– Но ты знаешь, то были трудные времена. Была война, и многие волшебники были обмануты Ты-Знаешь-Кем. Многие молодые люди. И, в основном слизеринцы, которых всегда считали темными и злыми. Однако, они просто слишком амбициозны, – МакГонагалл остановилась, и, когда Гарри сделал то же самое, она повернулась к нему и посмотрела на него со всей серьезностью.

– Ты знаешь, я очень признательна, что твой отец – декан Слизерина. Он – хороший человек. Однажды он принял неправильное решение. Он сожалел об этом и был готов понести наказание. Никто не заставлял его делать это. Он сделал это сам. И это то, чего многие не делают: несение ответственности за свои поступки. Зачастую люди даже себе не признаются, что они не правы, чтобы избежать чувства вины. Твой отец, наоборот, был готов принять соответствующее наказание и нес груз своей вины почти два десятилетия. Он смелый и заслуживающий доверия человек, но из-за своей вины он стал жестоким и одиноким, – ее взгляд стал еще более серьезным, и она продолжила. – Но сейчас, когда его роль как шпиона исчезла и ты живешь с ним, у него, возможно, есть еще один шанс жить нормальной жизнью, которую он заслуживает.

Гарри чувствовал оцепенение от шока. С ним никогда так не разговаривали… как со взрослым… его учителя, а также он никогда не видел эту сторону характера строгой профессора Трансфигурации. На самом деле, он никогда не подозревал, что ей нравится глава Слизеринского дома.

– Когда он рассказал мне свою историю, я сказал ему почти то же самое, что и вы сейчас. Но он не согласился со мной. Я думаю, что он никогда не простит себя, – сказал он, когда сумел вернуть себе голос. – Он говорит, что все его ненавидят, и это заслуженно. Когда я стараюсь убедить его, что он не прав, он всегда возражает…

Это было правдой. Гарри ясно чувствовал, что Снейп ощущает себя не в своей тарелке в сложившейся ситуации. Он был почти счастлив, и чувствовал за это вину.

– Я не заслуживаю счастья, – говорил он Гарри.

– Но ты, к счастью, не можешь выкинуть меня прочь, – был ответ Гарри, – и я заставлю тебя быть счастливым.

МакГонагалл грустно улыбнулась.

– Я полагаю, он этого не забудет. Никогда.

– Я думаю, что он считает свою работу заслуженным наказанием….

– Ну… он отличный Мастер Зелий, один из самых лучших. Но он не любит учить, и, по правде говоря, из него не вышел хороший учитель. У него не хватает терпения, и он не любит повторять…

– Но почему тогда он учит? В наказание?..

– Нет, – слегка улыбнулась МакГонагалл, – потому что директор попросил его учить, и он нужен как глава Слизерина. Однако я думаю, что это было ошибкой – отправлять его шпионить снова после всех тех лет преподавания. Его работа в Хогвартсе сделала его роль среди Пожирателей Смерти гораздо более опасной. Я думаю, что это было основной причиной того, что Ты-Знаешь-Кто раскрыл его, за что я очень благодарна, как уже сказала, но он мог погибнуть, как Гарри…

Гарри не знал, как реагировать, и поэтому просто стоял в тишине.

– Я полагаю, он рассказал тебе о нем, не так ли?

Гарри почувствовал себя неудобно.

– Э… он обычно отказывается говорить на эту тему…

МакГонагалл, к неудовольствию Гарри, была готова рассказать.

– Ты знаешь, он был в моем колледже, – она улыбнулась, вспоминая. Гарри покраснел и опустил свой взгляд на землю. – Он выглядел как отец, но отличался от него в других отношениях. Он был гораздо более серьезным, чувствительным и талантливым. Как его мать…

– Талантливым? – недоверчиво мигнул Гарри.

– Да, – ответила МакГонагалл и улыбнулась. – Он мог быть одним из лучших студентов, но был занят слишком многими вещами одновременно…

Гарри не смел поднять голову. Он был уверен, что даже его уши были ярко-красными от смущения.

– Но это не было его ошибкой, – продолжила профессор, не замечая, что Гарри покраснел. – Он участвовал в первом сражении приближающейся войны…

– Минерва, Квайет? – это был Снейп. Гарри не мог сдержать вздох облегчения. – Извините, что прерываю ваш разговор, но мы собираемся домой.

