– Странно, но в этой статуе нет… гм… ничего старинного. Подойди поближе и взгляни на нее. – Темноволосый джентльмен стоял перед Мэри не шелохнувшись, и девушка прекрасно понимала, что он изучает ее… с очень близкого расстояния. Мужчина стоял так близко, что она всем телом чувствовала теплоту его дыхания и от этого вся задрожала.

Проклятье! Я больше не вынесу. Ну почему он не уходит?

Лишь лунный свет освещал ее, но Мэри понимала, что обман вот-вот будет раскрыт. Однако ей надо посмотреть, что происходит вокруг. Слегка приоткрыв глаза, девушка увидела, как огромная рука тянется к ней.

Боже! Нет. Он собирается… коснуться моей…

– Как вы смеете, сэр! – Тотчас же Мэри широко раскрыла глаза, подняла руку и отвесила мужчине звонкую пощечину. Никогда раньше она не видела, чтобы кто-то был столь удивлен и растерян. От неожиданности мужчина широко раскрыл рот, быстро отдернул руку и приложил ее к левой щеке, на которой остались следы пудры.

– Прошу прощения, мисс… Я думал, что вы ста…

– Нет, вы сделали это нарочно. Вы знали. Вы играли со мной. Вы… вы… негодяй!

В этот момент из-за ее спины раздался оглушительный смех. Очевидно, виконт тоже пробрался сквозь живую изгородь. Мэри застыла на месте.

– Даже статуя знает, кто ты на самом деле, Роган. Репутация кутилы и гуляки прочно закрепилась за тобой, и клянусь, как бы ты ни старался, тебе никуда от этого не деться.

Боже! Виконт стоял у нее за спиной.

Ничего худшего просто не могло случиться. Ничего!

Мэри отвернулась, пряча лицо – она не могла допустить, чтобы виконт узнал ее. От волнения сердце стало бешено колотиться в груди. И, не имея другого выбора – ведь в целом мире не нашлось бы слов, с помощью которых девушка смогла бы объяснить ему, почему она появилась в саду в таком диковинном виде, – Мэри оттолкнула темноволосого мужчину и, видя единственный путь спасения в бегстве, быстро скрылась под покровом ночи.

– Проклятье! – Виконт следил за исчезающей в темноте стройной женской фигуркой. – Кто это был?

Его брат от удивления приподнял бровь, потирая ладонью покрасневшую от пощечины щеку, на которой остались следы пудры.

– Понятия не имею, но клянусь, что узнаю.

Мэри побежала в противоположную сторону, поэтому ей пришлось добираться до дома окольными путями: через сад, вдоль конюшни и заросших плющом стен. Она прошла с десяток домов, прежде чем смогла попасть на узкую улочку, ведущую на Беркли-сквер, где находился дом их старой тетушки, в котором они с сестрами остановились до конца сезона. Закрыв за собой дверь в передней, Мэри вздохнула с огромным облегчением. Наконец-то она дома, и, к счастью, Мэри была в этом уверена, виконт не разглядел ее лица.

Из-за толстого слоя пудры на ее лице вряд ли он узнал в ней ту женщину, которой отдавал честь в Гайд-парке каждый вторник во время прогулки. По крайней мере, она надеялась на это.

Огонь в камине освещал открытую дверь в гостиной, куда и направилась Мэри, зная, что по крайней мере одна из сестер будет там.

– А вот и ты! – Элизабет сидела на стуле около камина и расчесывала только что вымытые, прекрасного цвета меди волосы.

Мэри обвела взглядом темную гостиную.

– Тетушка Пруденс все еще спит? – спросила она шепотом.

– Ну ты же знаешь. Чем еще может заниматься в такой поздний час наша старая тетушка… а также утром и днем? – Элизабет откинула длинные влажные волосы за спину, при этом капли воды попали в камин, раздалось шипение, и огонь вспыхнул ярче. – Мы с Анной очень боялись, что тебя поймают.

– По всему видно, как вы волновались. Вы ведь бросили меня!

Элизабет потупилась.

– Да… но мы ужасно сожалеем об этом. – Она подняла глаза и взглянула на сестру. – Так или иначе, все обошлось. Ты пришла домой. Ничего страшного не произошло.

Мэри, скрестив руки на груди, хранила молчание.

– Те…тебя не задержали?

– Нет, еще бы немного, и я бы попалась. Тот великан чуть не схватил меня. – Мэри вспомнила, какой удивленный взгляд был у этого болвана, когда она дала ему пощечину, и усмехнулась. Но ведь верзила заслужил ее. Не останови она его вовремя, он бы…

– О, Мэри, слава богу, что ты в безопасности. – Анна в халате, очевидно, только что из ванной, вбежала в комнату, намереваясь обнять сестру, все еще похожую на мраморную статую. Но в последнее мгновение, увидев, что Мэри вся в пудре, передумала. – Почему ты так поздно вернулась? Что случилось?

– Ничего страшного. Просто я побежала в другую сторону и потратила уйму времени, добираясь домой. – В это мгновение Мэри заметила, что лицо Анны, шея, руки и все открытые участки кожи были такими красными, словно их жгли каленым железом.

– Думаю, и мне следует спросить тебя, что же случилось с тобой?

Анна выхватила расческу из рук Элизабет и стала причесывать влажные золотистые волосы.

– Пудра, – объяснила она сестре и раздраженно нахмурила брови… – Я же говорила вам, что не переношу ее. У меня от нее зуд по всему телу. Сама не знаю, почему я позволила вам загримировать себя под статую.

– Мне хотелось, чтобы вы обе увидели мужчину, за которого я решила выйти замуж к концу сезона. – Мэри довольно улыбнулась. – Ну согласитесь со мной, что он всем хорош, – и это главное. – Мэри хотела сесть на диван, но Элизабет остановила сестру, иначе ее напудренное платье испачкало бы шелковую подушку. – У меня мало времени, поэтому мне понадобится ваша помощь, чтобы осуществить задуманное.

Анна с осуждением покачала головой:

– Боюсь даже предположить, чем могла бы обернуться такая помощь.

Элизабет достала из комода обитую кожей шкатулку, в которой их покойный отец хранил документы, и вытащила несколько больших сложенных пополам листов писчей бумаги.

– Кроме того, как только мы докажем информацию, содержащуюся в этих письмах…

Мэри не дала сестре договорить, подняв руку:

– Перестань. Мы даже не знаем, с чего начать. Доказать что-либо будет невозможно, так как у нас мало времени и денег.

Элизабет подошла к Анне, и они обе принялись изучать содержимое шкатулки.

– Здесь много бумаг и разных вещей, которые помогут разгадать тайну. Поэтому папа сохранил письма для нас. – Услышав эти слова, Мэри вышла из себя, подошла к сестрам и захлопнула крышку шкатулки.

– Папа не сохранил эти документы для нас, он их прятал от нас. От всех. Если бы он почувствовал приближение смерти, уверена, что шкатулка со всем содержимым была бы уничтожена.

– Позволь с тобой не согласиться. У него была возможность сжечь все бумаги, если бы он этого хотел, не так ли? Но папа сохранил их – он был уверен, что когда-нибудь спасенные им малышки приоткроют завесу тайны.

Рассердившись еще больше, чем сестра, Анна приподняла красной опухшей рукой полу халата и стерла следы пудры, оставленные Мэри на крышке шкатулки. Мэри сердито взглянула на сестру.

– Чтобы разрешить наш спор, предположим, что мы – те девочки, о которых говорится в этих письмах… Допустим, что письма в шкатулке – правда. Вы думаете, что те, кто так старался стереть нас с лица земли, позволят нам внезапно появиться в лондонском обществе с алмазными тиарами на голове?

– Не глупи, Мэри. – Элизабет покачала головой. – Мы не можем носить тиары. Какая глупость! Для этого нужно быть замужем, ведь так, Анна?

Мэри перешла на крик:

– Вы упустили главное. Нам может угрожать опасность, если вы попытаетесь доказать, что эти письма – подлинные. Смертельная опасность! Если расследование ни к чему не приведет, оно обернется колоссальной тратой времени и денег.

Анна вскинула свой узкий, красиво очерченный подбородок и со всезнающей, притворной улыбкой обратилась к Элизабет:

– Теперь все понятно, Лизи, в чем истинная причина ее сопротивления расследованию. Правда выплыла наружу. – Элизабет непонимающе посмотрела на сестру. – До тебя не дошло? – Анна выдохнула, давая выход гневу. – Наша прижимистая, вечно экономящая на всем Мэри не желает потратить последние гроши на раскрытие обстоятельств нашего рождения.