— Воистину, нет чести и совести у большого бизнеса, — сказал Таока. — Нам, труженикам, — Таока не улыбался, поскольку не чувствовал юмора в своих словах, — большой бизнес недодает почти треть причитающихся денег. Наша миссия — покончить с эксплуатацией портовых рабочих. Святой принцип якудза: быть на стороне простого народа — требует этого.

Слушавший Таоку известный профессор, специалист по трудовым отношениям, не сдержался и невежливо фыркнул от смеха. Таока был из тех, кто проглатывает обидчика, но не обиду, однако он прикинулся, что не заметил неучтивости, и сказал о главном, ради чего встретился с профессором:

— Мне нужен профсоюз. Научите, как его организовать.

Преступный мир давался диву и издевательски хихикал над якудза из Кобэ, не всегда грамотно подписывавшими полицейские протоколы, но теперь севшими за парту организованных Таокой курсов по изучению трудового права. Веселье прекратилось, когда 12 профсоюзов, созданных при всех фирмах, что принадлежали «Ямагути гуми», образовали «Объединенный союз портовиков города Кобэ». В него вошли 440 поденных рабочих, запуганных гангстерами. Надо ли говорить, что председателем союза избрали «сынка» из «Ямагути гуми».

Соперники из других банд переполошились, компании-субподрядчики, из чьих рук «Ямагути гуми» получала изрядно надкусанные контракты, пришли в панику, но было поздно: союз выдвинул перед «Мицуи», «Сумитомо» и «Мицубиси» требование, подкрепленное угрозой объявить забастовку: заключать впредь контракты на погрузку и разгрузку судов, минуя субподрядчиков, то есть непосредственно с «Ассоциацией по развитию портовых работ» — той самой, где Таока являлся вице-председателем. «Мицуи», «Сумитомо» и «Мицубиси», оставаясь при своих 15 процентах дохода с контракта, не видели оснований противиться требованию новоявленного профсоюза, а субподрядчики сопротивляться не посмели. На них надавил крупный капитал города Кобэ. Он не захотел, чтобы к тысяче массовых забастовок, состоявшихся в Японии в 1956 году с января и до событий в порту, добавился еще один трудовой конфликт. Даже однодневная забастовка с потерей 440 человеко-дней нанесла бы большому бизнесу значительно больший ущерб, чем исчезновение в порту Кобэ нескольких мелких субподрядных компаний. Кроме того, с образованием послушной гангстерам рабочей организации ряды докеров оказались расколотыми, а позиции прогрессивного Генерального совета профсоюзов Японии ослабли. Главным образом по этой причине городской крупный капитал оказался благосклонным к «Ямагути гуми».

Сохранился образчик прямого контракта между «Мицуи» и фирмой, служившей для «Ямагути гуми» «крышей». За разгрузку судна водоизмещением 10 тысяч тонн «Мицуи», не пошевелив пальцем, заработала 160 тысяч иен. Каждый из 216 рабочих, разгрузивших судно, получил по 2500 иен. А «Ямагути гуми» положила на свой банковский счет 820 тысяч иен.

Уцелевшие после встречи с Дзидо и его отрядом соперничавшие банды конкуренции не выдержали, и порт превратился в вотчину «Ямагути гуми». «Наука, разумеется, не волшебный рог изобилия, но неплохое средство такой рог откупоривать», подвел Таока итог очередному этапу борьбы за богатство и власть. «Я всегда с уважением относился к знаниям, — добавил Таока, чей школьный опыт уступал по продолжительности тюремному. — Уважение возросло, когда я убедился, что и знания могут приносить прибыль».

Разумеется, не проникновение в суть законов о труде с целью неуклонного их соблюдения имел в виду Таока. Изучение этих законов потребовалось ему, чтобы обойти сами законы и обмануть и запугать рабочих. Подобного рода «знания» приносили и приносят в буржуазном обществе прибыли не одному только Таоке.

В начале 60-х годов ножами, кастетами, пулями Таока изгнал из префектуры Хёго (Кобэ — главный город префектуры) всех якудза, не пожелавших подчиниться «Ямагути гуми» добровольно, и обратил взор к соседней Осаке, второму по величине промышленному центру страны с населением в ту пору 4 миллиона человек. Город был уже поделен между несколькими местными бандами. Сражаться со всеми Таока считал опасным — «Ямагути гуми» могла проиграть. Следовало, рассудил Таока, войти в союз с одними якудза, чтобы сообща уничтожить других. Таока послал в Осаку на разведку Юкио Дзидо.

