Из груди Саманты вырвался сдавленный стон. Он ожидал увидеть в глазах дочери недоверие, но глаза ее были полны слез.

– Можешь предложить что-нибудь другое? – спросил он. Саманта молча покачала головой.

– Хорошо. Тогда я скажу, что мы, как мне кажется, должны делать. Мы сейчас позавтракаем и поедем в Монтерей.

Хоуп прижала кошку к груди.

– Может, я останусь дома?

– Ты не хочешь увидеть маму?

Хоуп подняла заплаканное лицо:

– А что, если Гиневра умрет, пока меня не будет?

– Не умрет, – сказала Саманта. – Ветеринар сказал, что у нее есть время.

– Совсем немного.

– Хоуп, сегодня она не умрет.

– В чем дело? – спросил Джек.

– У Гиневры опухоль, – объяснила Саманта. – Ветеринар хотел ее усыпить, но Хоуп не дала.

Значит, кошка смертельно больна. Какие еще неприятности их ждут? – подумал Джек. Хоуп подняла на него полные слез глаза и сказала:

– Ей не больно. Если бы было больно, я бы позволила ему это сделать. Но я люблю Гиневру, она это знает. Мне хочется, чтобы она это знала немного дольше. Что здесь плохого?

– Ничего, – ответил Джек. Саманта с ним не согласилась.

– Учись выбирать самое главное, – сказала она сестре. – Мама всегда нас этому учила. Гиневра сейчас не умирает. Если бы мама не попала в аварию, ты бы пошла в школу. Поэтому, если ты оставишь ее сейчас, она не будет знать, куда ты ушла – в школу или к маме. А мама будет.

Джек подумал, что его дочь нашла нужные слова и что для нее еще не все потеряно, но тут Саманта повернулась к нему с недовольным видом и сказала:

– Тебе нужно побриться и привести себя в порядок, папа. Ты выглядишь очень неряшливо.

– Спасибо, – сказал он.

Потрепав Хоуп по плечу, он поднялся с дивана. Он спал – сколько? – не больше часа, и, чтобы восстановить силы, надо было выпить кофе.

Если бы в Монтерей вела какая-нибудь другая дорога, Джек поехал бы по ней, но другой дороги не было. Саманта сидела рядом, ее волосы были влажными после душа, глаза неотрывно следили за дорогой. Хоуп приютилась на заднем сиденье.

На первом же повороте Джек сбросил скорость.

– Глядите! – указала Саманта. – Вот где это случилось. Притормози. Я хочу посмотреть.

Джек не остановился.

– Здесь не на что смотреть. Машины отбуксировали. Обе девочки смотрели в заднее окно.

– Кэтрин говорила, в мамину машину кто-то врезался, – сказала Саманта. – А что случилось с тем водителем?

– Не знаю, – соврал Джек. Саманта снова подалась вперед:

– Знаешь, но не говоришь. Это слышно по твоему голосу. Мама хотела бы, чтобы мы знали правду.

– Сейчас мама хотела бы, чтобы ты или говорила что-нибудь хорошее, или молчала.

– Это ты так говоришь, а не она. Она хотела бы услышать, что мы думаем, а я думаю, что катастрофа была серьезнее, чем ты сказал. Что, если мама не очнется? Я не хочу жить в Сан-Франциско.

– Папа! – донесся с заднего сиденья испуганный голос. В зеркале заднего вида Джек отыскал глазами лицо Хоуп.

– Она не умрет, Хоуп. Она обязательно поправится. Она попала в аварию почти двенадцать часов назад. Возможно, что, когда мы окажемся в больнице, мама уже очнется и попросит подать ей завтрак.

Но Рейчел ни о чем не просила.

– Она спит, – прошептала Хоуп, и на какой-то миг он подумал, что она права.

Если не считать кровоподтека, Рейчел выглядела почти нормально. Не теряя надежды, Джек подошел к кровати.

– Рейчел!

– Не буди ее, – испуганно крикнула Хоуп.

Отступив назад, Джек постоял у двери рядом с девочками, пока они привыкали к виду матери.

– Видите? – произнес он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. – Ни аппарата искусственного дыхания, ни другой аппаратуры для поддержания жизни. Она сломала ногу. Вот гипс. И синяки на лице, там, где она ударилась о машину. По капельницам к ней поступают необходимые лекарства и питательные вещества. На монитор выводятся данные о работе сердца, пульсе, насыщении кислородом.

