пусть чада стигийской столицы отмоют свои грехи пред Тобой собственной чистой кровью! А затем придет черед других земель, городов и племен, и скоро не останется в Хайбории народа, чьи юницы минуют чести пролить девственную кровь свою на алтарях Твоих…

Вот демоны схватили юную круглолицую красавицу с красной родинкой на лбу. Вслед за ней бросился статный воин; в руке его блестел обнаженный ятаган, а на высокой чалме был вышит полумесяц. Резво подскочив к Тхутмертари, этот человек гневно вскричал:

– Я Рашид-паша, посол Его Высочества князя-регента Турана в Стигии! А эта девушка – новая рабыня для сераля моего повелителя. Я привез ее из Вендии. Отпусти ее, королева, или тебе придется иметь дело с великой Туранской империей!

Жестом остановив демонов, которые уже тянули к безумцу свои тяжелые длани, Тхутмертари молниеносным движением вывернула руку, сжимающую ятаган. Туранский посол завопил от боли и попытался лягнуть стигийскую владычицу ногой. Он промахнулся. Волшебница повалила его на землю, где вихристый кинжал отрезал сначала одну руку посла, затем другую, потом обе ноги. Задыхаясь от боли и ужаса, туранец хрипел:

– Я посол великого Турана!… У меня дипломатическая неприкосновенность!…

– Ты прав, ничтожный, – услышал он тихое шипение из-под маски, – мне придется иметь дело с вашей империей. Я уничтожу ее! Аграпур будет лежать в руинах, пески пустыни покроют его висячие сады, а жителей его я скормлю змеям! Твоему презренному повелителю более не понадобится сераль…

– Могучий Эрлик защитит нас, – сотрясаясь в конвульсиях, прохрипел отважный Рашид-паша.

– Сейчас ты познаешь могущество истинного Бога, и если Эрлик защитит тебя, значит, он сильнее, – глумливо проговорила верховная жрица.

Она простерла над грудью туранца ладонь левой руки. Он с трепетом узрел, как на глазах ладонь женщины из золотистой становится черной. Незримые токи резкой боли, льющейся из этой раскрытой ладони, пронзили все его естество.

– Могучий Эрлик, спаси меня!… Черная ладонь Сета! – простонал он.

– Я вижу, ты узнал ее, ничтожный. Хотя ладонь волшебницы не касалась груди туранского посла, одежда его обгорела и сама грудь медленно обугливалась, обнажая ребра. Вот Рашид-паша окончательно утратил рассудок от нестерпимой боли. Королева внезапно обхватила черной рукой его голову и сильно сжала пальцы. Лицо туранца задымилось, череп тотчас хрустнул – голова превратилась в изжаренную темную массу. Тхутмертари выковыряла из черепа съежившийся горячий мозг и отправила его себе в рот. В прежние времена она очень любила это деликатесное блюдо – человеческий мозг, свежеиспеченный в собственном черепе. И вот теперь она убедилась, что старые навыки остались при ней. Подкрепившись, верховная жрица позволила подручным демонам убрать останки и вернулась к прерванной церемонии. Несостоявшуюся наложницу князя-регента Турана постигла судьба прочих девственниц.

Более никто не осмеливался напоминать королеве о своих правах.

Приближался рассвет. Согнанные на площадь луксурцы едва стояли на ногах. Костры пылали с той же яркостью, и столь же методично лилась кровь на магическом кубе алтаря. Но теперь все чаще и чаще женщины возвращались семьям. Глупые, осклабилось лицо под маской, они радуются, не помня себя от счастья, что избежали смерти на черном жертвеннике. Они не знают, что уготовила я им. А если б знали, сами бы побежали к алтарю, сами влезли бы на него и сами попросили бы вырвать сердце из молодой груди. Но нет! Вечному Отцу нужна чистая кровь. И я дам ему такую кровь… Внезапно Тхутмертари обнаружила, что девственницы закончились. А до первого луча рассветного солнца еще оставалось время. Она истребила их всех – всех юниц Луксура, не познавших плотской любви.

Всех ли? Подозрение родилось в ее мозгу. Сорвав маску, она обратила искаженное гневом лицо к стоящему неподалеку брату. По ее приказу Джосер руководил облавой в Луксуре.

– Я не вижу твоей младшей дочери Ринии, принц. Где она?

