Первое, на что обратил внимание Дон, войдя в лабораторию, это тошнотворный запах. Он даже поперхнулся, когда в нос ему ударила смесь ароматов химических консервантов, желудочного сока и разлагающейся плоти. Дон прошел мимо четырех студентов, увлеченно склонившихся над трупом белой женщины лет шестидесяти и производящих его вскрытие. Ему довелось повидать на своем веку немало человеческих внутренностей и мертвых тел, но они всегда были составной частью каких-то обстоятельств. Дону стало немножко дурно, глядя на то, с каким отрешенным видом студенты копаются в мертвечине.

Один из них зачерпнул двумя горстями кишки, поднял и переложил на поддон.

– В пятницу пойдешь?

– Куда?

– Джилл устраивает вечеринку у себя на квартире.

– Меня не приглашали.

– Я тебя приглашаю!

– Чего это там такое сизое?

– Печенка!

– А почему она вся пошла пятнами?

– Трудно сказать, отрежь образец для биопсии.

В дальнем конце помещения лаборант вставлял в скоросшиватель какие-то бумаги. Дон подошел к нему и представился.

Машину припарковали прямо напротив татуировочного салона в Голливуде. Эстеван и Амадо вышли внутрь. Боб проводил их взглядом и обернулся к Норберто.

– Может, мне тоже сделать татуировку?

Норберто улыбнулся.

– Точно, выколи у себя на груди образ долбанной Девы Гваделупской!

– Да нет, я думал, может, что-нибудь необычное такое, понимаешь?

– Чувак, нет ничего необычнее, чем непорочная дева!

Норберто расхохотался, а Боб задумался и только рассеянно улыбнулся. Может, что-то типа дракона или тигра. На руке. А может, и вообще ничего не надо.

– Мы ведь не убьем его?

– Конечно, нет, чувак! Никто не умирает, если сам того не захочет!

Внезапно машина качнулась под сместившейся тяжестью в багажнике.

– Кажется, спящая красавица очнулась.

Норберто достал из бумажного пакета бутылку с питьевой водой, отвернул пробку, затем вынул из кармана крошечную ампулу, поспешно вытряхнул её содержимое в бутылку и снова закрыл пробкой.

– Что это?

– Рофинол.

– И что от него бывает?

– Человек просто отключается. А когда приходит в себя, ничего не помнит.

Из двери татуировочного салона высунулась голова Эстевана. Он махнул им, чтобы заходили.

Боб страшно нервничал, когда вместе с Норберто подошел к багажнику, чтобы открыть его.

– А если он попытается убежать?

– Не парься, чувак, он сейчас даже имени своего не помнит.

Норберто поднял крышку багажника. Внутри, скрючившись, лежал тучный мужчина, беспомощно моргая на них глазами. Увидев Норберто, он испуганно отпрянул, ожидая очередного удара. Норберто заговорил с ним миролюбивым голосом.

– Все в порядке, чувак! Не бойся. Тебе, наверно, пить хочется? Вот, хлебни водички!

Мужчина молча кивнул, взял бутылку и осушил ее в несколько жадных глотков.

– Сам вылезешь? Или помочь?

Мужчина приподнялся, но повалился обратно. Видимо, ослабел или у него затекли ноги. Боб и Норберто вместе подхватили его под руки и выволокли из багажника. Мужчина посмотрел на Боба.

– Спасибо.

– Нет проблем, чувак. Хочешь иметь красивую татуировку?

Мужчина перевел взгляд на причудливые рисунки на фасаде салона.

– Татуировку?

Норберто похлопал его по плечу.

– Ага, чувак, нынче все козлы ходят с долбанными татуировками! Это теперь самый писк!

Дон все больше сердился. Конечно, перепутанные составные части головоломки постепенно ложились на свои места. Найти Боба – это лишь дело времени. Однако, вместо того, чтобы вплотную заняться рукой, найденной на месте преступления, снимать отпечатки пальцев и готовиться к предъявлению обвинения, которое одним махом повергнет ниц мексиканскую мафию во всей южной Калифорнии и сделает Дона героем правоохранительных органов, он именно теперь вынужден начинать второй круг погони за призраком. Вот это и злило его все больше.

