Сорайа выжидающе смотрит на фикус.

— Думай, конечно, — наконец, говорит она. — Только до пятницы мне скажи, чтобы я знала, какие вещи брать.

Сорайа достает из-под стола белый шурщащий пакет с логотипом супермаркета и вынимает из него яблоко, шоколадку и бутылку воды.

— Хочешь пить? — спрашивает она. — Я сегодня негазированную принесла.

Сорайа подходит к фикусу и осторожно, тоненькой струйкой выливает воду в кадку.

Внезапно она гневно выпрямляется и с размаху бьет фикус кулаком по гибкому стволу.

— Я же тебя просила! — говорит она, и ее голос дрожит от негодования. — Я же тебя сто раз просила не делать ЭТОГО в моем присутствии!

Не пойду! — говорит Соня и крепче вжимается в сиденье старомодного кожаного кресла на колесиках. — Если дядя со мной не пойдёт, я тоже никуда не пойду!

— Ну, Соня, ну, как я могу с тобой пойти? — раздраженно спрашивает дядя Фернанду, который вот уже пятнадцать минут пытается повязать синий галстук в веселенькую розовую и грязно-оранжевую полосочку. — Мне на работу пора! Вот сейчас сеньор Витор все распродаст и уедет, а завтра у него выходной, так и будем сидеть два дня без хлеба!

— Не пойду! — заявляет Соня, и вместе с креслом поворачивается к дяде спиной.

— Соня, — дядя Фернанду с напряженным выражением лица колдует над галстуком, — я тебе что ска…ЧЕРТ! — кричит он, обнаружив, что повязал галстук этикеткой наружу. — Черт, черт, черт, вы что, сговорились что ли сегодня испортить мне день?!!

Синий в полосочку галстук никак не реагирует на дядину вспышку, зато из-за высокой кожаной спинки начинают доноситься звуки, от которых у дяди Фернанду всегда слабеют руки и подскакивает давление.

Дядя берется за кресло и решительно разворачивает его лицом к себе. Соня скорчилась на сиденьи и рыдает, уткнувшись лицом в подлокотник.

— Сониня, девочка, что случилось? — жалобно спрашивает дядя Фернанду, присаживаясь рядом с ней на корточки. — Ну, если тебе так не хочется, то не ходи, бог с ним, с хлебом, я с работы булочек принесу…

— Яневыйдуоднаиздооооооооооома, — гудит Соня. — Он стоит за дверью, я знаю!

Дядя Фернанду морщит лицо, как будто сам собирается заплакать, но его голос подчеркнуто спокоен:

— Кто стоит за дверью, Соня?

— Этот, — Соня судорожно всхлипывает, — Черный! В черной шляпе!

— Никого там нет. — Дядя подходит к входной двери и смотрит в глазок. — Если не веришь, давай откроем и выглянем вместе. Хочешь?

Соня трясет головой, разбрызгивая слезы.

— Трусиха ты! — говорит дядя Фернанду и распахивает дверь.

Соня с визгом скатывается с кресла и мгновенно запирается в ванной. Дядя Фернанду закрывает входную дверь, тяжело плюхается на Сонино место и обхватывает голову руками.

— Сониня, я пошел! — полчаса спустя кричит дядя Фернанду в сторону Сониной комнаты. — Не валяйся на кровати и не смотри долго телевизор, а то у тебя и так уже голова квадратная!

— Это у тебя голова квадратная! — с притворной обидой вопит Соня. — Не забудь булочки!

Дядя Фернанду выходит из квартиры и хлопает дверью. Щелкает английский замок.

Дядя отходит в темный угол рядом с лифтом, где его не видно через глазок, достает из портфеля мятую черную шляпу с приклеенными к ней грязно-седыми длинными волосами, черные круглые очки с почти непрозрачными стеклами и белый шарф, измазанный чем-то красным. Надевает шляпу, цепляет очки и заматывает нижнюю половину лица шарфом. После этого слегка откручивает лампочку над дверью, так что лестничная клетка погружается в полумрак, несколько раз требовательно нажимает кнопку звонка и ждет.

Через пару секунд в прихожей звучат легкие шаги.

— Кто там? — неуверенно спрашивает Сонин голос.

Дядя Фернанду подходит вплотную к двери и шипит:

— Наконец-то, ты одна, девочка! Открывай, быстро! Открывай, кому говорю!

