— Ваш дедушка возвращается домой, — сказал Хэлловэй своим детям.

Радостно улыбаясь жене, он забыл об обычном воздержании в употреблении алкоголя и налил себе второй бокал вина.

К полудню следующего дня он так разнервничался, что не мог усидеть на месте. Под защитой телохранителя он выехал в поместье. Машина уже подъехала, он радостно подбежал к ней.

Но вместо отца из нее вышел Розенберг.

Хэлловэй удивленно замер на месте:

— Что ты здесь делаешь?

— Твоя телеграмма.

— Телеграмма?

— Ты не посылал?

— Бог ты мой, нет!

— Но стоит твоя фамилия, — Розенберг достал телеграмму из кармана.

Хэлловэй вырвал ее у него из рук. Сердце его сжалось, когда он читал: “Телефону доверять нельзя. Все проблемы решены. Наши отцы в безопасности. Прибывают завтра. Три часа дня по моему времени. В мое поместье. Хэлловэй”.

— И ты поверил этому? — Хэлловэй разорвал телеграмму.

— А что мне было делать? Звонить, когда ты мне запретил это делать? Оставаться в Мексике, если я надеюсь, что мой отец здесь, в Канаде?

— Ты тупица! Я тоже получил телеграмму! Почти такую же! Будто мой отец приезжает сюда.

— Тогда ты не умнее меня.

— Это они! — Хэлловэй резко повернулся к въезду в поместье. — Они собирают нас!

— Они? — У Розенберга подогнулись колени. — “Ночь и Туман”?

— А кто же еще?.. Возможно, они наблюдают сейчас за нами.

Хэлловэй и Розенберг ретировались в особняк.

Но по пути, услышав шум мотора приближающейся машины, Хэлловэй обернулся. Охранники ринулись к машине, и тут Хэлловэй узнал человека за рулем — это был Миллер.

— Я сказал тебе не приезжать сюда! Взбешенный архитектор вышел из машины.

— А я сказал, что приеду! Ты знал, кем был мой отец! Ты знал, кем они все были! Я пытался убедить себя, что если приеду сюда, то лишь опущусь до твоего уровня. Но Господь помог мне. Даже зная о преступлениях моего отца, я хочу, чтобы он вернулся! И потом, ты прислал мне телеграмму! Мой отец! Ты написал — он будет здесь! Где он?

Хэлловэй выхватил листок бумаги, которым зло размахивал Миллер. Такая же телеграмма, как у Розенберга.

— Они где-то рядом, — сказал Хэлловэй. — Я знаю. Я уверен. Они рядом.

— Рядом? — еще больше разозлился Миллер. — Что ты… Рядом? Кто?

— Надо уйти в укрытие. Быстро. В дом. — Хэлловэй заспешил к ступенькам и на ходу отдавал команды главному охраннику: — Выставь людей по периметру. Защищай дом!

И снова на дороге появилась машина. О Господи, подумал он. Еще один, только не это.

Так продолжалось в течение следующих двух часов. Машины подъезжали к особняку, из них выходили мужчины, каждый держал в руке телеграмму. Они съехались со всего мира. Они спешили воссоединиться со своими отцами, а вместо этого узнали, что их хитростью заманили в поместье Хэлловэя. Укрывшись в его кабинете, они разговаривали злыми и громкими голосами. Они кричали, обвиняли, жаловались.

— Я уезжаю отсюда!

— Но это небезопасно!

— А что — оставаться безопасно?

— Что должно произойти в три часа?

— Почему это время обозначено в телеграммах?

— А если наши отцы вернутся?

— А если на нас нападут?

Прошло назначенное время. Хэлловэй услышал гудение подъезжающей к поместью машины. Надеясь, что он ошибался насчет “Ночи и Тумана” и молясь Богу, что это были Сосулька и Сет, он выбежал из особняка.

Но это была не легковая машина, а грузовик. С деревянными бортами и натянутым сверху брезентом. Он был похож на… — Хэлловэй задрожал — …грузовик для скота.

Господи, будь милосерден, подумал он, предчувствуя самое худшее. Опасность пугала своей неопределенностью. Но в одном он был уверен — это начало конца.

— Что там происходит? — спросил Сол.

