На это рыжему нечего было возразить. Он тоскливо уставился в черное небо, то и дело ежась от холода, — костер отлично согревал его спереди, но сзади стоял редкий, продуваемый насквозь лесок, и, хотя ветер веял слабый, ленивый — языки пламени уверенно вздымались вверх, не отклоняясь в сторону и на ладонь, — его вполне хватало на то, чтобы совсем заморозить тощего полураздетого мальчишку. Очень редкая ночь, даже южная, тепла настолько, что человек свободно может обойтись одной полотняной рубахой и короткими штанами, а ночи в Аргосе никогда не славились жарой. Духотой — да, но не жарой. А потому несчастному талисману приходилось несладко в своем скудном одеянии.

Он мог бы попросить у Конана куртку или плащ — тот, напротив, был одет как иранистанский принц, отправившийся в путешествие на далекий север и более всего на свете боящийся снега и простуды, — но не решался. Так и сидел он на холодной как мрамор траве, дрожа всем телом и мечтая о наступлении утра. Тогда солнце вновь согреет его добрыми лучами, и может так случиться, что Митра заметит наконец ярко-рыжую, словно его огненное око, голову маленького своего раба, наделенного таким редким, но таким бесполезным для него самого даром…

Погруженный в печальные свои раздумья, Виви не сразу ощутил на плече тяжелую руку варвара. А когда ощутил и повернулся к нему с подобострастной улыбкой на тонких бледно-синих губах, то чуть не свалился в костер от потрясения. Сурово хмурясь, Конан протягивал ему свою прекрасную кожаную куртку на волчьем меху, такую огромную, что в нее можно было запросто закутать трех таких же Виви.

— По мне, так превратись ты хоть в сугроб, — ворчливо сопроводил киммериец свой щедрый дар, — и пусть Нергал сожрет мою печень, если я пожалею… — Тут он запнулся, но все же продолжал: — А талисман в Мессантии мне точно пригодится.

— Ты решил идти за пастушкой? — с восторгом выдохнул Висканьо, клацая зубами от холода.

— Ты был прав — если вору из Шема так нужна эта золотая игрушка, значит, и мне она не помешает… А теперь спи.

Виви показалось, что голос варвара несколько помягчел при последних словах. Но скорее всего, только показалось… Мечтательно улыбаясь, он свернулся клубком в теплом чреве Конановой куртки и, позабыв о только что мучивших его печальных думах, сладко уснул. Ему виделся большой и красивый дом, пышный сад и под абрикосовым деревом — уставленный яствами стол, а за столом Конан, небрежно подбрасывающий на ладони золотую фигурку пастушки…

Потом сон кончился. «Вставай, рыжая вошь!» — услышал Виви чей-то бас издалека, с верхушек деревьев или облаков… Он приподнял рыжие ресницы и узрел прямо перед собою яркий огненный шар, из которого струились нежные, светло-желтого цвета лучи. Ночь промелькнула так быстро, что он не успел выспаться, и теперь глаза его слезились от света, а виски ломило будто после неумеренно употребленного накануне вина. Тем не менее рыжий довольно бодро вскочил, бережно отряхнул куртку и, мгновение поколебавшись, вернул ее владельцу. Спустя еще несколько вздохов спутники снова шли по выбранной ими тропке вдоль Хорота.

— До чего мне надоел Аргос! — бормотал Висканьо, безуспешно пытаясь идти в шаг с киммерийцем. — То густо, то пусто… Смотри, какие леса здесь! А на востоке сплошная степь, каждый глоток воды приходится беречь. Тьфу!

— Везде так, — меланхолично ответствовал Конан, шагая чуть впереди.

— В Аквилонии не так! И в Туране, и в Кхитае, и в Вендии…

— Много ты знаешь! В Туране есть такие заброшенные деревни, в которых до сих пор люди ведать не ведают, война или мир в стране, а в Вендии — я бывал там как-то — многим и в городах неизвестно имя их правителя…

— И я не знаю… — потупился Виви.

— Чего?

