Вздохнув, Дон откинула голову на спинку кресла. В висках ломило. Да, отец прав. Она давно выплатила свой денежный долг Бренту. Пора подумать и о себе. Вспомнила зеленые глаза, рот, слегка изогнутый в улыбке, и мягкий, обволакивающий голос Скотта: «Обещаю быть джентльменом… Завтра…»

«Ах, Скотти!» — прошептала она, прижав руки к груди, — при мысли о нем там сладостно заныло. Дон всегда хотела быть с ним, а не с Брентом. Но будет ли жизнь с ним лучше, полнее? Может, все мужчины одинаковы? Не дай Бог, Скотт тоже найдет себе какое-нибудь хобби, да еще похуже!

По телу прошла дрожь. Дон поспешно схватила бокал и залпом его осушила. Шерри немного ее согрело. Надо идти спать. Утро вечера мудренее. Если Брент и заявится, все равно время слишком позднее для серьезного разговора. Чувствуя себя так, будто она целый день таскала тяжеленные мешки, Дон вновь направилась в ванную — чистить зубы.

— Я просто этого не перенесу! — сказала она своему отражению в зеркале. Конечно, развод необходим, но почему же так больно, так тяжело? Нет, она не даст этому чувству жалости себя побороть! Дон показала себе язык, пополоскала рот и пошла в спальню. Сбросив тапочки, нырнула в постель. Спала она плохо, часто просыпаясь, и сразу же вскочила, когда услышала громкий, требовательный стук в дверь.

— Который час? — пробормотала она, потянувшись за ручными часами на тумбочке. — Иду, иду! — крикнула уже во весь голос, натягивая халат.

За дверью оказался почтальон с телеграммой в руках. Инстинктивно ей захотелось захлопнуть дверь, но она справилась с собой. Откуда-то взялись силы расписаться, сходить за деньгами. «Ну почему это обязательно должны быть плохие новости?!» — уговаривала она себя, отыскивая мелочь. Она часто получала телеграммы: ими ее обычно вызывали в Нью-Йорк с гонок, на которые она ездила с Брентом, или подтверждали контракт, или поздравляли, да мало ли еще по какой причине… Однако на сей раз чувствовала — что-то случилось.

Вручив чаевые, Дон закрыла дверь и бессильно прислонилась к ней. Что-нибудь с отцом? «Боже, только не это!» — беззвучно взмолилась она. Вскрыла конверт. Слава Богу, с родителями все в порядке — в конце их подписи. Первое слово — Брент! Ну конечно, наверное, он пытался связаться с ней, что-то передал через родителей. Наконец она сосредоточилась и прочла всю телеграмму:

«БРЕНТ ПОПАЛ АВАРИЮ ТЧК ЛЕЖИТ АМЕРИКАНСКОМ ГОСПИТАЛЕ ПАРИЖЕ ТЧК СКОТТ БЛИЖАЙШИМ РЕЙСОМ ТЧК ЛЮБЯЩИЕ МАМА ПАПА ТЧК».

Дон вскрикнула, оттолкнулась от двери. Скорее одеться! Известие, что Скотт летит или уже даже в Париже, прошло как-то мимо нее по касательной; все ее мысли были о Бренте. По лицу текли слезы, руки дрожали. Она едва сумела натянуть на себя светлые слаксы и черный свитер.

Следующие полчаса были кошмаром. Ей удалось быстро поймать такси и уговорить шофера ехать, не обращая внимания на светофоры. Как только машина остановилась, Дон выпрыгнула, сунула удивленному водителю пачку банкнот, рванула к подъезду госпиталя.

Такое уже бывало. Правда, не в этом госпитале. Она бежала по коридору с одной мыслью: жив ли, успела ли? Ей повезло — сразу нашла врача и медсестру.

— Да, мадам? Чем можем помочь?

— Моего мужа сюда доставили… Гонщика. Брента Грэма. В аварию попал… — Боже, она даже не знала, когда это случилось — вчера, позавчера?

— Да, мадам, — сестра ответила профессиональной улыбкой. — Он о вас спрашивал. — Она бросила взгляд на врача. — Время посещений позже, но вы можете его повидать. Только не надолго. Ему нужен покой.

— Спасибо! — Дон облегченно вздохнула.

Теперь она подумала о Скотте. Скорей бы он оказался рядом! Ей так была нужна его поддержка, ей хотелось, чтобы он ей сказал, что все обойдется, все будет хорошо. Задумавшись, Дон даже не заметила, как они с сестрой вошли в лифт, и вздрогнула, когда он остановился.

