Брент с трудом разогнул поясницу, помассировал спину. Лицо и руки были все в машинном масле, на лбу — ссадина. Вот, приходится разбирать на детали разбитую машину — Скотт велел экономить.

«А что он смыслит в машинах? — Брент, наверное, в тысячный раз задал себе этот вопрос. — С какой стати Скотт потребовал у меня копии чертежей?» Тыльной стороной ладони он стер пот со лба, измазав его маслом.

— Эй, Брент, сиденье тоже старое будет? — ухмыляясь, спросил один из механиков.

— Не смешно! — Брент стиснул зубы. Идиоты! Он им про передачи и сцепление, а они про сиденье! Издеваются? — Только этого не хватало! — проворчал он, увидев, как в мастерскую входит — вот уж никогда бы не подумал! — Кендалл Стейли! Хотя без белого халата она очень даже ничего!

— Привет! — произнесла его бывшая сиделка, улыбаясь. — Я тут недалеко оказалась, решила проведать. — Ее карие глаза были полны нежности. — Как вы?

— Нормально. Работаю, как видите.

— Я ненадолго. Мне к пациенту надо, — она огляделась. — А миссис… Ваша жена тоже здесь?

— Жена? Ее сюда калачом не заманишь.

— Почему?

Внимание Брента отвлек механик, вылезавший из-под останков машины. Он переспросил:

— Что вы сказали?

— Почему ваша жена никогда сюда не приходит?

— Тут грязно и воняет, я думаю. — Брент пожал плечами. Он как-то никогда не удосужился спросить об этом у Дон.

— А мне так не кажется! — Взгляд Кендалл остановился на групповом снимке, висящем на стене: Брент и еще несколько знаменитых гонщиков. Она подошла поближе.

— Вот это да! — воскликнула с восхищением. — Какие люди!

«Нет, она положительно ничего», — Брент еще больше укрепился в этой новой для него мысли. Улыбнулся, тоже подошел к снимку, постоял, вспоминая.

— Хорошие ребята… Вы, значит, решили остаться во Франции? А как же колледж?

— Здесь я нужнее…

Кендалл двинулась к выходу, Брент последовал за ней. Она быстро поведала ему свою историю: к ней обратился внук одной престарелой леди, живущей в полном уединении в своем поместье под Парижем.

— Представляете, он говорит, что она забывает есть. Однажды он приехал ночью, а бабушка бродит одна по саду. В общем, ей нужна сиделка на круглые сутки.

— Вы очень подойдете! — заверил ее Брент.

— Правда? — В глазах Кендалл блеснуло что-то, вовсе не связанное с функциями сиделки, и это не осталось им незамеченным.

— Вы для меня так много сделали, — прочувственно произнес Брент. — Поверьте, мне стыдно, что я иногда грубо вел себя с вами. Без вас я бы, наверное, до сих пор не вылез из этого чертова кресла…

Лицо Кендалл порозовело от удовольствия.

— Ну что вы! Просто я вам так надоела, что вам захотелось поскорее поправиться, дабы меня не видеть, — она засмеялась.

Он тоже засмеялся.

— Ну вот, хулиганил, хулиганил, а теперь, оказывается, сам себя вылечил!

Снаружи было холодно. Несмотря на толстую шерстяную куртку, надетую поверх свитера, Кендалл явно замерзла.

— Здесь прохладно на ветру, — сказал Брент.

Кендалл бросила взгляд на свой серый «ситроен», припаркованный неподалеку, потом посмотрела Бренту в глаза:

— Можно, я еще зайду?

— В любое время! — Он прямо-таки засиял. — Через несколько дней начнем делать новую машину. Приходите посмотреть.

Кендалл кивнула, пошла к «ситроену». Проезжая мимо, помахала ему рукой.

— Так-так-так! — пробормотал Брент, салютуя ей в ответ. И подумал: «Надо же, симпатичная женщина, с изюминкой. Вот тебе и мымра!»

Он вернулся в мастерскую и принялся с удвоенной энергией гонять механиков. В запасе у него только несколько недель — иначе он не успеет к предновогодним гонкам. Придется, если потребуется, вкалывать круглые сутки.

В четыре механики ушли, Брент еще остался. Домой добрался к шести. Руки и ноги разламывались. Он ничего не ел с самого утра, но не испытывал голода. Хотелось только принять ванну и надраться до беспамятства.