— Как звать нашего правителя…

Варвар хмыкнул, но, как ни странно, ничего обидного рыжему не сказал. Видимо, его волновали сейчас совсем другие вопросы. Хитрый Зюк не открыл Висканьо всей правды, так что теперь им предстояло выяснять, кто же наследник мудреца Бага Левена и где найти придурка, укравшего, а затем продавшего золотых овец. Конан не сомневался, что пастушка и в самом деле одна стоила гораздо дешевле, чем с овцами — в этом-то хоть Деб Абдаррах не погрешил против истины, иначе зачем ему было тратить время на поиски всех трех фигурок. Он явно знал имя наследника и мог достаточно легко его найти, не то, что вороватого придурка… Но какая же часть тайны осталась неизвестной для рыжего? Только последний глупец — а Конан никогда не относил себя к этой весьма многочисленной группе населения — мог поверить, что за обычную золотую статуэтку, пусть даже искусно сделанную, кто-то отвалит кучу денег. Киммериец на мгновение забыл, что именно такой последний глупец сопровождает его в Мессантию, а вспомнив, снова хмыкнул и снова великодушно промолчал.

— Слушай-ка, Конан, а как мы найдем наследника Бага?

— Ты же талисман, — пожал плечами варвар.

— Вообще-то конечно… А вдруг он уже продал ее?

— Хватит молоть вздор! — оборвал разболтавшегося спутника Конан. — Расскажи лучше, за что аргосские крестьяне вышвырнули тебя из деревни.

— Аргосские крестьяне? — недоуменно уставился на него рыжий. — Они не трогали меня.

— А кто же привязал тебя к доске и бросил в Хорот?

— А-а-а… Это Гана и Мисаил, парни Красивого Зюка.

— Ты что, стянул у них кувшин пива? — довольный своей шуткой, киммериец ухмыльнулся.

— Вот еще, — обиделся Виви. — В доме Деба всего было полно, зачем бы я стал воровать? Да и Мисаилу на пиво наплевать…

— А мне наплевать на Мисаила! Отвечай на вопрос, а то я разобью тебе башку. Клянусь Кромом, надоела твоя болтовня!

Виви втянул голову в плечи, совсем свыкшись с мыслью, что теперь варвар — его хозяин, а посему надо его бояться и слушаться.

— Они подслушали мой разговор с Дебом и решили от меня избавиться.

— Что еще за разговор?

— Я же рассказывал тебе… О пастушке с яблоками и ее овцах… Парни почему-то не хотели, чтобы Деб нашел их. Без меня-то ему наверняка не справиться с этим делом…

— Кром… Вот это уже интересно… Что ж ты раньше о том молчал, рыжая вошь?

— Какая тебе разница, за что эти дурни кинули меня в реку?

— Прах и пепел! Дурень ты сам! Если они не хотели, чтобы Деб нашел пастушку, значит, они знают ее тайну! А то с чего бы им мешать хозяину? Видно, тайна не так проста…

— Ты думаешь, Конан? — с надеждой вопросил рыжий, замирая от счастья. — Я же сказал тебе — это не простая пастушка и не простые овцы! Нам дадут за них целый корабль золота!

Он подпрыгнул и крутанулся на месте, повизгивая от восторга. Конан бросил на него красноречивый взгляд и не менее красноречиво сплюнул. При этом он и не подумал задержаться и подождать Виви, а поскольку шаг его был много шире шага рыжего талисмана, он быстро ушел далеко вперед — когда Висканьо наконец догнал его, то некоторое время изо рта его вырывалось лишь тяжелое дыхание, и ни одного слова. Конана сие не огорчило.

— Целый корабль золота… — пропыхтел Виви, как только к нему вернулась способность говорить. — Или два корабля…

— Копыто Нергала тебе в зубы! — сморщился варвар, словно разжевал незрелое лесное яблоко. — Ты заткнешься наконец?

— Или три корабля…

Рыжий будто обезумел. Взгляд его блуждал по залитой солнцем реке, по равнине, на которой буйно цвели кусты и цветы; губы шевелились — он уже подсчитывал прибыль.

Киммериец подавил вздох, снова поймав себя на мысли бросить этого недоумка обратно в Хорот. Жаль, что такой удивительный дар боги отдали такому жалкому существу. Нет бы в спутники Конану достался крепкий и молчаливый воин или даже болтун — в конце концов можно его не слушать, — но хотя бы не тупой! Шемит Иава Гембех, с которым Конан шел почти тем же путем, что ныне с талисманом, тоже любил потрепать языком, но он был насмешлив и умен!

Он много бродил по миру и много знал — с ним было интересно! Тогда они тоже направлялись к морю Запада, где на Желтом острове жила гнусная обезьяна, стащившая у маленького племени из далекой страны Ландхаагген символ жизни и процветания — вечнозеленую ветвь маттенсаи.