За дверью раздается страшный, раздирающий уши визг, потом топот и хлопок — Соня опять заперлась в ванной.

Дядя Фернанду снимает шляпу, шарф и очки, и прячет все это в портфель. Ему страшно жаль бедную Соню, но он уговаривает себя, что делает это для ее же блага. Пусть лучше девочка лишний раз испугается и никуда не пойдет, чем будет бесстрашно разгуливать по улицам и однажды вляпается в настоящие неприятности.

"В воскресенье свожу ее в Аквапарк, чтобы снять стресс", — думает дядя Фернанду, выходя из дома через черный ход.

Соня откашливается. Ну, вот, довизжалась. Теперь горло болит.

Она идет на кухню и зажигает огонь под чайником. Потом ставит на стол зеркало на ножке, из своего тайника между двумя кастрюлями, которыми дядя Фернанду никогда не пользуется, достает косметичку и начинает красить ресницы.

"Как все-таки мило с дядиной стороны, — думает Соня, — быть таким предсказуемым…"

Она докрашивает правый глаз и смотрит на часы. Половина шестого. Через полчаса дядя позвонит ей с работы — узнать, все ли в порядке. Соня расскажет ему про «черного-в-шляпе», дядя заявит, что ей все показалось, Соня на него обидится, дядя попросит прощения и пообещает свозить ее в воскресенье в Аквапарк, потом Соня скажет, что от страха у нее разболелась голова, а дядя посоветует ей закрыть жалюзи и отдохнуть. После этого можно смело идти гулять — дядя теперь позвонит только утром, чтобы разбудить ее в школу.

Соня показывает язык своему отражению в зеркале и принимается за левый глаз.

На пустой площадке перед лифтом царит гулкая тишина. От густой тени в углу отделяется большое темное пятно и бесшумно скользит по стене. Пятно антропоморфное, но какое-то размытое. Четко видны только очертания круглой шляпы с узкими полями.

Пятно доползает до Сониной двери и сливается с косяком.

Оно уже давно ждет. Может подождать еще немножко.

— …я все время на них наступаю, а они от этого пачкаются и портятся, и мне приходится их все время поддергивать, особенно когда спускаюсь по лестнице. Или поднимаюсь. Когда поднимаюсь — вообще беда, хоть поддергивай, хоть не поддергивай….

Тьягу бубнит обиженно и монотонно, как пчелка-"музыкантик". Соня в детстве часто ловила музыкантиков и часами таскала их в кулаке. Музыкантики смешно щекотали ладонь, а Соня жмурилась от удовольствия и время от времени подносила кулак к уху, чтобы послушать басовитое жужжание.

Соня перестала ловить музыкантиков после того, как случайно промахнулась и поймала настоящую пчелу. Жало пришлось выковыривать иголкой, и с тех пор у Сони на самой середине ладони — ямка.

— …а ты: "ах, короткие брюки неприлично", а я, значит, ходи и пол штанинами подметай! И я еще понимаю, ты бы честно сказала — мол, лень подшивать. Так нет же…

Соня не спорит. Соня молчит и украдкой потирает зудящую ладонь.

"Тьягу, — думает Соня, — вылитый музыкантик. Такой же толстенький и деловитый. И так же сердито жужжит".

— …бегу я по лестнице, а сам думаю — как бы на штанины не наступить. Они уже и так внизу все мокрые и грязные, смотреть противно…

Соня отворачивается от Тьягу и встречается глазами с Вашку.

"Что, подруга, достали тебя?" — сочувственно молчит Вашку, и Соня чувствует, что краснеет.

"Вашку, — думает Соня, смущенно отводя взгляд от улыбающегося Вашку — совсем непохож на Тьягу. Или это Тьягу непохож на Вашку?"

— …а всего-то и делов — подшить чертовы штаны раз и навсегда. Я и сам бы подшил, если бы ты не…

"Жаль, что Тьягу так непохож на Вашку, — думает Соня и изо всех сил скребет ногтями вспухшую ладонь. — Если бы он был хоть капельку похож, с ним было бы значительно приятнее жить".

— …я никогда не знаю, слышишь ты меня или не слышишь. Соня! Соня, проснись! Соня, черт возьми, с кем я уже полчаса разговариваю?!

Соня вздрагивает и поворачивается к Тьягу. Тьягу сложил руки на груди и гневно смотрит на Соню. Левый уголок плотно сжатого рта нервно подергивается.