Поужинав, Дон с Алексис убрали со стола, перешли в гостиную, прихватив с собой бутылку красного вина. Алексис уселась на ковер, скрестив ноги, Дон прилегла на кушетку.

— Помнишь, как вы со Скоттом увели у Ли лодку? Так вот, когда я последний раз говорила с Конни, она рассказала, что наша милая племянница со своими кавалерами взяла у него без разрешения плот. Вернули продырявленным. — Алексис засмеялась.

— И он, конечно, ей выдал, сказал что она вся в тетку!

— Ты в сравнении с ней была ангелочком! Конни говорит, она трудный ребенок. А Ли во всем винит окружение дочери. У нее компания подобралась та еще!

Дон пожала плечами:

— Родители про меня тоже так думали. И про тебя, насколько я помню.

— Что-что? — Алексис отбросила со лба прядь рыжих волос, гордо вздернула подбородок. — Я общалась только с элитой!

— Ну да! Вроде того парня, забыла, как его… Ну, который, по-моему, никогда не мылся! Или другого, помнишь, забрал себе ложку из салата, потому что ему, видите ли, маленькой вилкой есть неудобно! Правда, извинился, свою вилку в салатницу положил!

Дон едва успела увернуться от подушки, которую бросила в нее Алексис.

— Правда глаза колет, Лекси?

— Это были твои кавалеры, а не мои!

— А вот и нет! Их у меня, если помнишь, было только два. И уж с вилками-то они обращаться умели. А Брент был просто помешан на чистоте.

— Хочешь сказать, Скотт не любит мыться?

— С чего это ты взяла? Вот я ему скажу о твоих подозрениях!

Дон засмеялась, вспомнив, что Скотту надоело принимать холодные души.

— Часто с ним видишься? — спросила Алексис.

Дон с преувеличенным интересом посмотрела на свой бокал, раздумывая, что ответить. А что скрывать? Кому еще довериться, как не любящей сестричке?

Когда она закончила свой рассказ, Алексис деловито поинтересовалась:

— Ты с ним спишь?

— Ты что! Конечно нет!

— Ну ты сильна! Будь я на твоем месте, я бы уж давно… — Она мечтательно прикрыла глаза. — Да я бы сама его совратила!

— А муж?

— Знаешь, сестричка, не хочу лишать тебя иллюзий, но Брент, по-моему, время зря не теряет. Мужики все одинаковые, это мы дуры…

— Нет, в Бренте я уверена. У него на уме одни машины, друзья-гонщики, да эти, прилипалы…

Посмотрев на серьезное лицо сестры, Лесли поспешила сменить тему:

— Еще вина? — Она поднялась с ковра, наполнила свой бокал.

— Нет, спасибо.

Вернувшись на место, Алексис стала рассказывать, какие украшения ей удалось купить по дешевке на распродаже.

— Представляешь, браслет с бриллиантиками и изумрудом, колье, сережки…

Дон присвистнула.

— Что же у тебя осталось? Ты можешь себе позволить такие траты?

— Я не могла позволить себе упустить это! В магазине за такие вещи пришлось бы уплатить четверть миллиона! А тут в двадцать раз меньше!

Дон быстро прикинула, сколько потратила Лекси. Все равно получалась приличная сумма. Она закусила губу, раздумывая, имеет ли право лезть с советами и поучениями.

— Знаешь, с такими выгодными сделками ты кончишь в приюте для нищих, — заметила мягко.

— А моя любящая сестричка? Разве она не выручит? Наверняка тысчонка-другая где-нибудь завалялась, только пыль собирает…

Шутливый тон не мог обмануть Дон — Алексис просила денег.

— Две тысячи? Это все?

— Ага. — Увидев, что Дон потянулась за кошельком, сестра одарила ее нежной улыбкой: — У меня есть несколько ценных бумаг, через два месяца я по ним получу и с тобой расплачусь. И мне еще месяцев на шесть хватит, ну, конечно, если я буду жить одна, дам отставку этому Тайлеру…

— А потом?

— Понятия не имею.

Дон быстро выписала чек, отдала его Алексис.

— В следующий раз услышишь о такой распродаже — прими снотворное. Договорились?

— Да ты что! Мне теперь нужен большой изумруд для кулона. Не успокоюсь, пока не найду.

— Тебя эти восточные вельможи развратили?

Так они проговорили до двух часов ночи. Наконец Алексис встала, потянулась и вдруг объявила, что ей пора домой.