Он почувствовал ужасный холод где-то внутри и вину, оттого что бросил сегодня Северуса в лаборатории, просто потому…

Ох. Ему нужна теплая ванна, чтобы прийти в себя. Отец всегда… Но открыв глаза он увидел Сириуса – тот наклонился, поднял его и отнес в постель, чистую, – конечно, это постаралась Гермиона, и кто-то вручил ему кружку с горячем чаем. Гермиона села рядом с ним и закутала их в одно одеяло, Сириус опустился в кресло напротив кровати и оба они, Сириус с Гермионой, уставились на него в ожидании. И внезапно Гарри понял, что говорит, рассказывает им все, что они еще не знали о его, их счастливых днях в аду, о Северусе, их разговорах, чувствах, и наконец, их открытиях; о палочке, что они сделали вместе, о побеге, о Петтигрю, о ночи, когда Северус принял его обратно в семью Снейпов, о его внешности днем позже, об Уизли, о Ноблестоунах, о Кровавом Бароне и коротких и несчастливых отношениях с Леей, – он говорил, казалось ему, бесконечно. И когда он дошел до момента, когда Северус поднял палочку и наложил на себя заклятье забвения, он услышал всхлип Гермионы и отрывистый вздох Сириуса. И тогда он почувствовал ужас и невосполнимость своей потери, его сердце зашлось от боли, и он понял, что Северус никогда не станет прежним.

Никогда.

Он был уверен. Он был уверен, потому что возвращаясь к событиям последнего года, понял, что все их общие события и переживания, их чувства совершенно изменили его жизнь, сделали его таким, каким он стал теперь, а Северус не помнил ничего из этого, у него не осталось никаких воспоминаний о том, что с ними произошло.

Это будет очень долгий и полный боли год, Гарри был уверен.

И он совсем не ждал его наступления.

***

На следующий день в гаррино окно постучалась большая коричневая сова. Он не видел ее раньше и сначала даже не узнал почерк на конверте. Распечатав письмо, он взглянул на подпись.

Арес.

Квайет,

Я не знаю, что делать. Мама отослала меня к дяде, потому что Министерство следит за нашим домом и здесь полно ПС (ты понял, о ком я), и мама заставляет меня оставить школу, потому что через две недели я получу результаты С.О.В. и смогу присоединиться к «нашему кругу» (это ее слова).

Я боюсь. Я не хочу делать этого. Я помню о твоих словах, но не знаю, как мне удастся этого избежать. Не думаю, что у меня осталось много времени на раздумья.

Я не знаю, что мне делать.

Напиши, если у тебя есть какие-то идеи на этот счет.

Только быстрее.

Арес.

Гарри невидяще таращился в окно. У него на коленях лежал большой коричневый том, заменяющий ему стол, пальцы теребили перо. Он не знал, что делать. Он читал и перечитывал письмо Ареса, но не представлял, что может посоветовать своему другу. Иногда он бросал взгляд на почти чистый пергамент на коленях. Пока там было написано только:

Арес,

И он не знал, что еще может написать. Он слишком устал, чтобы мыслить ясно. События предыдущего дня, включая грубости Северуса и его видение с Эйвери в главной роли высосали все его силы и сейчас он чувствовал себя опустошенным и изможденным. Поведение Сириуса и Гермионы после его рассказа прошлой ночью также не радовало – во время позднего завтрака они обращались с ним как с умирающим или серьезно больным: разговаривали тихо и смотрели сочувствующе. Так что Гарри вдруг почувствовал, что с него хватит и ускользнул в свою комнату, чтоб написать ответ Аресу.

В какой-то момент он подумал, что можно спросить совета у Северуса, но после непродолжительных размышлений отверг эту идею. Пока их взаимоотношения были не те, что раньше, а Северус и тогда не доверял Аресу. Он бы точно счел это письмо ловушкой, но если и так, то это была ловушка для Ареса, а не для Гарри.

У Гарри сжалось сердце, когда он представил, в какой ситуации сейчас был Арес. Каждый раз, размышляя об этом, он чувствовал странное облегчение – ему никогда не приходилось выбирать между Волдемортом и … и чем? Конечно, семья Ареса никогда не отдаст его Волдеморту, как это сделали родители его отца – его собственные предки! Конечно, нет!

