Генерал сердито нахмурился и проворчал:

— Боб, ты ведь знаешь, что это не моя затея. Принимать такие решения не входит в мою компетенцию, поэтому давай будем не рассуждать, а выполнять приказы, ведь ты, как и я, тоже генерал и потому должен всё понимать с полуслова. Может быть ты хочешь отказаться выполнить этот приказ, Бобби?

Пауэлл Колли наклонился вперёд и вперил в отставного генерала суровый взгляд и тот, отшатнувшись, воскликнул:

— Нет-нет, Пол, ни в коем случае. Передай тому, кто тебя послал, что всё будет исполнено.

После трёх часов относительно спокойного и ровного полёта, подняв тяжелый стратегический реактивный бомбардировщик на максимальную высоту, генерал Медведь, облаченный в скафандр космонавта, несколько сковывавший его движения, бросил машину в крутое пике. Для зоны тренировочных полетов было выбрано европейское приполярье и сквозь разрывы в облаках виднелась буровато-зеленая тундра.

Справа и слева ему были видны две других боевых машины. За командирским штурвалом одной из них сидел нигерийский пилот, а другую вёл его новый китайский приятель, молодой рослый парень с непроницаемым лицом и вежливыми манерами. И перед тем, и перед другим стояла одна и та же задача, — закрутить в воздухе бешеную карусель, состоящую из фигур высшего пилотажа. Рядом с каждым из этих парней сидели опытные пилоты-инструкторы, готовые в любой момент взять управление аэропланом на себя и спасти машину от преждевременной гибели.

Именно Игорю принадлежала идея обучать будущих пилотов новых космических кораблей не на учебных спарках, а на тяжелых бомбардировщиках. Только так, на его взгляд, эти парни и смогут ощутить собственной шкурой что такое тяжелая боевая машина. Сам он с лёгкостью выполнял практически все фигуры высшего пилотажа чуть ли не у самой земли, но от подопечных маршала Свирского этого пока что не требовалось, а потому спускаться им разрешалось не ниже восьми тысяч метров, что они сейчас и делали.

Перед каждым стояла одинаковая задача: крутое пике, горка, иммельман, затем штопор, выход из штопора, петля Нестерова, несколько бочек на огромной скорости и домой. И так каждый день, после чего сплошной чередой, десять часов в сутки шли занятия и тренировки. Основной упор делался на повышение лётного мастерства и знание всех приемов полётов на тяжелых машинах. Только так можно было выработать в лётчиках умение реагировать на малейшие нюансы полета, научить их полностью использовать аэродинамику мощной боевой машины и летать с лёгкостью и изяществом стрижа. То, что при этом пилоты испытывали дикие перегрузки, от которых темнело в глазах, считалось само собой разумеющимся и из отряда подготовки уже ушло несколько десятков человек.

Зато теперь, спустя полтора года, все оставшиеся стали настоящими ассами. Верхом мастерства в отряде подготовки пилотов космических кораблей считалось исполнение фигур высшего пилотажа на «Мрие». Этот огромный самолёт, разработанный в КБ имени Антонова, был своеобразной экзаменационной аудиторией. Те, кто уже уверенно крутил фортели на «Машке», считали себя элитой и ходили высоко задрав нос. Да, оно того и стоило, ведь «Машка» была всего лишь здоровенным грузовиком, тяжелым и неуклюжим, по сравнению с которой полет на «Туполевых» был райским наслаждением. Оно и понятно, ведь это был полёт на мощных и стремительных самолётах, а не попытка заставить курицу стать стрижом.

Но особенно Игорь Медведь гордился успехами своего сына. Его отпрыск был теперь не только самым незаменимым членом экипажа «Благовеста», но и отличным пилотом.

Негласно уже было принято решение сделать его, как и маршала Свирского, командиром нового космического корабля, но об этом пока что говорили шепотом и в самых укромных уголках. Все сходились на том, что этот парень давно уже заткнул за пояс своего папашу и только огромный лётный опыт ещё давал генералу Медведю хоть какое-то преимущество перед сыном, которому, вопреки всем правилам, было недавно снова присвоено внеочередное звание, теперь уже полковника авиации.

