пел тогда он и верил в свои слова.

О да, он верил в это. И он готов был все отдать и покинуть Англию вместе с ней. Они могли обзавестись уютным маленьким домиком на континенте, скажем, во Франции. Нет, не во Франции, эта несчастная страна так кровожадно отвергла монархию… лучше не во Франции, которая напоминала ему, как непрочно сидит корона на королевских головах, хотя эта ненадежность отнюдь не делает ее менее желанной. Зато он убедил себя, что ему не следует отказываться от короны из-за Марии, ибо он может иметь и ту, и другую.

Итак, Фокс объявил в палате общин, что никакой его женитьбы не существует и в помине, следовательно, хотя они с Марией и считают себя мужем и женой, государство, напротив, так не считает. Все уладилось, ибо, если бы государство сочло их супругами, он мог потерять корону, Мария ведь не только не королевских кровей, но еще и католичка, теперь же он сможет получить все.

вот точное выражение его чувств.

Мария должна понять. Непременно должна.

Мария не похожа на других женщин. Они бы скандалили и злились, по крайней мере, пытались бы вернуть его. Он помнил роковые попытки Пердиты, из-за которых теперь питал к ней отвращение. Но Мария таких попыток не предпринимала, она уехала из Англии, не ответила на его письмо, покорно приняла чужое решение… как будто ей было все равно.

Теперь она вернулась в Англию, и ему хотелось видеть ее. Поспорить, потолковать, объяснить ей: «Видите, какие у меня трудности, Мария. Я должен жениться на немке. Я знаю, что не буду любить ее. Но я обязан на ней жениться. У нас должны быть наследники. Я исполню свой долг, а когда я это сделаю, то к ней больше не подойду. Франсес Джерси? Она сирена. Неотразима. Но я не люблю ее… так, как я люблю вас… любил всегда… буду любить… до самой смерти, Мария».

Сама Мария не предпринимала попыток встретиться с ним. А как он мог вернуться к ней теперь? Одним из условий этой ужасной сделки было то, что он должен отказаться от нее. Только делая вид, будто он вовсе не женат на Марии, он может вступить в брак с Каролиной Брунсвикской.

Хотя государство объявило его брак с Марией недействительным, церковь признала его. И многие люди в стране признавали его.

Что подумают подданные о своем принце, который, женившись на одной женщине, позволил женить себя на другой?

Было совершенно ясно, Франсес не в счет, просто он не осмелится сейчас вернуться к Марии.

Но ему не хотелось, чтобы она думала, будто он забыл ее. Он хотел, чтобы она знала, как печалит его такое положение.

Он решил, что сей же час отправится повидаться с королем.

Король принял принца Уэльского подчеркнуто ласково.

«Как изменился старик!» – думал принц. Король выглядел так, будто мог потерять рассудок в любую минуту.

Но была и явная польза от этой перемены, казалось, он стал мягче, терпимее, позволял убеждать себя.

Принц тоже проявил доброту в общении с отцом, раньше между ними постоянно случались стычки, теперь же вражда ослабла. Король был скорее печален, чем сердит. «Сколько бессонных ночей я провел из-за него, моего старшего сына, – думал он. – Но он был молод тогда, нынче же вроде начинает понимать свою ответственность. Скоро он выполнит свой долг».

– Ваше Величество, я написал Малмсбери, чтобы он начал переговоры.

Король был доволен. Ни слова грубости. После всех этих лет отказов и препирательств наконец пора выполнить свой долг, видно, принц осознал ошибки и готов их исправить. «Отлично, а, черт возьми?» – подумал король.

– Я надеюсь, она будет так же плодовита, как ваша матушка.

«Спаси Господи, – подумал принц, – должно быть, и сам отец понимает, что тринадцать, а могло быть и пятнадцать, детей – достаточное бремя для государства».

– Мне хочется верить, что мы не разочаруем Ваше Величество.

Король склонил голову, еще немного, и он станет совсем податливым. Принц торопливо сказал:

– Есть одно дело, о котором я хотел бы посоветоваться с Вашим Величеством.

– Да, что это, а?

– Ваше Величество, вы, должно быть, знаете, что у меня были отношения с одной дамой… они сейчас прерваны.

– Я рад слышать, что вы покончили с этим. Этих отношений больше не должно быть. Если они сохранятся, это приведет к неприятным последствиям, вы понимаете, а?

Принц сдержал свой гнев и продолжил:

– Я полностью осознаю это, Ваше Величество. Связь наша больше не существует, но я уверен, что должен выполнить некоторые обязательства по отношению к этой женщине.

Король что-то пробормотал, а принц продолжал бить в одну точку:

– Все время, пока мы были вместе, дама получала три тысячи фунтов в год, и я намерен продолжать эти выплаты, несмотря на разрыв наших отношений. Но мне бы хотелось, Ваше Величество, чтобы вы заверили меня, что если я умру раньше нее, выплата пенсиона не прекратится.

Король прервал его:

– Я знаю… я знаю… – Потом он смягчился. – Эта дама, Мария Фитцгерберт, – симпатичная вдовушка. – Король застыл с открытым ртом, он вспоминал свою жизнь до болезни, те искушения, которые стояли на его пути, и свои попытки борьбы с ними. Окружение его было бы поражено, узнав, что по-своему он любил женщин не меньше, чём сыновья. Сара Леннокс жила у него в Голландском доме. Прелестная маленькая красотка! Он хотел жениться на ней. У него возникало такое намерение. А до нее была Ганна Лайтфут, милая, ласковая девочка, из квакеров. Но он выбрал другую и считал правильным свой выбор, женился на некрасивой, не вызывающей никаких эмоций принцессе Шарлотте и пытался забыть прежних подруг, выбросить из головы весь этот любовный вздор. Елизавета Пемброк… такая прекрасная! Вот была женщина, которую он мог бы полюбить. Она находилась при дворе, он встречал ее каждый день и должен был все время напоминать себе, что уже женат на Шарлотте и его долг подавать всем подданным пример. Долг. Вечный долг. Некрасивая Шарлотта заменила красавицу Сару Леннокс. Пятнадцать детей, и ни одного незаконнорожденного. Конечно, была Ганна… но это раньше… в прошлом. Со времени женитьбы он не нарушал обет верности, однако в мыслях, конечно, заходил слишком далеко. Мужчина не властен над своими мыслями.

Былые чувства, любовные увлечения короля помогли ему понять принца. Эта Мария Фитцгерберт действительно хорошая женщина во всех отношениях. Жаль, что она не германская протестантка-принцесса, а английская вдова-католичка. Он чувствовал, что она благотворно влияла на принца. Ему доносили, что именно она уговаривала его жить достойно, отказаться от экстравагантности, меньше играть, меньше пить, оставить беспутных друзей.

О да, эта Мария Фитцгерберт вполне заслуживала некоего вознаграждения. А он, припомнив случаи из собственной жизни, обязан согласиться с этим.

– Ваши… ваши чувства делают вам честь, – наконец решился высказаться король. – Я думаю эта дама заслуживает… подобного вознаграждения. Она всегда, насколько я знаю, вела себя благородно, да? А?

– Сущая правда… правда! – страстно воскликнул принц.

Король покивал головой.

– Тогда мы решим этот вопрос. Но лучше пускай этим займется Лоуборо. Лорд-канцлер обязан утрясать такие дела. Скажите, чтобы он мне напомнил. Не бойтесь. Я уверен, ваши чувства делают вам честь.

– Я благодарю Ваше Величество от всего сердца. Король положил руку на плечо сына, глаза его увлажнились. В глазах принца тоже стояли слезы.

«Как приятно и как необычно, что теперь мы друзья. Он изменился, – думал король. – Наконец-то решился на брак. Стал отзывчивее. Более разумен. Теперь мы поладим».

Принц думал: «Сумасшествие его изменило. Он стал мягким, мудрым. Возможно, мы сможем подружиться».