Народная мудрость не ошибается. Как змея из японской поговорки тотчас выползает на змеиный след, так и Дзидо быстро нашел в Осаке путь к «Янагава гуми», банде, которая захватила северную часть города, застрелив одного и ранив 15 членов шайки, что распоряжалась в этом районе до сих пор. «Янагава гуми» специализировалась на подпольной проституции. Легальную торговлю живым товаром японский парламент запретил в 1957 году.

— Ты мне нравишься, — сказал Дзидо боссу банды Дзиро Янагаве. — Ты хорошо умеешь убивать, — похвалил головорез Янагаву, и тот поклонился, признательный за высокую оценку со стороны признанного мастера в ремесле убийцы. — Выпьем в знак побратимства, — предложил Дзидо. — Такие, как ты, нужны «Ямагути гуми».

Таока одобрил действия Дзидо. «Ямагути гуми» отыскала в Осаке союзника и принялась готовиться к нападению на крупнейшую осакскую банду «Мэйю кай». Она владела огромным увеселительным районом Минами: вымогала деньги у хозяев тамошних баров, ресторанов, турецких бань, кинотеатров, контролировала рынок наркотиков, обирала проституток, владела тайными игорными домами.

«Подобно средневековым самураям, которые, прежде чем вступить в схватку, с поклоном представлялись противнику, я иду во владения соперничающей организации», — объяснял Таока свой метод объявления войны. Позерство Таоки имело двоякое назначение. Он создавал романтический ореол вокруг себя и в то же время провоцировал соперника на выступление первым, чтобы не давать повода для обвинений «Ямагути гуми» в вероломстве.

9 августа 1960 года в ночной клуб «Голубой замок» — пристанище «Мэйю кай» — вошли четверо мужчин. Официант проворно усадил клиентов, положил на низкий столик «осибори» — влажные салфетки, чтобы клиенты могли освежить лицо и руки, и раскрыл блокнотик в ожидании заказа.

— Эй ты! — раздался вдруг пьяный голос. — Ведь ты Батаян? Ну-ка спой нам!

Член «Мэйю кай», пошатываясь, стоял перед четверкой мужчин. Он обращался к одному из них — к Ёсио Табата, популярному в 60-х годах певцу. Батаян — кличка певца. Человек, сидевший рядом с Табата, наклонился к двум другим спутникам и приказал:

— Уберите скотину.

Приказ отдал Кадзуо Таока. Выполнить его должны были телохранители босса. Но Таоку уже узнали. Десяток бандитов из «Мэйю кай» окружили столик. Они осыпали Таоку бранью. Телохранители заслонили собою босса. Он неподвижно сидел в кресле, и только злой огонек в глазах выдавал его гнев. Вдруг кто-то из членов «Мэйю кай» ударом о столик отбил у пивной бутылки дно и острым стеклом нанес удары в лицо телохранителям.

— В Осаке нет места для «Ямагути гуми»! — вопили бандиты.

На улице взвыла сирена — хозяин ночного клуба вызвал полицию. Бандиты из «Мэйю кай» поспешно скрылись через черный ход. Таока прежним спокойным тоном проговорил, обращаясь к побледневшему певцу Табата:

— Извини, друг. Втянул я тебя в историю…

Так началась знаменитая «осакская война», ставшая для Таоки его «Аустерлицем». После нее «Ямагути гуми» заняла ведущее положение в японском преступном подполье, сделалась синдикатом многих гангстерских шаек.

Вечером следующего дня Юкио Дзидо, получив подробные инструкции босса, собрал свой боевой отряд. Он добавил в него якудза из союзной банды — «Янагава гуми». Пятьдесят «боевиков», вооружившись револьверами и ножами, разбились на группы по три-четыре человека. Дзидо подобрал группы таким образом, чтобы в них вошли люди, незнакомые друг другу. В случае ареста одного остальные могли избежать провала. Каждая группа получила для патрулирования участок района Минами. Дзидо приказал выявить укрытия членов «Мэйю кай». Группы держали связь с Дзидо по телефону. Еще 300 человек — войско из состава «Янагава гуми» — Дзидо рассредоточил вокруг района Минами. Пальму первенства в мире гангстерских банд поливают кровью, и Дзидо за длительное знакомство с Таокой научился хорошо делать это.