В этом тренировочном полёте Данила летел вместе с отцом вторым пилотом и большую часть фигур выполнил именно он, что тотчас было отмечено с борта самолетов сопровождения. Свирский, летевший на высотном истребителе, ворчливо сказал командиру «Благовеста»:

— Игорь, перестань валять дурака и возьми штурвал.

Тот немедленно отозвался:

— Петрович, а я его и не выпускал из рук.

Однако, старого летчика было не так-то легко обмануть и он принялся выговаривать своему заму:

— Ты мне арапа не заправляй. Я что, по твоему, совсем из ума выжил? Уж что-что, а почерк Данилки я сразу же вижу, особенно его манеру выводить машину из штопора.

Так что набирай высоту и отработай всё заново, Игорёк, по полной программе и чтобы без сучка и задоринки.

Отец и сын хитро переглянулись и заулыбались. Их уловка продлить полет на полчаса удалась на славу. Топлива в баках было вполне достаточно и командир резко взял штурвал на себя. Тяжелая машина стремительно взмыла вверх и стрелка альтиметра стала быстро смещаться. Набрав высоту в двадцать тысяч метров и перейдя в горизонтальный полёт, генерал хотел было уже бросить её в новое пике, как приборы, словно сбесились. Более того, тотчас произошел отказ двигателей и они смолкли. Экипаж стратегического бомбардировщика немедленно принялся реанимировать аэроплан, однако все было тщетно, самолет превратился в мёртвый кусок металла.

К счастью машина слушалась рулей и никакого пожара на борту не наблюдалось. Во всяком случае пока. Данила-мастер тотчас вскочил со своего кресла и выбежал из пилотской кабины прочь. Он, явно, не хотел мириться с такой незадачей и намеревался оживить машину. Командир спокойным голосом поинтересовался у радиста:

— Вася, что у нас со связью?

— Связи нет, товарищ генерал. — Спокойным голосом доложил ему радист — Питание вырубилось полностью. Бортовой компьютер тоже сдох. Сейчас переключусь на аварийные источники питания и установлю связь с землей. — Через каких-то несколько секунд он сказал — Связь восстановлена, товарищ генерал.

Подумав о том, что могло произойти с самолетом, генерал Медведь невозмутимо сказал:

— Скворечник, Скворечник, я Птенец-раз, я Птенец-раз. У меня отказ всех систем и двигателей. Бортовое питание сдохло. Подготовьте для меня запасную лужайку в Спальном вагоне. Повторяю, подготовьте для меня Спальный вагон, я буду заходить на поляну с востока примерно через час пятнадцать, час двадцать. Как поняли меня?

Прием.

Спальным вагоном был назван военный аэродром вблизи Северодвинска, самый ближний к месту тренировочных полетов. Кроме, разумеется, тундры. Правда, до него еще нужно было добраться в планирующем полете, благо высота была довольно приличной, да, и скорость тоже, но такой полёт требовал от него неимоверного напряжения и полной концентрации внимания. Экипаж в любой момент мог покинуть безмолвную, мёртвую машину и спуститься вниз на парашютах. Скафандры создавали в стратосфере комфортные условия, а вертолёты обнаружат их максимум через пять часов. Но Игорю Медведю чертовски не хотелось терять машину и потому он сразу же решил тянуть её на запасной аэродром. Ответ пришел уже секунд через тридцать. Говорил Свирский.

— Игорь, бросай этот металлолом к чёртовой матери. Снижайся до четырёх тысяч метров, направляй его в сторону океана и спускайтесь на парашютах. Это приказ.

Голос командира отряда был спокойным и уверенным, но его было плохо слышно из-за каких-то помех. После того, как Свирский передал ему свой приказ еще два раза, генерал ответил ему без тени сомнения:

— Петрович, слышимость отвратительная. Аэроплан я не покину и тянуть буду до последнего. Успокойся и рассматривай это, как очередной тренировочный полёт. На этот раз в режиме затяжного планирования. Погода стоит великолепная, внизу сильные восходящие потоки, да, и ветер попутный, так что не боись, Петрович, дотяну я эту колымагу до поляны, а ты или отваливай, или иди на дозаправку, пока слишком далеко не улетел от танкера. Будешь помогать мне.