Большой зал ресторана «Мунэсэй»[5] при театре Мандаюдза. Февральский вечер. Актеры собрались на вечеринку, чтобы познакомиться с пьесой, которая готовится к постановке в месяце яёи.[6] Несколько серебряных подсвечников с множеством свечей ярко освещают зал. На футоне[7] изящной формы, восседает Тодзюро Саката, красивый белолицый мужчина. Волосы уложены в прическу «чайная метелочка»,[8] одет в платье серого шелкового крепа, сверху хаори черного шелка «хабутаэ»[9] из Кага, затканное крошечными куколками, пояс цвета китайского чая.

Справа от Тодзюро сидит Сэндзю Киринами, главный исполнитель женских ролей. Поверх белого косодэ[10] на нем два кимоно лилового бумажного крепа, сверху бархатное хаори, на голове пурпурно-лиловая шапочка-повязка.[11] Он выглядит поистине прелестной женщиной. Рядом с Тодзюро и Сэндзю расположились Сирогоро Накамура, Сандзюро Араси, Тёдзюро Савамура, Гэндзи Содэдзаки, Оё Киринами, Ития Саката, Угэндзи Оногава, Кохэйдзи Фудзита, Ягосити Сэнда, Дзироэмон Хаттори, Китидзаэмон Канэко. Поодаль – актеры, исполняющие роли молодых людей, и мальчики – ученики. Вакатаю, владелец театра Мандаюдза, распоряжается угощением.

Красивый молодой актер бьет в барабан, и под его аккомпанемент пятеро других запевают:

Все аплодируют. Раздвигаются двери, появляется служанка со шкатулкой для доставки писем,[12] к которой прикреплена красная бумажка.

Служанка. Письмо господину Тодзюро.

Вакатаю (принимая шкатулку). Дело, как видно, спешное.

Тодзюро (принимая шкатулку от Вакатаю). Действительно, что-то срочное. Посмотрим. Извините, пожалуйста. «Господину Тодзюро Саката». Подписано: «Сорин», стало быть, письмо от господина Тикамацу.[13] (Читает про себя, потом вслух.) «Новая пьеса очень меня тревожит, поэтому пишу Вам это письмо и посылаю с нарочным. Помните: если Вы уступите в мастерстве молодым актерам, это будет не только Вашей собственной неудачей, но и бесчестием для всей столицы Киото, родины театра Кабуки. Прошу, вложите в роль все Ваше высокое мастерство, не жалея сил». (В задумчивости снова перечитывает письмо.) Станет бесчестием для столицы!.. Значит, господин Тикамацу тоже неуверен, сумею ли я сыграть эту роль?…

Сэндзю (говорит женским голоском). Еще бы, ведь даже такой автор, как господин Тикамацу, и то целых три дня и три ночи страдал, создавая эту пьесу. В самом деле, не следует с пренебрежением относиться к вашим недоброжелателям.

Ягосити (кривляясь). Дело в том, что пьеса-то неслыханная, о тайном любовнике. На сей раз господину Тодзюро, не знающему себе равных в изображении гуляк, придется изрядно потрудиться, играя страстного влюбленного. Любовь в веселом квартале мимолетна, как весенняя ночь, а здесь – жаркая летняя страсть, зной, опаляющий тело!

Сирогоро. Пожалуй, даже не летний зной – скорее, жуткая зимняя ночь. Любовь, которая ставит на карту жизнь!

Сандзюро. Конечно, такая любовь опасна… Малейшая неосторожность – и дело может окончиться распятием в Аватагути.[14]

Угэндзи. Вчера иду я по улице Миякава, а впереди меня двое, похоже, торговцы благовониями, с таким увлечением рассуждают, как ахнет публика, увидев покорителя куртизанок господина Тодзюро в роли настоящего влюбленного.

Тодзюро. Аристократы, привыкшие к Тодзюро в наряде посетителя веселых кварталов, злословят, что, дескать, он переигрывает. Воображаю, в какое изумление они придут от новой пьесы!

Дзироэмон. А уж больше всего радует то, что мы утрем нос Ситисабуро Накамуре из театра Хандзаэмондза, где с весны нет отбоя от зрителей. До чего приятно думать, что завсегдатаи того театра теперь бросятся к нам!

Сирогоро. Все это так, но сыграть в этой пьесе будет, пожалуй, нелегко даже такому мастеру, как господин Тодзюро. Ведь господин Тикамацу разрушает привычный для театра Кабуки круг сюжетов[15] с его неизменными пьесами о красивых мальчиках, веселых кварталах, любовных забавах и комических происшествиях. К тому нее в основе пьесы подлинные события в доме широко известного в Киото торговца календарями. Да, такая пьеса не может не волновать!

Вакатаю. Господин Сирогоро совершенно прав. (Не вставая, пододвигается ближе к Тодзюро.) Примите, прошу вас, эту чарку! Я хочу заранее вас поздравить. Вы превзошли всех в премудростях веселых кварталов, а теперь, в роли истинного любовника, ваш талант засверкает новыми гранями! (Смеется.)

Тодзюро становится все мрачнее. Он молча принимает чарку, предложенную Вакатаю, и молча ее осушает.

Сэндзю (заметив недовольство на лице Тодзюро, мягко). Правда, правда, верно сказал Вакатаю… У господина Тодзюро, несомненно, уже разработан план этой роли. А нам достаточно будет просто послушно следовать его указаниям.

Вакатаю (как бы ободренный словами Сэндзю). В сравнении с новой пьесой прежние кажутся глупыми и пресными. Пьеса о тайном любовнике – вот это да! Чувствуется рука самого господина Тикамацу! К тому же у господина Тодзюро есть, наверное, опыт и в такой необычной любви. (Смеется.)

Тодзюро (раздраженно, словно задетый последней репликой). С чего ты взял? Я создан природой для любви, но мне еще не приходилось соблазнять чужих жен.

Вакатаю, хотевший просто пошутить, смущенно умолкает.

Сэндзю (вновь пытаясь разрядить обстановку). В самом деле, правильно говорит господин Тодзюро… Мне тоже не доводилось любить замужнюю женщину.