– Конечно, Северус, – МакГонагалл улыбнулась ему. – Становился поздно.

– Квайет, Квайет, посмотри, что я нашла! – очень возбужденная Энни показала Гарри свои маленькие и очень грязные ладошки. У нее была целая горсть морских раковин. – Разве они не прекрасны?

– Да, – покраснев, ответил Гарри, заметив, что двое взрослых смотрят на него и улыбаются.

– Эту я принесла тебе! – девочка не заметила испытываемый Гарри дискомфорт и дала ему самую большую раковину. – Тебе она нравится?

Гарри что-то пробормотал в ответ.

– Хорошо, – Энни кивнула и высыпала содержимое своих ладоней в карманы, а затем схватила Гарри за руку. – Дядя Северус сказал, что нам пора отправляться домой.

МакГонагалл бросила на Снейпа любопытный взгляд, отчего тот слегка покраснел и повернулся, чтобы уйти. Гарри довольно улыбнулся. Но его хорошее настроение длилось недолго. Четверо взрослых шли вместе и оставили Гарри и Энни позади. Сперва девочка весело болтала, но через некоторое время ее шаги замедлились и стали менее твердыми, и расстояние между двумя группами начало увеличиваться.

Гарри почувствовал, что у него в груди возникает что-то вроде паники. Он ненавидел оставаться позади. Он старался увеличить скорость, но Энни была слишком утомлена, чтобы идти быстрее.

– Возьмешь меня на руки? – через некоторое время остановилась она. – Я так устала…

Гарри испугался. И почувствовал себя больным.

Нет, это было не из-за девочки, а из-за него. Он прикасался к Энни, если это было необходимо, и иногда обнимал ее за плечи, но всегда был осторожен и не давал ей дотрагиваться до себя, по крайней мере, не дольше нескольких секунд.

Он физически не мог этого выносить. Он не переносил, когда до него кто-нибудь дотрагивался, и уж тем более обнимал, за исключением Северуса. Он учился, как справляться с мимолетными прикосновениями, как не вздрогнуть и не подпрыгнуть, как не кричать, протестуя против них.

Еще одно напоминание о том летнем аде.

Он понял это в первый же день, когда Энни попыталась обнять его, и он почти потерял сознание. Несколько дней спустя Сириус тронул его за плечо со спины, чтобы пригласить на обед, а он подпрыгнул, закричал от ужаса и перевернул кофейный столик. Сириус был напуган этим и никогда не трогал его снова. А позже Флетчер…

Гарри чувствовал, что у него кружится голова, а к горлу подступает тошнота.

– Я не могу… – слабо прошептал он.

– Пожалуйста, – просила она, и ее рот искривился. Гарри занервничал. Он не хотел, чтобы девочка плакала. Он притворился, что не замечает ее плохого настроения и продолжил идти, держа ее за руку. Энни не заплакала, но через несколько минут она начала засыпать прямо на ходу. Они снова остановились. Он отчаянно посмотрел на взрослых, но знал, что должен решить эту проблему один. Это было бы слишком странно, если бы он закричал, прося помощи только потому, что не хотел понести девочку…

Он вздохнул и поднял ее на руки. Она улыбнулась, обхватила своими грязными руками Гарри за шею и удовлетворенно закрыла глаза.

Гарри, однако, не был рад. Он старался не замечать руки вокруг своей шеи, тело, прижатое к его шрамам и кровоподтекам и общее отвратительное ощущение того, что к нему прикасаются. Он чувствовал себя довольно плохо. Не говоря уже о том, что он не восстановил свою прежнюю силу после долгого заключения, да и не был никогда раньше сильным юношей. Но, тем не менее, он старался.

Ему хотелось заплакать. Его тошнило. Было желание бросить девочку на землю. Но он этого не делал. Его походка была нетвердой, но он шел вперед.

Снейп был первым, кто заметил, что он остался позади. Когда он оглянулся и увидел Гарри, то испугался, и в его глазах появилась вина. Он хорошо знал о новой боязни прикосновений, которую испытывал Гарри, и знал о его общем физическом состоянии, не говоря уже о воспоминаниях о том, как тот остался позади… Не говоря ни слова, он повернулся и побежал к дрожащему мальчику. Другие взрослые с удивлением смотрели ему вслед.