Проследив, как ловко самый рослый парнишка отбивает мяч, странник приблизился к коновязи и сунул в рот огрызок старой сигары. Его лицо мгновенно сделалось моложе. И хотя на вид он вряд ли тянул на полные тридцать, сухая, морщинистая кожа накидывала ему еще добрый десяток лет.

- Чего встал-то? А ну шевели поршнями, чужак!  - окликнул путника сморщенный, словно финик старикашка. - Не стесняйся! А то брюхо пустым останется. Между прочим, здесь тебе и нальют, и обласкают, хе-хе. - Кашлянув в кулак, он пригладил ощипанную бороденку. - Правда девки у нас так себе, но с дороги, в самый раз будут. Тебе ведь сейчас хоть мула подавай, все одно вскарабкаешься. - Его смех прозвучал как бульканье в ржавом ведре.

- Скинуть штаны я всегда успею, - улыбнулся путник. - А вот от стаканчика местной дряни я бы не отказался ...

- Тогда тебе по адресу, - согласился старикашка. - А если осилишь и второй, подними за упокой души Копчёного Грина. Хороший был капеллан, ничего не скажешь!

- Чем же ему так не свезло? - поинтересовался странник. - Неужто окончательно припекло? Или просто стебанулся?

 Старик только отмахнулся:

-    Скажешь тоже. За такую смерть - уважают! А наш- то попал как кур в ощип. Забрала его скверна, будь она неладна!

-    Как это? - не понял путник.

-    А вот так! - старик наставительно поднял палец вверх. - Но не волнуйся, мы ее гадину приструнили! Вот так вот взяли, - он сжал свой крохотный кулачок, - и хрясь по горбятине! Впрочем, ты скоро сам все увидишь! Веселье вот-вот начнется!

   Внутри было душно, шумно и сильно воняло кактусовой настойкой - лучшая обстановка, чтобы оставить на дне стакана все накопившееся за день заботы.

   За столами виднелись уставшие, заросшие щетиной лица. Все здесь было по-особому. Даже ритм, и тот выбивался из привычного уклада. Мелкие стопки взлетали вверх, и зал наполнялся гневными голосами пьющих. У них было принято произносить не тосты, а выкрикивать проклятушку. Говорившего поддерживали унылые голоса, а потом наступало молчание. И через некоторое время все повторялось заново.

  После пламенной речи, изрядно фальшивившее пианино прибавило звук, вынуждая двух вялых танцовщиц на сцене двигать своими прелестями немного активнее. Только внимания им никто не уделял. Все были прикованы к центральному столику за которым сегодня разразилась настоящая дуэль. Усач с повязкой на глазу пытался обставить двух неумелых сопляков в прифирочит. И хотя ставки в игре продолжали расти, было понятно, что удача в руках более опытного соперника.

-    Вскрываемся, - наконец рявкнул усач.

  Юнцы переглянулись и дрожащей рукой выложили на стол карты.

  Оскалившись, словно степной койот, одноглазый уже потянулся за скромной кучкой пластин, когда услышал в свой адрес законную претензию.

-    Простите, но по-моему эту партия моя... Я выиграл.

   Недоверчиво уставившись на расклад, усач слегка опешил. Неужели один из сопляков умудрился обставить его, как последнего простака.

-    А мне плевать! - недолго думая заявил он.

-    Но позвольте, миста, это же стрит-флешь, - продолжил отстаивать свою победу юноша.

-    Это ты мамке своей расскажешь, когда будешь отпрашиваться погулять в следующий раз.

-    Простите, что?!

  Усач загоготал, а потом вдруг сделался невероятно серьезным.

-    Я говорю: пошел вон, щенок! И дружка своего недоразвитого забери! А то без вас тошно. Эй, Мэг! - перестав обращать внимание на собеседника, он окликнул юркую официантку. - Плесни-ка еще, хорошая моя!

-    Чего тебе, Фил? - мгновенно отреагировала расторопная пышка в заляпанном фартуке.

-    Давай двойной дьявольский плевок! Как раз то что надо. И этим выкормышам - за мой счет. А то того и гляди, слезки пустят.

       Молодая кровь обычно вскипает довольно быстро - не успел произнести слова, а пузырьки злости уже тут как тут.

   Одноглазый успел опустошить стопку, когда хлесткий удар выбил ее из его рук.

  - Вы не получите от меня ни единой пластины! - продолжил возмущаться юноша.

  Усач недовольно поморщился.

- Да что ты говоришь! А кто тебя спрашивать-то будет?! - Он сгреб горсть неровных монет себе в карман и уже направился к выходу, когда ему в спину донесся дрожащий голос.

 -  А ну стоять! Вы ответите за это!

  Одноглазый повернулся, и в это самый миг в него уперся крохотный пистоль: насаженный на деревянную колодку короткий ствол с фитильным замком.

- Я бы не советовал тебе шутить с оружием, малец, - довольно спокойно отреагировал усач. - Или ты собираешься и его поставить на кон?

- Отдай мой выигрыш!

   Все вокруг притихли, ожидая развязки внезапной склоки. Лучшего развлечения и быть не может.

   Обведя презрительным взглядом собравшихся, усач кивнул и на удивление легко согласился на мировую.

- Хотя, почему-бы и нет. На, забирай... - Вытянув руку, он разжал пальцы. Пять неровных пластинок поместились в центре здоровенной ладони.

  Юноша покосился на худощавого приятеля и слегка успокоившись, ослабил напряженные мышцы. Ствол немного гульнул и уставился в пол. Этого было достаточно, чтобы одноглазый начал действовать.

  Легкий свист пронзил воздух. Прыщавый юнец так и не понял, как он пропустил резкий выпад противника. Короткий, почти с ладонь, метательный нож точно поразил цель.

   Усач оказался дьявольски быстр. Такой реакции позавидовали бы даже Дикие проводники, отметил про себя странник. Впрочем, лично его это не должно было заботить. Сейчас он хотел лишь промочить горло, а уже потом пораскинуть мозгами.

  Небрежно перешагнув через умирающего, странник смахнул со стола карточный бардак и позвал прислугу, чтобы сделать очередной заказ.

   Короткая память здешнего питейного заведения проявила себя в полной красе. Случайная смерть уже осталась в прошлом, а шумная жизнь продолжила свое однообразное существование! Так было принято не только в Жаровне, а пожалуй, на всем Влажном тракте!

    Одноглазый быстро покинул салун, оставив после себя лишь множество осторожных пересудов. Видимо, он частенько расправлялся со своими соперниками подобным образом, чем и вызывал у местных забулдыг не просто дрожь в коленях, а настоящее сотрясание внутренностей.

   Получив порцию мутного поила, странник покосился на застывшего над бездыханным телом худощавого юнца. Не сдерживая свои эмоции, тот ревел навзрыд, словно пустынный хрюпа.