Дон еще раз мысленно сверился со схемой последовательности своих действий. Он уже был у Боба на работе, в квартире, на работе у его бывшей любовницы. Вспомнив о ней, Дон невольно улыбнулся. Кто когда-либо слышал о существовании такой профессии – инструктор по мастурбации? Изредка, если у него неожиданно возникало… э-э… полнокровие, он и сам проделывал это, в общем-то совершенно бездумно. Иногда, после напряженного рабочего дня, мастурбация помогала ему избавиться от стресса и уснуть. Но ему пришлось признаться самому себе, что идея посещать инструктора взволновала его. Может быть, именно этого инструктора. Да, Дона несомненно влекло к той женщине. Он вынул из кармана ее визитку и стал изучать. И тут его осенила догадка. Вероятно, ему просто нужна постоянная подруга. Дон отложил визитку в сторону.

Он уже около года жил один и сам не мог понять, как это получилось. Приятели постоянно знакомили его с какой-нибудь Амандой, Карен или Даной. Он просто по уши увяз в работе. Если не считать его энологических изысканий, у Дона, кроме работы, больше ни на что не оставалось времени. Он часами просиживал над записями подслушанных телефонных разговоров, обдумывая каждое слово. Он взялся за изучение испанского языка. Он проверял налоговые декларации о доходах и телефонные счета не хуже профессионального аудитора. Он тщательно исследовал тысячи мельчайших обстоятельств, так или иначе касающихся Эстевана. Чтобы отвлечься и сохранить здравомыслие, Дон почти каждый вечер проводил в своем любимом винном баре и в полном одиночестве выпивал бутылку хорошего вина. Весь накопившийся задень неприятный налет на душе смывали ароматные, темно-красные волны бургундского.

Дон сидел в машине, застряв в автомобильной пробке. Еще одна причина потерять терпение. Приспичило же Бобу разругаться со своей девушкой именно сегодня! Это не означает, что должна страдать работа! Вот Дон, к примеру, выполняет же свои обязанности! Не оплакивает, неизвестно где утерянную любовь! Дон даже подумал, не привлечь ли Боба к ответственности за воспрепятствование отправлению правосудия – просто, чтобы насолить ему, поскольку окружной прокурор, конечно, не утвердит это обвинение. Пусть попарится в камере пару-тройку деньков! Дон хоть отчасти отыграется за неприятности, которые Боб ему сейчас доставляет!

Дону пришлось сказать самому себе, что это всего лишь шутка. Вообще-то он по своей натуре человек не мстительный и понимал, что небольшие проколы могут случиться в ходе любого расследования. Но, с другой стороны, ему уже становилось невмоготу. Его измотала собственная одержимость этим делом. Она его доконала. Вот почему ему так не терпелось отыскать Боба и передать эту чертову руку криминалистам на обработку.

Боб и Норберто повели пленника в татуировочный салон. Наркотик подействовал быстро, ноги у него подкосились, и толстяк всей своей тушей повис у них на руках. Боб ухватился за него половчее.

– Тяжелый, гад!

Норберто с этим согласился.

– Грингос жрут слишком много! Целый мир уже сожрали!

После того, как они протиснулись внутрь, какой-то бородач в потертой байкерской куртке и рваных джинсах запер за ними дверь и повернул табличку на стекле надписью «закрыто» на улицу. Потом повел их в салон, ритмично стуча своими байкерскими сапогами под звяканье висящей сбоку длинной цепи. Боб ощутил восторженное чувство, и не столько по поводу экзотической обстановки, сколько от гордости за самого себя: «Вот я в настоящем тату-салоне вместе с настоящим кольщиком, похожим на «ангела ада»! Круто!».

Бородач посмотрел на Ларгу.

– Этот?

Эстеван молча кивнул.

– Чувак, он, кажется, в отрубе!

Норберто подтвердил.

– В полном отрубе, можешь мне поверить.

Бородач пожал плечами.

– Сажайте его в кресло и придерживайте.

Боб и Норберто потащили Ларгу в конец комнаты и плюхнули в стоящее там кресло. Тот поник головой, как увядшая герань.

В салоне их дожидался Амадо. Он одобрительно кивнул Бобу, будто похвалил за хорошо проделанную работу. Немного смутившись, Боб кивнул в ответ и осмотрелся по сторонам. На стенах висели сотни рисунков с совершенно невероятными образцами татуировок. Здесь были прикольные образцы узорной кельтской вязи, пантеры, солнечные диски майя, лицевые татуировки племени маори. Были также фотографии японцев, чьи тела сплошь покрывали совершенно невероятные цветные рисунки. Боб разволновался, ему нестерпимо захотелось сделать себе какую-нибудь татуировку. Она бы отлично символизировала вновь обретенную им свободу. Но какую именно? Внезапно к нему пришла совсем иная мысль. Боб повернулся к татуировщику: