— Вот те на, Андре сегодня не плачет! Возьми его сюда, Матильда, я люблю ощущать его рядом с нами.

Жена вскочила, чтобы взять ребенка, но едва перепуганный малыш очутился в этой постели, где еще недавно он так любил засыпать, его всего свело, и он завопил столь неистово, что пришлось отнести его обратно в колыбель.

Мэтр Моро не мог опомниться:

— Что за странность! Что с ним сегодня? Или он так хочет спать?

Жена отвечала:

— Пока тебя не было, все время было так. Мне ни разу не удалось взять его к себе.

Проснувшись поутру, ребенок стал играть, смеясь и вскидывая ручонками.

Растроганный отец подбежал к нему, поцеловал свое детище и взял его на руки, чтобы отнести на супружеское ложе. Андре смеялся безмятежным смехом маленького существа, мысль которого еще дремлет. Но вдруг он заметил постель и в ней мать — и его счастливое личико сморщилось, исказилось, из горла понеслись неистовые вопли, и он стал отбиваться, как будто его пытали.

Удивленный отец пробормотал: «С ребенком что-то неладное» — и привычным движением приподнял его рубашонку.

Он так и ахнул. Икры, ляжки, поясница, весь зад малыша испещрены были синими пятнами величиной с целое су.

Мэтр Моро закричал:

— Матильда, посмотри, какой ужас!

Испуганная мать бросилась к ребенку. Каждое пятно было словно пересечено посередине лиловой чертой кровоподтека. Это были явные признаки какой-то ужасающей и необычайной болезни, чего-то вроде проказы, одного из тех причудливых недугов, когда кожа становится бугорчатой, как спина жабы, или чешуйчатой, как у крокодила.

Родители испуганно переглянулись: мэтр Моро воскликнул:

— Надо сходить за врачом!

Но Матильда, вся побледнев, пристально разглядывала сына, пятнистого, как леопард, и вдруг вскрикнула порывисто и необдуманно, как вскрикивают от возмущения и ужаса:

— О негодяй!..

Удивленный муж спросил:

— Что? О ком ты? Кто негодяй?

Покраснев до корней волос, она пролепетала:

— Нет... ничего... это... видишь ли... я догадываюсь... это... не надо звать доктора... это, конечно, негодяйка-кормилица... щиплет его, чтобы он замолчал, когда плачет.

Взбешенный нотариус послал за кормилицей и чуть не избил ее. Она упрямо отрицала свою вину, но ее выгнали.

О поведении ее сообщили в муниципалитет, и она уж больше не могла найти себе другое место.