Северус, к своему глубочайшему удивлению, не хотел так быстро отпускать его. Но зелье действительно воняло. Он поднялся на ноги.

– С ним все нормально, – он улыбнулся и протянул руку, помогая племяннику встать. – Но нам надо поторопиться. Через несколько минут начнется вторая фаза.

– Конечно.

Они быстро работали в уютной тишине. Только когда зелье мирно булькало на огне и все было готово к третьему этапу, они ненадолго присели. Когда взгляд Северуса снова наткнулся на синяки на лице мальчика, он вдруг вскочил и достал из шкафчика напротив целебный лосьон. Подойдя к окну он поманил племянника:

– Иди сюда.

Тот послушался.

Нахмурившись, Северус осторожно протер синяки лосьоном. Мальчик чуть-чуть напрягся, но сразу расслабился от мягких прикосновений.

– Здорово, – он улыбнулся с закрытыми глазами. – Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

В Норе стояла гробовая тишина, когда Северус и Гарри прибыли на похороны. У Гарри в мыслях Нора и счастье были почти идентичными понятиями, здесь он впервые почувствовал настоящие радость и счастье – а теперь тут царила неподвижная тихая дремота, как если бы все, даже самые маленькие кусочки счастья навсегда покинули это место. Окна были закрыты, как горюющие глаза и даже гномы не шевелились в саду.

Снейп не выглядел тронутым, но он не бывал здесь прежде – подумал Гарри, но сам он страшно нервничал и боялся встречаться с Уизли. Да, ему много раз говорили, что смерть Фреда не его вина, что он хотел помочь Аресу, но сам он не мог себя простить.

Фред принял его как Квайетуса Снейпа и никогда не был предубежден против сына Мастера Зелий, в отличие от многих гриффиндорцев и его брата, от которого Фред даже защищал его. Он и Джордж всегда были заодно с ним во время выходных в Хогвартсе, Фред был среди тех, кто пытался спасти его и Северуса из плена Волдеморта, а теперь он мертв.

И еще вспомнилось – когда он был еще Гарри Поттером, близнецы помогали ему бессчетное количество раз: много раз их помощью была просто шутка или глупая забава, но они всегда поднимали Гарри настроение – даже на втором курсе, когда все отвернулись от него, считая Наследником Слизерина… Ну, в каком-то странном смысле он и был наследником – не самого Слизерина, но темных колдунов, хотя его родители не были темными.

А теперь Фред лежал мертвый и ничто не могло вернуть его.

Гарри вдруг понял, что был бы ужасно благодарен, если бы мог на кого-нибудь опереться, в очень конкретном смысле слова. Единственной доступной персоной был Северус, но их отношения еще не были настолько близкими, чтобы Гарри отважился это сделать. Поэтому он вздохнул и попытался подготовить себя к тому, что ждало их внутри.

Северус вежливо постучал, вместо того, чтобы врываться внутрь, как он обычно это делал и им открыл Билл. Старая коричневая дверь скрипнула, отворяясь.

– Профессор Снейп, Квайетус, – слабо улыбнулся Билл и указал им в сторону кухни. – Я боюсь, сейчас слишком много народу… – он извинился с отсутствующим видом и исчез, предположительно, чтобы сообщить об их прибытии.

Они не пошли внутрь. Снейп ненавидел переполненные помещения и Гарри был рад этому. Его сильнейшая нелюбовь к прикосновениям исчезла, но это не значило, что ему понравится быть окруженным и сжатым толпящимися людьми. Гарри не знал, вынесет ли он это, даже если никогда раньше ему не доводилось попадать в такие ситуации.

Пока ничего не происходило, Снейп остановился в небольшой прихожей, но Гарри прошел к кухонной двери и вошел внутрь. Вопреки своей неловкости, ему стало интересно кто там. Теперь он был намного выше, чем раньше, когда бывал здесь и мог ясно всех видеть. Там были все члены Ордена и все Уизли – кроме Перси. Гарри был напуган и зол одновременно. Да, у Перси и его родных были разные взгляды на этику и политику, но был убит его брат. А он не пришел, хотя не был в тюрьме, как многие другие авроры. Гарри не знал больше ничего о самонадеянном, узколобом мерзавце – ни где он работает, ни что он делает, – только то, что его уволили почти сразу, как Патил стал Министром. Их последняя встреча заставила Гарри пожелать свести дальнейшие возможности столкнуться с Перси к минимуму. Так что теперь он не был разочарован, ему было грустно за других членов семьи.

