— Комната… это цифры?

— Теперь, когда я об этом думаю, ведь в первом послании были римские цифры… которые часто используют на циферблатах. Но здесь их нет. Если бы только тут был какой-то намек на то, какая стена какой цифре соответствует…

Какая стена — какой цифре? Но здесь не было ничего примечательного ни на одной из стен, ничего, что могло указывать на число. В одной из стен — дверь, в стене напротив — окно. В третьей — встроенный шкаф… или это не указания? Может, тот же компас…

— Рюзаки, вы не знаете, в какой стороне север? Если север — это двенадцать…

— Об этом я уже думал, но нет ни одной логичной причины предполагать, что север — двенадцать. Это же не карта. Двенадцать может быть и на востоке, и на западе, и на юге.

— Логика… логика… да-да, нам нужно доказательство, или, по крайней мере, какое-то разумное подтверждение… но как нам определить, какая стена? Здесь ничего нет…

— Точно. Как будто стена преграждает нам путь, слишком высокая, чтобы через неё перелезть.

— Стена? Удачная метафора. Стена… стена…

Стена? Вара Нинго висели на стенах. Здесь их было две. Это что-то значит? Может быть, в этой комнате куклы, наконец, имеют какое-то значение? Мисора почти заставила себя прийти к выводу, что кроме них не видит больше ничего, что может служить намеком, и подтолкнула собственные мысли именно в этом направлении. Вара Нинго. Вара. Нинго. Соломенные куклы. Куклы. Игрушки? Мягкие игрушки… в этой комнате, полной ненужных украшений. Слишком много кукол для двадцатишестилетней женщины…

Мягкие игрушки, наваленные у стен.

— Я всё поняла, Рюзаки, — сказала Мисора.

На этот раз она была спокойна.

На этот раз она не волновалась.

— Количество мягких игрушек… у каждой стены. Число игрушек указывает на время. Видите? Двенадцать у той стены, где дверь. И девять вон там… двенадцать часов и девять часов. Если рассматривать всю комнату как часы, то дверь — их верх.

— Нет, погодите секундочку, Мисора, — перебил Рюзаки. — Насчет двенадцати и девяти — это, конечно, верно, но вон там пять игрушек, а у четвертой стены только две. Если взять четыре главные цифры на циферблате часов, то это должны быть двенадцать, три, шесть и девять. А не двенадцать, два, пять и девять. Цифры не сходятся.

— Нет, сходятся. Если считать Вара Нинго.

Мисора снова посмотрела на две дырки в стенах.

— Если мы прибавим одну Вара Нинго к тем двум игрушкам… мы получим три. А если прибавить вторую Вара Нинго к вон тем пяти игрушкам… мы получим шесть. Так всё сходится. Само третье место преступления является часами. Вся комната — часы.

Мисора положила фотографию Бэкйард Боттомслэш на пол, туда, где сама только что лежала, и где до неё лежал Рюзаки. Положила тщательно, удостоверившись, что повернула её под правильным углом.

— 6:15 и пятьдесят секунд.

День, когда человек, виновный в Лос-анджелесском деле ББ, должен был быть схвачен… но мы можем так говорить, потому что у нас есть история, которая может нам это рассказать, но как и в случае со всеми историческими событиями, тогда, когда они разворачивались в реальном времени, никто из участников об этом не знал, а то, как именно они развивались, вряд ли можно назвать «как по маслу». На самом деле, день Наоми Мисоры начался со всевозможных тревог и нестыковок.

6:15 и пятьдесят секунд.

Им удалось прочитать послание, оставленное убийцей на третьем месте преступления, но было ли это 6:15 утра? Или же вечера? После того, как они разгадали загадку с часами, Мисора обшаривала комнату весь вечер в поисках хоть чего-нибудь, что говорило бы «пополудни» или «пополуночи». Но так ничего и не нашла.

— Раз мы искали так тщательно и ничего не нашли, то, возможно, это и не имеет особого значения, — предположил Рюзаки. — Он сделал жертву похожей скорее на механические часы, чем на электронные, так что пытаться найти нечто, указывающее на день или на ночь, может оказаться просто бессмысленной тратой времени.

— Да… — кивнула Мисора.

Было ли это правдой или нет, им пришлось исходить из того, что это так. Мисора начала разгадывать послание одновременно и как «6:15:50», и как «18:15:50». Первое место преступления указало им на Куотер Квинер, второе — на Стеклянную станцию, так на что же указывает место третьего убийства? Мисора и Рюзаки оба направили все силы на решение этой загадки, но первым, кто её нашел, был Рюзаки. 061550. Проектный номер многоквартирного дома. В Пасадене, в долине, — внушительный комплекс. С квартирами от двух до четырех спален; всего в доме их было более двухсот. А в квартире под номером 1313 жила женщина по имени Блэкбери Браун. Инициалы «Б.Б.», а в номере квартиры целых два числа «13».

— Это точно она, — сказала Мисора. Так как проектные номера всегда начинались с нуля, проекта с номером 181550 просто не существовало. Сначала Мисора беспокоилась насчет неопределенного времени (утро или вечер), но теперь, когда ответ был найден, она могла вздохнуть с облегчением. Как сказал Рюзаки, на механических часах это действительно не имеет значения. У Мисоры будто гора с плеч свалилась, но Рюзаки выглядел не больно-то веселым. Вообще-то он и всегда так выглядел, но сегодня был как-то особенно мрачен.

— Что-то не так, Рюзаки? Мы наконец-то раскрыли планы убийцы и сможем его опередить! Мы расставим ему ловушку. Не допустим четвертого убийства, а если повезет, схватим преступника. Нет, никакого «если». Мы его поймаем, и поймаем живьем.

— Мисора, — сказал Рюзаки. — Дело в том, что есть ещё одна возможная жертва. Ещё один Б.Б. Мужчина по имени Блюз-хоуп Бэйбисплит, который живет в квартире 404.

— Вот оно что…

Два человека с искомыми инициалами. В большом доме на двести квартир, разумеется, не все живут в одиночку — очень многие с семьями. Даже если округлить число жильцов в меньшую сторону, можно легко насчитать четыреста, а то и пятьсот человек… а простая арифметика говорит нам, что примерно у одного из 676 человек инициалы «Б.Б.». Поэтому нет ничего особо удивительного в том, что в доме таких оказалось двое. Статистически вполне обоснованно.

— Но, — возразила Мисора, — как ни крути, наша цель всё же квартира 1313. Тринадцать — это ключ к убийце, Рюзаки. А тут он повторяется целых два раза. Четвертое убийство… исходя из числа кукол, последнее… разве мог он найти для него лучшее место?

— Возможно…

— А я уверена. Я хочу сказать, разве 404 вероятнее?

Конечно, четыре можно представить как один и три, что и есть тринадцать, но, оказавшись перед выбором между 1313 и 404, убийца без сомнения выберет первое. И неважно, кто он там есть, Мисора была убеждена, что он выберет первое. Но Рюзаки, по-видимому, её убежденности не разделял.

— Рюзаки, да вы знаете, насколько редки в Америке тринадцатые этажи и тринадцатые квартиры? Обычно это число пропускают. Я не сомневаюсь, что преступник захочет воспользоваться этим обстоятельством… на самом деле, он наверняка и выбрал это здание именно потому, что в нем есть тринадцатый этаж.

— Но, Мисора, не забывайте. Количество дней между убийствами. Кроссворд прислали в полицию 22 июля, первое убийство произошло девятью днями позже, 31 июля, второе убийство — через четыре дня, 4 августа, третье — через девять дней, 13 августа, а если четвертое убийство произойдет 22 августа, то это опять получится девять дней спустя. Девять дней, четыре дня, девять дней, девять дней. Но почему девять-четыре- девять-девять, а не девять-четыре-девять-четыре? Даже притом, что девять плюс четыре — тринадцать.

— Ну…

Мисора сама же первая подчеркнула, что тринадцать — это девять плюс четыре. Но поскольку 17 августа ничего не случилось, она предположила, что это лишь совпадение. Она пыталась и семнадцать подогнать под ту же схему, но тогда это уже не имело значения, а теперь — тем более. Мисора не понимала, почему Рюзаки вдруг снова об этом заговорил.