— Вот палата месье Грэма, — сказала сестра, после того как они прошли несколько метров по коридору. — Не волнуйтесь, если он покажется вам немного не в себе. Черепная травма.

— Спасибо, — снова пробормотала она и почувствовала слабость в ногах, но превозмогла себя, открыла дверь в палату, изобразив улыбку на побледневшем лице.

Брент был в сознании, хотя и полусонный от обезболивающего укола, который только что ему сделали. Голова вся перебинтована, из носа торчат трубки, к правой руке присоединена капельница.

— Привет, чемпион! — произнесла Дон преувеличенно бодрым голосом. Вроде легко отделался? Головы не видно, рука в гипсе, а так — ничего.

— Привет! — Брент попытался улыбнуться уголком рта. — Рад тебя видеть.

— Вообще-то я надеялась встретить тебя в другом месте. Что случилось?

— Да покрышки, промахнулся я с ними. — Он пошевелился и застонал от боли. Затем с частыми паузами поведал свою печальную историю: оказывается, когда скорость приблизилась к девяноста милям, правая передняя шина лопнула. Машину занесло, она едва не врезалась в скалу. У Дон пошли мурашки по коже. Не хотелось даже думать о том, что могло быть. Ладно, главное — жив.

— А я, между прочим, вчера прилетела. Ночью родители прислали телеграмму. Кстати, в ней говорится, что скоро здесь будет Скотти, — сказала она просто так — чтобы не молчать.

Брент снова попытался выжать из себя улыбку.

— Славно! Как он узнал?

— Наверное, родители сказали…

На лице у него появилась какая-то гримаса.

— Больно? — всполошилась Дон. Дурацкий вопрос. Конечно больно! — Позвать сестру, или что?

— Ничего, я в порядке. — Здоровой рукой он дотронулся до ее кисти. — Поезжай домой. Найди Скотти, скажи ему, чтобы отвез машину в мастерскую. Или что там от нее осталось.

«Лучше бы от нее ничего не осталось! — со злостью подумала Дон. — Не будет машины, может, он оставит свои фантазии, займется чем-нибудь попроще».

— Ладно, Брент! — Наклонившись, она поцеловала его в лоб, сказала, что придет еще.

Выйдя из палаты, наткнулась на медсестру, которая ее сюда привела.

— Сколько он проспит?

— Ночь была очень беспокойная, так что, наверное, четыре-пять часов, мадам. — Сестра, до сих пор говорившая на вполне сносном английском, вдруг перешла на родной французский язык. — Если придете к трем, сможете побыть с ним подольше. Оставьте ваш телефон, мы позвоним, если он проснется раньше и захочет с вами поговорить.

Дон вынула из сумки конверт с телеграммой и написала на нем номер телефона.

— Вот, пожалуйста. — Она изучающе посмотрела на сестру, но по ее лицу ничего нельзя было прочесть. Хорошо вышколена. — Позвоните в случае… — Голос ее прервался.

— Конечно, конечно! — Сестра ободряюще улыбнулась и скрепкой присоединила листок к истории болезни Брента.

Выйдя из госпиталя, Дон чувствовала себя легче. Ничего, раньше бывали аварии и похуже. Скоро поправится. Садясь в такси, она поклялась себе сделать все, чтобы Брент сменил наконец профессию. Как только его голова достаточно заживет, чтобы воспринимать доводы рассудка, так сразу и начнет.

— Чертовски неудобная штука! — проворчал Брент, пытаясь с помощью сиделки влезть в инвалидное кресло. Прошел почти месяц со дня аварии. Уже три недели, как он дома и терпит эту бабу с ее неизменно приветливой улыбочкой. Вот и сейчас лицо сиделки лишь на секунду исказило раздражение, которое она тут же прикрыла своим дежурным доброжелательством.

— Ничего не поделаешь, пока не снимут гипс, придется вам мириться с этим креслом. Ну, давайте же, мистер Грэм! — Голос нежный, но с командирскими нотками.

— Ладно, ладно! — огрызнулся он. — Ну и зануда!

Вообще-то наготове у него были более сильные выражения, но он сдержался, поскольку, увы, полностью зависел от этой сучки.

Кендалл Стейли, несмотря на свою молодость, имела репутацию хорошей сиделки, особенно подходящей для нервных пациентов. За симпатичной внешностью и изящными манерами скрывался железный характер. Именно поэтому Дон поняла ее.

— Понимаю, мистер Грэм! Еще одно усилие! — Она подхватила его под мышки и наконец водрузила в кресло.