Гермиона, которая разговаривала с Джинни, внезапно заметила высокую фигуру Гарри в дверях. Она помахала ему, улыбаясь. Джинни проследила за ее взглядом и также выдавила улыбку. Гермиона провела здесь уже три дня, помогая миссис Уизли с похоронами и тихо поддерживая семью. Сейчас она оставила подругу и проложила себе путь к Гарри сквозь переполненную комнату.

– Привет, Квайет, – улыбнулась она и крепко обняла его. – Они не винят тебя, совсем наоборот, не волнуйся, – прошептала она так, что только Гарри мог слышать. – Это не твоя вина. Не делай их еще более печальными, обвиняя себя, пожалуйста.

От слов Гермионы ему стало легче, но он все еще не знал, как встретиться с Роном после того, как несколько раз отверг его извинения в прошлом году.

– А то, что сделал Рон, не имеет ничего общего с этой ситуацией, – прошептала девушка, словно читая его мысли. – Ты не сделал ничего плохого.

– Мисс Грейнджер, пожалуйста, – прервал их холодный голос Снейпа. – Можно мне получить сына обратно или вы намерены виснуть на нем все время?

Гермиона отпустила Гарри и он заметил вспыхнувший на ее щеках румянец.

– Простите, профессор, – пробормотала она.

– Тебе не за что извиняться, – просто сказал Гарри. – И спасибо.

Они улыбнулись друг другу и Гермиона оставила их, чтобы они смогли выразить свои соболезнования скорбящей семье.

– Так она просто друг? – услышал Гарри тихий голос Северуса. Даже не глядя, он знал, что тот ухмыляется.

– Да, – он поднял голову и посмотрел прямо мужчине в глаза. – Но не просто друг. А настоящий. Самый благородный и помогающий из всех.

Он не мог сдержаться и начал злиться. Гермиона была его другом, самым лучшим другом: она одна знала почти все о нем и, с другой стороны, ему не нужны были никакие подружки. Тех двух, которые нравились ему раньше, было вполне достаточно.

Втайне Гарри всегда винил себя в смерти Седрика и считал, что позволил Седрику умереть, чтобы увести у него подружку. А что до Леи… новой последовательницы Волдеморта… О ней лучше было вообще не думать. Иногда, когда он видел ее в видениях, он просыпался в слезах, дрожа и чувствуя пустоту в груди. Девушка все еще была прекрасна и казалась такой невинной… Он не знал, что думать, и поэтому старался не думать о ней вовсе.

И над всем этим было пророчество Трелони. Гарри прекрасно помнил его толкование, о котором прочел в дневнике отца месяцы назад:

«И… еще одно. Вчера Лили показала мне книгу о пророчествах. Она ищет толкование моего пророчества с сентября и теперь я могу поделиться с тобой результатом.

Вот как оно звучит: После смерти твоя любовь породит жизнь. Тот, кого ты любил, повергнет Волдеморта. Но он восстанет, когда его время придет. И твоему потомку придется столкнуться со смертью, чтобы уничтожить его и остаться.

Лили объяснила, что я умру. Ну, я всегда это подозревал. Она сказала, что моя смерть, вероятно, поможет кому-то выжить, но эта часть непонятна даже ей. Это будет Лили, кто уничтожит Волдеморта, но лишь на время – это ясно из второй части. У нас будет ребенок – ты, но твоя судьба не так определенна, как наша. Ты сможешь выбирать – уничтожить его или нет. Если ты выберешь первое, чтобы спасти мир от власти монстра, тебе придется умереть. Я знаю, что единственная возможность противостоять Убийственному Проклятью – самопожертвование. Это касается не только Авада Кедавра, но и любого подобного намерения. Только добровольная жертва может спасти и защитить наш мир. Видимо, это ТВОЯ добровольная жертва.

Что значит «остаться» в пророчестве – это интересная тема.