Гарри закрыл лицо руками. Он не мог быть в этом уверен. Он не знал семью Ареса, а тот много раз намекал, что подозревает свою мать в том, что она, как и его отец, Пожиратель Смерти. Родители Северуса были достаточно жестоки, чтобы подвергнуть пыткам своих сыновей и наложить на младшего Убийственное Проклятье. И сам тон письма Ареса очень напугал Гарри. Тот был в ужасе: он все время повторял: «Я не знаю, что делать», строчки письма были неровными, как если бы его руки тряслись, пока он писал, его признание в собственных опасениях – все говорило о том, что друг Гарри находится в смятении и глубоко несчастен.

Гарри просто не мог оставить его. Арес был на его стороне даже после появления старшего Малфоя, даже после его распределения в Гриффиндор, всегда был рядом, по-своему – тихий, но готовый поддержать. У Гарри были серьезные подозрения, что Малфой со своей бандой избили его, по крайней мере, однажды, но Арес прекрасно скрыл все следы.

Так что же ему написать?

Он вздохнул и опустил перо.

Арес, – писал он, – боюсь, я не могу дать тебе хороший совет насчет того, что тебе делать. Но если ситуация станет опасной, думаю, ты можешь приехать сюда. Ты знаешь, где я нахожусь и камин почти всегда работает. Будь осторожен, не рискуй зря. К.

Он свернул пергамент и привязал его к ноге совы, которая принесла письмо. Птица ухнула, вылетела в открытое окно и через несколько минут исчезла в хмурых небесах. Как раз вовремя. Тихий стук заставил Гарри вздрогнуть, пока он, задумавшись, глядел вслед сове.

– Войдите, – сказал он и отвернулся от окна. Сириус просунул голову в открытую дверь.

– Я тебя не побеспокоил? – спросил он и Гарри покачал головой в ответ:

– Нет.

Сириус вошел и закрыл дверь.

– Я… я хотел бы поговорить с тобой, – осторожно сказал он. Гарри указал на кресло:

– Садись, – и сам уселся в кресле напротив. – Так как-то проще.

Блэк сел, но Гарри видел, что тот чувствует себя неуютно. Он мялся и не поднимал глаз от пола.

– Итак? – нетерпеливо спросил мальчик.

– Насколько серьезна … амнезия Северуса? – буркнул Сириус, все еще глядя в пол.

– Достаточно, – ответил Гарри. – Он не помнит весь прошлый год и своего брата.

– Ты выглядел расстроенным вчера, когда вернулся из госпиталя…

– Ну, – Гарри не собирался давать Сириусу повод злиться на Северуса. – Мы увиделись первый раз за много недель и он не хотел верить истории Директора о том, что я его сын.

– Но ты НЕ его сын! – воскликнул Блэк, посмотрев, наконец, на Гарри. Тот занервничал:

– Да, я знаю, что биологически я не его сын. Не нужно напоминать мне это, – он огрызнулся, но в следующий момент уже успокоился. – В любом случае, я попросил Дамблдора не лгать Северусу, но он не согласился. Он думает, что эта ложь поможет сохранить мою историю в тайне. Директор уверен, что Северус не примет меня, если узнает правду о моем усыновлении. Я думаю, он не прав, но я точно уверен, что сейчас мы не можем сказать Северусу кто я на самом деле.

– Почему? – вопрос Блэка поверг Гарри в недоумение.

– Господи, Сириус! Северус Снейп НЕНАВИДИТ Гарри Поттера! – воскликнул он нетерпеливо.

– Но он пытался спасти тебя в той проклятой тюрьме! И ты говорил, что он спас тебя тогда, на первом курсе.

– Да, потому что моя мама вынудила его стать моим клятвенным защитником, – сказал Гарри устало. – Она заставила его поклясться именем его брата, что он будет защищать меня. Но для него в его нынешнем состоянии его брат никогда не существовал, как и любовь к нему. Только вынужденная клятва, из-за которой, он сам признался мне там, он ненавидел меня еще больше.

– Этот проклятый грязный…

– СИРИУС! – предупреждающе рявкнул Гарри. – Что бы ни произошло, он все еще тот человек, которого я люблю как отца!