Амарун раздражённо вздохнула и отступила на шаг.

— Я — это я, спасибо, Арклет. Хотя я понятия не имею, как тебе это доказать.

Она зашагала по комнате, потом остановилась и оглянулась на него через обнажённое плечо.

— Неужели ты не можешь ничего принять на веру?

Молодой лорд наградил её кривой ухмылкой.

— Видимо нет.

Она сделала умоляющий шаг обратно к нему, протянула руки — но он снова поднял меч и прорычал:

— Я не осмеливаюсь.

Рун посмотрела на него сквозь слёзы и прошептала:

— Так что я должна сделать, Арклет?

Они смотрели друг на друга, казалось, долгое время, пока трещал огонь в жаровне.

— И что, — прошептала Рун, по щекам которой текли слёзы, — что ты сможешь сделать, чтобы я снова смогла тебе доверять, лорд Делькасл? Ответь мне!

Колокольчик на двери весело звякнул, когда сильно надушенная купеческая жёнушка вышла наружу, довольная своей покупкой.

Алхимик со вздохом откинулся на своём сидении, радуясь, что наконец от неё избавился. Попробовала шестнадцать флаконов, ни один её не удовлетворил, и вместо них остановилась на покрытом трехлетней пылью снадобье с верхней полки. Женщина, казалось, считала, что сейчас середина дня, а не глубокая ночь, когда усталым людям приходится подниматься из кроватей, чтобы обслужить её. Прокляните боги этих задирающих носы…

Он начал убирать флаконы.

— Если бы в этом полном дворян городе мне не требовалось столько растреклятых монет…

Сочувствующий смешок за занавесом у него за спиной напомнил Сронтеру, что он не один.

Никогда не покидающий его страх подсказал ему, что этого конкретного гостя ни в коем случае нельзя заставлять ждать. Он вскочил со стула и бросился за занавес.

— П-простите, господин, — пробормотал он. — Я…

— Знаю, Сронтер. Это не важно, извинений не требуется. Коммерция в первую очередь. Не говоря уже об убытках, которые могло понести твоё дело, если бы Нечелсея Саммартаэль решила, что ты обделил её вниманием. Весть об этом разнеслась бы по всему Сюзейлу ещё до рассвета.

— Ах, в самом деле, — согласился Сронтер, проходя мимо мужчины, который с такой лёгкостью завладел его разумом три ночи тому назад, раскрыв величайший секрет алхимика.

Алхимиков скорее боялись, чем любили, и если они желали провести долгую карьеру, им требовалось могущественное тайное оружие. Это должно было стать его последним — если он каким-то способом сумеет научиться им управлять. До тех пор оно по крайней мере могло служить мощным средством против воров. Во всяком случае, Сронтер рассчитывал на это, прежде чем в его жизни возник Мэншун.

В испуганной спешке Сронтер не сразу совладал с запорами, замешкавшись с цепью и обманным замком. Дважды он ронял ключ, открывающий скрытую шкатулку, где лежал настоящий ключ.

Мэншун улыбнулся милой улыбкой.

— Я никуда не спешу, добрый алхимик. Разве что, конечно, добрая женщина Саммартаэль решит вернуться ещё за чем-нибудь.

От этой ужасной мысли Сронтер уронил тяжёлый замок себе на ногу.

Его непроизвольный крик и подскоки на одной ноге прекратились, как только алхимик смог взять себя в руки. Упершисьлечом в дверь, заморгав и сцепив зубы, он налёг на неё и распахнул настежь с громким звоном цепей.

Его гость остался стоять на том же месте.

— Нет никакой необходимости перемещать их, правда?

— Д-да, господин. Совсем никакой.

Сронтер поспешил в свою кладовую, к клетке, которую хотел увидеть Мэншун. В конце концов, его гость мог забрать его дом, лавку, и всё внутри — просто по своей прихоти.

Посмотрим правде в глаза, он уже был рабом, а рабы живут лучше, когда их хозяева довольны.

Сронтер развязал свой особый узел и откинул ближайшую половину кожаной завесы. Пять жильцов клетки с плавной синхронностью подлетели к открывшейся стороне, чтобы повиснуть там в воздухе и выглянуть сквозь прутья.