Принцесса Камия, прильнувшая к мужу, слабо вскрикнула. На бледном лице Джосера дернулась жила, но ему удалось сохранить хладнокровие. Голос его прозвучал твердо:

– Ее нет в Луксуре, Ваше Величество. Риния в моем поместье под Птейоном.

– Скажи, Сур, где он прячет свою младшую? Ответ пришел не сразу. Ментальный глас звучал тихо и подавленно – может быть, раб оказался чересчур впечатлителен?

– Дочь Джосера Риния во дворце.

– Ты лжешь, Джосер! – Точно визг хлыста, резанул слух безжалостный смех Тхутмертари. – Твоя дочь в Луксуре! Ты утаил ее от меня!

– Доставь Ринию ко мне. Сур, раб мой. Сейчас. Немедленно.

Упитанная голенькая девочка внезапно возникла перед Тхутмертари. Огромная площадь, наблюдавшая эту сцену, разразилась вздохом изумления. Принцесса Камия бросилась к дочери. Муж пытался удержать ее, но она вырвалась. Демоны были тут как тут. Двое без звука схватили Камию и потащили к ближайшему кострищу. Джосер обнажил свой меч и прыгнул. Стремительно метнулось отточенное лезвие. Маленькая головка отделилась от ужасного туловища. Другого демона прикончила сама бесстрашная Камия, достав длинным кинжалом до упрятанного в пучинах смердящей плоти сердца. Тотчас четыре оставшихся демона бросились к дерзким. Тхутмертари просвистела что-то им, и демоны отпрянули.

– На колени, несчастные, – прошипела королева, и Джосеру с Камией показалось, будто меж ослепительно белых зубов мелькнул черный раздвоенный язык. – На колени! Просите прощения, не вынуждайте меня убивать вас…

Принц и принцесса пали ниц и облобызали землю пред ней.

Влепив по пощечине обоим, она тем и ограничилась. Затем оборотилась к плачущей Ринии и сделала с нею то, что со всеми прочими женщинами. Восьмилетняя Риния оказалась девственницей. Верховная жрица дала знак своим подручным, они схватили плачущую девочку и возложили на черный алтарь. Вихристый клинок занесся над дочерью Джосера и Камии.

– Мамочка, ой, мне страшно!… – донесся до принцессы тоненький голосок девочки.

Большие часы на фасаде храма внезапно возвестили о явлении первого луча солнца. Заметив это, королева конвульсивно вздрогнула, клинок в ее воздетой руке задрожал. Не выдержав чудовищного напряжения момента, Камия потеряла сознание.

Узрев спасительный луч, принц Джосер не своим голосом воскликнул:

– Остановись, сестра! Время жертв закончилось!

– Негоже отнимать у Бога обещанное Ему,- не оборачиваясь, решительно ответила Тхутмертари и опустила вихристый обсидиановый клинок.

А еще через полминуты тело Ринии уже кромсали языки лютого пламени, и черный камень алтаря с жадностью пил кровь последней девственницы Лук сура…

На этом ритуал жертвоприношения в честь восшествия на Трон из Слоновой Кости новой королевы был завершен.

– Мы потеряли нашу Ринию, Джосси, – тихо сказала принцесса Камия.

Она лежала на широком ложе в своей опочивальне, и муж сидел рядом с ней. Джосер подал ей чашу с успокаивающим отваром.

– Выпей, дорогая. Мы должны держаться. Многие сегодня потеряли своих дочерей.

– Какое мне дело до остальных! – взвизгнула Камия, отбрасывая прочь лечебное снадобье. – Нашей маленькой Ринии больше нет, ты это понимаешь?! За что она убила нашу дочь?

– Отец Сет возжелал ее, – тяжело произнес принц.

– Это ложь. Ночь жертвоприношений уже закончилась, когда умерла Риния. Джосер вскипел.

– Что же ты хочешь от меня, Ка?! Что я мог сделать? Только умереть сам! Кому бы от этого была польза?

Жена не ответила ему. Помолчав немного, она сказала:

– Мы должны отправить Калис и Натепа за границу. Пока еще не поздно. Лицо принца приобрело страдальческое выражение. Стало ясно, что он сам не раз обдумывал эту возможность.

– Уже поздно, дорогая. Ты забыла: границы Стигии закрыты. С того самого мига, как Тот-Амон короновал ее.