Спрятавшись за кустами на утесе рядом с Арлен, Дрю и Эрикой, он наблюдал за тем, как к особняку приближался грузовик. Мужчина в синем спортивном костюме энергично махал своим охранникам, они направили автоматы на грузовик.

— Мы должны подойти ближе, — голос Дрю был напряжен.

— Именно сейчас, когда отвлечены охранники, — сказала Эрика.

За кустами начиналась ограда из колючей проволоки, которая отделяла их от газона вокруг особняка. Эрика побежала вперед. На столбах не было керамических изоляторов, следовательно, ограда не была под напряжением. Возможно, существовали детекторы звука и давления, но она должна была рискнуть. Эрика залезла на столб, спрыгнула на газон и поползла.

Грузовик подъехал ближе.

Подгоняемая дурными предчувствиями, Эрика поползла быстрее. Она повернулась к Солу, который полз за ней. Дрю и Арлен ползли левее. Чтобы уменьшить шанс быть замеченными, они держались на расстоянии.

Воспользовавшись тем, что все охранники отвлеклись на грузовик, Эрика поспешила к особняку, но слева от себя увидела одного из них и спряталась за кустом. Охранник с автоматом наготове приблизился к сараю. Внезапно он дернулся, как от удара, и попытался схватить что-то у своей шеи, а потом вдруг упал. Изумленная Эрика увидела, как из сарая вышли два пожилых человека. У одного из них был пистолет. Эрика сразу опознала это оружие — пистолет, стреляющий иглами-транквилизаторами. Мужчины затащили охранника в сарай. Несмотря на свой почтенный возраст, они работали удивительно быстро. Один закрыл дверь в сарай, второй подхватил автомат охранника. Они быстро скрылись за особняком.

Удивление Эрики возросло, когда она увидела пожилого человека, вылезающего с места для пассажира в грузовике. Он прошел к кузову и присоединился к водителю, которого Эрика не видела, пока он шел с другой стороны машины. Они подставляли себя под автоматы охранников. Встревоженная и испуганная, Эрика поползла быстрее. Сердце бешено колотилось. Пожилой человек, вышедший с невидимой стороны грузовика, — ее отец.

Гнев не давал место страху. Йозеф Бернштейн остановился перед направленными на него автоматами и повернулся к Хэлловэю:

— Разве так встречают гостей?

— Кто вы?

— Я думаю, вы уже знаете, — сказал Авидан. Стоя рядом с Йозефом, он поднял руку и откинул брезент со входа в кузов грузовика. — Прикажи своим охранникам опустить автоматы.

Задний борт грузовика откинулся. В кузове сидел пожилой бородатый человек и целился из пулемета.

— Раз уж ты занимаешься торговлей оружием, то понимаешь, какой ущерб при скоростной стрельбе могут причинить пули тридцатого калибра. Даже если кто-нибудь сейчас в меня выстрелит, рефлекс заставит меня нажать на курок. Я прицелился прямо тебе в грудь. Пожалуйста, делай то, что тебе говорят мои друзья, и прикажи охранникам опустить автоматы.

— Если тебе нужен дополнительный стимул, загляни в кузов, — сказал Йозеф.

— Подойди поближе, я хочу, чтобы ты рассмотрел в подробностях, — сказал Эфраим.

Хэлловэй сделал два неверных шага к грузовику и побледнел, увидев, что было в кузове.

На полу, скованные цепью, лежали худые отцы с пепельно-серыми лицами. Пожилой человек, охраняющий пленников, приставил ствол автомата к голове отца Хэлловэя.

— Боже мой. — Хэлловэй схватился за живот, будто его вот-вот вырвет.

— Прикажи охранникам положить автоматы на землю, или мы расстреляем пленников, — сказал Йозеф и вытащил “беретту” из ветровки.

— Положите оружие, — сказал Хэлловэй охранникам. Они положили автоматы на газон. Йозеф обыскал их, нашел несколько пистолетов и приказал им лечь на землю лицом вниз.

— Зачем вы это делаете? — спросил Хэлловэй. — Чего вы хотите?

— Разве еще не понятно? — спросил Эфраим. — Мы приехали обсудить нацистские расовые теории.

Дверь в особняк открылась. Один за другим с поднятыми руками и искаженными от страха лицами из дома выходили члены группы Хэлловэя. За ними шли два пожилых человека с “узи” в руках.