Пять небольших шаров, каждый размером с кулак кузнеца. Созерцатели, их крошечные глазные отростки походили на корчащихся червей, жаждали посмотреть на что-нибудь и причинить этому вред. Чудовища злобно зашипели.

И смолкли, когда улыбавшийся мужчина за дверью вонзил свой разум во все их сознания одновременно, захватив их с такой же лёгкостью, как и несчастного Сронтера.

Его ужасная улыбка расширилась.

— Неплохо, Сронтер, весьма Неплохо. Пять маленьких летающих тел, доступных в любое мгновение, как только они мне потребуются. Выпусти их.

— В-выпустить?

— Всех. Подари им свободу своей кладовой. Со всеми этими цепями и замками, ты всё равно редко ею пользуешься, не так ли?

— Н-ну да, но…

Сронтер обнаружил, что возражение, которое он собирался привести, пропало из его разума, и вместе с ним — его потрясённый гнев. Злобное веселье поднималось в нём, исказив его унылое лицо в ухмылке, которая была зеркальным отражением улыбки на лице его гостя.

«Ох, всевидящие боги, что со мной будет?» — подумал он.

— Время для любых «но» давно прошло, Сронтер, — промурлыкал Мэншун. — Ты увидишь приближающийся рассвет в таком же добром здравии, как сейчас, поверь мне — а мне ты можешь верить. Я не царедворец Кормира и не аристократ. Моё слово кое-что значит.

Он ленивой рукой указал мимо клетки.

— Это окно легко открывается? Нет? Ах, но я вижу, что его ставни легко можно сломать, если мне нужно будет спешить. Хорошо. Мои ездовые лошадки могут уйти этим путём, если потребуется.

— Нужно будет спешить?

— Признаю, подобная нужда маловероятна, сейчас, когда Эльминстер мёртв; но, добрый сэр алхимик, нельзя знать наверняка, нельзя знать наверняка. Уж этому Королевства меня научили за все мои долгие жизни.

— Долгие жизни?

— Ты служишь прекрасным эхом, добрый Сронтер, но некая персона — нет, несколько персон — заметили твои горящие лампы и приближаются ко входу в твою лавку. Так что открой клетку и закрой эту дверь. Немедленно.

Следующие мгновения для Иммаэро Сронтера стали вихрем задыхающейся активности, и к тому времени, как он, пыхтя и задыхаясь, оказался по другую сторону занавеса, моргая на переминающихся в сумраке его лавки посетителей, внедрённое ему чувство мрачного превосходства и зловещего тёмного удовлетворения куда-то испарились.

Во время этого вихря Мэншун куда-то исчез, Сронтер толком не понял, куда, но болезненно осознавал, что на свободе в его кладовой — где он хранил свои яды, свою лучшую выпивку и большую часть своих монет — находятся пятеро созерцателей, которые с лёгкостью могут убить его или любого другого сюзейльца,

Не сказать, что подобное нежелательное состояние дел продлится долго, если его подозрения оправдаются. А когда дело касалось личного неблагосостояния Иммаэро Сронтера, его подозрения обычно оправдывались.

А потом его ушей достигла просьба самой смелой из покупателей, и он услышал, как отвечает с лёгкостью старой привычки:

— Вытяжка из угрей Драконьего озера, госпожа? Что ж, спрос на неё невелик, особенно в это время ночи, но…

Лицо Арклета посуровело.

— Доверять? Доверять? Ха, ты не обманешь меня, чародей! Это ты, Эльминстер, и ты покалечил или сковал молчанием мою госпожу! Она — просто маска, которую ты надеваешь, чтобы обдурить меня!

Он рассёк воздух своим мечом, сплетая сверкающую стену стали, и сделал два медленных, угрожающих шага вперёд, заставляя свою возлюбленную отступить.

Казалось, что со всеми этими слезами ей так больно…

Он взвыл, напоминая себе, что на самом деле это Эльминстер, который просто использует тело его Амарун.

— Ты должен прекратить это зло — вселяться в живых людей! Прямо сейчас!

— А иначе ты — что? — спросила Рун, искоса посмотрев на него. — Зарежешь меня, Арклет? Убьешь меня, танцовщицу, которую ты звал своей госпожой, и ради которой ты якобы делаешь всё это? И когда ты распотрошишь меня, и я буду лежать, рассечённая на части, в луже крови на этом полу, что тогда? Как ты остановишь волшебника, которого так ненавидишь?