Обняв Хоуп, он почувствовал, как она кивнула головой.

– Хочешь подойти поближе и сказать ей, что ты здесь? – Она быстро закивала головой. – А ты, Саманта?

Оставив дочерей у двери, он приблизился к кровати, взял Рейчел за руку, наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Привет, мой ангел. Как ты? Смотри, я сказал, что вернусь, и вернулся. Привез к тебе наших девочек. Они здесь, стоят у двери. Они немного растерялись, увидев аппаратуру и все такое.

– Я не растерялась, – с вызовом произнесла Саманта, мгновенно оказавшаяся рядом с ним. – Привет, мам. Это я, Саманта. – Повернувшись к нему, она шепнула: – Это же глупо. Она не слышит.

– Ты уверена?

– Нет.

– Тогда не говори того, чего не знаешь.

Джек обернулся к Хоуп, которая по-прежнему стояла в дверях. Он подозвал ее кивком головы, но она испуганно отпрянула назад.

– Что они делают, чтобы поскорее ее разбудить? – спросила Саманта.

– Видишь капельницу? – Он указал на один из прозрачных пакетов. – Это лекарство уменьшает отек, чтобы кровь и кислород могли проникать в поврежденные ткани и их лечить.

– А почему маме просто не сделают укол, чтобы она проснулась?

– Это не поможет.

– А ты спрашивал?

– Нет, – ответил Джек, бросив на Саманту укоризненный взгляд.

Сейчас он предпочел бы, чтобы дочь ему не дерзила. Он не понимал, почему она так себя ведет: из-за переходного возраста или из-за того, что в его присутствии пробуждаются худшие стороны ее натуры.

– Вот что, – сказал он, – я ненадолго оставлю тебя одну, чтобы ты поговорила с мамой. Не стесняйся. Скажи ей, что я никуда не гожусь. Попроси побыстрее очнуться, потому что ты не хочешь ехать ко мне в Сан-Франциско. Скажи ей, что я ничего не понимаю. Сними с сердца тяжесть. А я пока сделаю несколько звонков. – Он повернулся и увидел Кэтрин Эванс. Она стояла в дверях, обняв Хоуп. – Привет, Кэтрин. Я буду в холле. Я ненадолго.

Он чувствовал себя дезертиром, но к чему ему было оставаться?

– Доктор Бауэр здесь? – спросил он медсестру.

– По вторникам он преподает в университете, – ответила сестра.

– Вы мистер Макгилл? – спросила женщина, разбиравшая бумаги неподалеку.

Под медицинским халатом на ней была шелковая блузка, в ушах большие серьги с роскошными жемчужинами. У Джека возникло подозрение, что серьги она носит только для того, чтобы выглядеть старше своих тридцати лет.

– Да, я Джек Макгилл.

Она протянула руку и сказала:

– А меня зовут Кара. Доктор Кара Бейтс. Я невролог, помощница доктора Бауэра. Перед отъездом он осматривал вашу жену. Все жизненно важные функции у нее в порядке.

– Но она никак не приходит в сознание. Возможно, стоит применить какие-нибудь другие средства?

– Пока нет, – ответила Кара. Повернувшись, Джек направился в холл звонить.

Он сделал два звонка, оба в Сан-Франциско.

– «Санг и Макгилл», – ответила Кристина Джанни.

Она работала с Джеком со дня основания фирмы. Сначала Кристина была секретаршей, заодно выполнявшей разные мелкие поручения, но теперь она поднимала трубку телефона, только когда нынешняя секретарша уходила на перерыв. В остальное время она вела бухгалтерию и отвечала за рекламу. Самым ценным ее качеством была безусловная преданность Джеку.

– Привет, – с облегчением произнес он, услышав знакомый голос.

– Джек, мне очень жаль Рейчел. Как она?

– В коме. У нее серьезная травма головы, остальные повреждения не представляют опасности.

– Как девочки?

– Напуганы.

– Может быть, лучше перевести ее сюда?

– Не думаю. Врачи делают все возможное. Но я хотел бы проконсультироваться со специалистом. Ты можешь узнать, кто считается лучшим неврологом в Сан-Франциско?

– Считай, что дело сделано, – произнесла она с уверенностью, от которой ему стало легче.

– Что происходит в конторе?

После некоторой паузы Кристина произнесла: