А ещё она подумала, что он слишком много на неё взваливает. Если ей придется быть ещё и глазами L… для рядового агента ФБР это уже слишком.

— Что-то не так, Наоми Мисора?

— Нет… ничего.

— Хорошо. Давайте-ка пока прервемся на этом. У меня сейчас очень много работы.

— Разумеется.

Ведь это L, так что он сейчас наверняка распутывает несколько дел одновременно. По всему земному шару. Для него это дело — всего лишь одно из многих параллельных расследований. Как бы ещё мог он поддерживать свою репутацию величайшего в мире детектива?

Величайший детектив столетия, L.

Детектив без клиентов.

— Буду ждать от вас хороших новостей. В следующий раз, когда будете мне звонить, пожалуйста, воспользуйтесь линией номер пять, Наоми Мисора, — сказал L и дал отбой.

Мисора захлопнула телефон и убрала его в сумочку. После этого она направилась к книжным стеллажам, намереваясь начать осмотр оттуда. Кроме кровати и стеллажей в спальне ничего не было, так что больше искать было особо негде.

— Хоть до своего убийцы ему и далеко, но все же кажется Билив Брайдсмейд и сам был довольно-таки одержимым…

Книги стояли тесно-тесно, так что свободного места на полках вообще не было. Мисора быстро подсчитала, сколько их всего — пятьдесят семь. Она попробовала выдернуть одну наугад, но это оказалось не так-то просто. Одного пальца оказалось явно недостаточно, так что пришлось вытаскивать книгу двумя. Она быстро пролистала страницы, прекрасно понимая, что это бесполезно. Просто ей надо было чем-то занять руки, пока она пыталась придумать, что делать дальше. Конечно, было бы просто и хорошо, если бы послание оказалось спрятано между страниц, но на это надеяться не приходилось. В полицейском отчете говорилось, что заодно с патронами от лампочек, каждая страница каждой книги была вытерта, и там не осталось никаких отпечатков — из чего следует не только то, что убийца был предельно осмотрителен, но и то, что полиция уже просмотрела все книги. А значит, никаких посланий там нет.

Или же послание составлено так, что полиция его не заметила… что-нибудь вроде обычной закладки, на которой спрятан некий шифр… Но, пролистав ещё несколько книг, она отмела и эту теорию. В этих книгах не было закладок. Билив Брайдсмейд был, похоже, не из тех, кто ими пользовался. Многие привередливые читатели не выносят едва заметных изгибов на страницах, которые может оставить закладка.

… А это значит, что даже самый разборчивый убийца никогда бы не подумал засунуть что-то в книгу.

И Мисора оставила полки в покое. Она взглянула на кровать, но тут искать и вовсе было нечего. Можно разве что сдернуть простыни и заглянуть под матрац. Но ей не надо было даже заглядывать в отчет, она и так знала, что полиция это уже сделала. Просто невозможно спрятать что-то на кровати так, чтобы полиция ничего не заметила.

«Под ковром… за обоями… нет-нет, зачем бы он стал прятать послание? Он ведь хочет, чтобы его нашли. Какое же это послание, если его не найдут? Он отправил кроссворд в полицию… очень самоуверенный поступок. Он хочет, чтобы загадки были трудными… чтобы доказать нам, что мы тупые».

Он не пытался перехитрить полицию.

Он её просто дразнил.

«Вы хуже меня», «Вам никогда меня не превзойти» — вот о чем говорят его послания. Что значит… он не пытается просто всё сделать правильно и избежать поимки, он добивается чего-то большего… или посмеяться над нами — и есть то, к чему он стремится прежде всего? И над кем это «над нами»? Над полицией вообще? Над управлением Лос-Анджелеса? Над обществом? Над Америкой? Над миром? Нет… масштаб для этого слишком маленький… Здесь что-то более личное. Так что это послание… или что-то вроде него… Оно должно быть где-то тут, в комнате, или нет, стоп…

«Должно быть» — это неверно.

Возможно, его нет.

«Что-то, что должно здесь быть, но чего нет… что-то, что было тут раньше… Вара Нинго? Нет, это был почерк убийцы, а не послание… спальня… да, точно! Тот, кто здесь спал! Его здесь нет».

Нечто отсутствующее, чего здесь больше нет.

Как, например, владельца этой комнаты, Билива Брайдсмейда.

Мисора снова достала фотографии и внимательно рассмотрела два снимка трупа Брайдсмейда — один с места убийства, другой со вскрытия. Если убийца оставил послание на трупе, то очевидно, что им были не следы веревки, а ножевые раны на груди. Как Мисора уже сказала L, обычно подобные раны наносятся жертве из личной мести, но тут явно что-то не то. На снимке с места преступления труп лежал на спине, а на нем была футболка, вся в пятнах от крови… но при этом сама футболка не была изрезана. Что означает, что, убив жертву, преступник снял с неё футболку, изрезал грудь жертвы ножом, а потом надел футболку обратно. Если бы он просто вымещал свою злобу, то резал бы прямо по ткани. Почему он не захотел портить футболку? Хотя в то же время ничего не имел против того, что на ней останутся пятна крови… а футболка определенно принадлежала убитому. В ней он обычно спал…

«Если посмотреть на эти порезы под правильным углом, то они определенно напоминают буквы…»

Хотя для того, чтобы что-то разглядеть, нужно долго вертеть фотографию в руках.

«V… C… I? Нет, M… ещё одна V… X? D… а вот сразу три „I“ в ряд… L? Похоже на L… хмм… кажется, я уже начинаю притягивать за уши…»

Тут что ожидаешь увидеть, то и увидишь. Царапины определенно не были похожи на японские или корейские иероглифы — буквы состояли из простых линий и изгибов, но ведь любые линии, будь они нанесены карандашом или ножом, будут всегда напоминать что-то.

«Хотела бы я узнать, что думают по этому поводу детективы, которые возглавляют расследование, те, кто официально занимается этим делом… но поскольку сейчас у меня нет значка, об этом и речи быть не может. Хотя L наверняка выяснит это для меня».

Мисора явственно ощутила, насколько тяжелее работать в одиночку, без поддержки организации. В Бюро она постоянно чувствовала себя не на своем месте, но лишь сейчас осознала, как часто прибегала к помощи ресурсов, которыми оно располагало.

— Думаю, следует проверить и остальные комнаты… хотя это, наверное, бесполезно. Если он стер все отпечатки пальцев в доме… — пробормотала она и повернулась к двери.

Но тут ей пришло в голову, что в спальне осталось ещё место, куда она не заглядывала. Под кровать. Легко упустить это место из виду, а что до послания, то искать его нужно скорее уж там, чем под ковром или за обоями — и хотя маловероятно, что полиция пропустила такое очевидное, пусть и укромное, место — но всё же стоит залезть туда и посмотреть, просто чтобы убедиться наверняка. Возможно, она и найдет там что-нибудь новенькое. С этой мыслью Мисора нагнулась…

— …?!

И тут из-под кровати высунулась чья-то рука.

Мисора моментально отскочила, пытаясь совладать со взрывом эмоций, который вызвал у неё этот внезапный поворот событий, и выставила вперед сжатые кулаки. Пистолета у нее не было — не потому, что её отстранили, а просто потому, что она так и не привыкла носить его с собой. А без пистолета на курок не нажмешь.

— Что… кто вы такой?! — заорала она, стараясь, чтобы голос звучал угрожающе. Но за рукой как ни в чем не бывало последовала вторая, как будто её вопль был всего лишь дуновением легкого ветерка, а потом и всё остальное, и из-под кровати вылез человек.

Сколько… он там пробыл?..

Он что, всё это время там сидел?

И слышал ли он её разговор с L?

Эти и ещё множество вопросов вихрем пронеслись у неё в голове.

— Отвечайте! Вы кто?!

Она сунула руку за пазуху, делая вид, что достает пистолет. Человек поднял голову.

И медленно встал.

Черные волосы.

Простая футболка, выцветшие джинсы.

Молодой, с темными кругами под большими, широко распахнутыми глазами.

Худой, и кажется, довольно длинный, но при этом согнулся так, что его взгляд приходился где-то на две головы ниже глаз Мисоры, так что получалось, что он смотрит на неё снизу вверх.