаря тому, что позиция под ногами остальных спасла его от яростной схватки, которая впоследствии разгорелась так близко над ним, Краунруд был далёк от признательности. Его истерзанный разум утонул в противной боли и кипел чёрной яростью на своего нежеланного наездника.

Что же касается Мэншуна, мнение Краунруда его ни капли не волновало. Тело этого человека могло бежать — а также идти и ползти, если уж на то пошло — и этого было достаточно, чтобы унести Мэншуна прочь из королевского дворца, обратно в лавку алхимика Сронтера.

Выкрикивая предупреждения о самых различных преувеличенных бедствиях, люди бежали из дворца по улицам, где шатались телохранители знатных лордов, обмениваясь острыми взглядами, не менее острыми словами и угрожая друг другу мечами. Некоторые испуганные горожане поспешили закрыть свои лавки.

Да, всё это было крайне приятно.

Король Форил всё ещё был жив; следовательно, ни у кого не было хорошего оправдания для набора армии ради открытой войны за опустевший Драконий Трон. Но городом правило смятение, и испуганный народ тянулся за мечами и кинжалами.

А это означало, что некий коварный злодей, известный как Мэншун, мог начать в открытую творить насилие. Убийство там, исчезновение здесь — среди больших стычек, которые наверняка начнутся — и если Корона обрушится на это кровопролитие полной мощью своих драконов, население разозлится на подобное проявление тирании. Станет ещё злее. Ослабив и без того слабого короля, и освободив будущему императору пространство, чтобы сделать то, что сделать было необходимо.

А Краунруд мог подождать. На койке в пустой комнате, надёжно запертый в уголке погреба Сронтера. Если хватит здравого смысла, он немного поспит — с другой стороны, главы благородных домов Лесного Королевства не славились своим здравым смыслом. Подлой хитростью — да. Самонадеянными интригами и мнением, будто мир им что-то должен, а боги им улыбаются — определённо. Здравый смысл встречался реже и куда более мелкими порциями.

Маленькая тюрьма Краунруда на самом деле была кладовой для дров алхимика, но Мэншуна нисколько не беспокоило отсутствие там дерева для печи. К тому времени, как снова наступит холодная погода, он будет наслаждаться удобствами королевского дворца — и если по какой-то причине этого не произойдёт, а алхимик окажется слишком удобным, чтобы позволить холоду забрать его, будет достаточно времени, чтобы захватить или украть чьи-то дрова.

Прямо сейчас у него были дела поважнее. Мэншуну было необходимо как можно быстрее разузнать, какой лорд управляет этим новым призраком синего пламени.

Сразу после того, как он проверит управляющего призраками лорда, с которым уже знаком, чтобы убедиться, что при Грозозмее по-прежнему есть его жизнь, свобода, Парящий Клинок и Виверноязыкая Чаша.

Так что в самой просторной комнате погреба Сронтера пылало зловещее сияние свежесозданных ясновидящих глаз, и смуглый и привлекательный будущий император шагал среди парящих в воздухе мерцающих сфер, пристально вглядываясь в разыгрывающиеся в них сцены.

Променад перед дворцом бурлил. Кто-то — Дасклок? — попытался попасть во дворец в центре клина из своих телоханителей и обнаружил, что пурпурные драконы не только не поддаются на приказания, уловки, угрозы, попытки оттеснить с дороги, но ещё и достали из арсеналов арбалеты и угожают воспользоваться ими, если разъярённый лорд не прекратит попытки штурмовать дворец и не вернётся в свои покои — быстро и покорно.

Было соблазнительно задержаться и посмотреть на разворачивающееся веселье, но смерть Эльминстера не означала, что будущий император лишился всех остальных врагов…

Одна сцена в тёмной сфере требовала его немедленного внимания: лорд Марлин Грозозмей был крайне напуган и расхаживал из стороны в сторону в верхних покоях особняка Грозозмеев, не зная, куда и как бежать. В окне комнаты были прекрасно видны явившиеся за ним гончие Короны: полдюжины боевых магов и две дюжины пурпурных драконов, большинство — в полных доспехах, а некоторые — в лёгком облачении, но с арбалетами.

Парящий Клинок висел у Марлина на поясе, Виверноязыкая Чаша была прижата к груди, и потеющий Грозозмей бормотал себе под нос, озвучивая все ужасные возможности, что приходили ему на ум.

Два его призрака с лёгкостью могли перебить простых драконов — но шестеро волшебников скорее всего в мгновение ока сумеют разделаться с убийцами синего пламени. А если он телепортирует призраков через половину Кормира, вместо того, чтобы воспользоваться ими, Марлин всё равно будет обречён на смерть.

Боевые маги без предводительства лорда печатей, старшего рыцаря с холодной головой или леди Глатры вели себя как осторожные, предусмотрительные люди. Силы Короны медленно окружали особняк, не готовые пока ударить в двери и потребовать открывать — а тем более, выбивать их силой.

Это оставляло Мэншуну достаточно времени.