– Не верю, что я переоценил ваш ум, мисс Ройл. Хотя, возможно, я неправильно истолковал ваши намерения.

– Если вы думали, что я собираюсь поймать вашего брата в ловушку, – резко продолжила Мэри, вскидывая голову, – почему вы просто не отозвали Квина? Почему вы оттолкнули его и поцеловали меня сами?

Блэкстоун освободил ее руку и встал. Повернувшись, он направился к камину. Мэри прижала руки к груди и наконец вдохнула полной грудью.

– Потому что я должен был узнать, прав ли я в своей догадке, что у вас в голове созрел план, что вы принадлежите к таким женщинам, которые выходят замуж из-за денег.

От неожиданности Мэри оторопела.

Неужели он думал, что она увлеклась его братом лишь из-за его состояния?

Как это абсурдно!

– Ваша милость, я не испытываю недостатка в деньгах, уверяю вас. Мне оставлено вполне приличное наследство и хорошее приданое.

Блэкстоун оглядел комнату – диван потерт, а ковер старый.

– Если это правда, приношу вам свои извинения, мисс Ройл.

– Это правда. – Мэри взглянула на свое поношенное батистовое платье и страшно пожалела, что на ней не было надето что-нибудь получше. – Несмотря на окружающую обстановку. Это дом нашей двоюродной бабушки. К тому времени как мы стали жить у нее, бывшая прислуга растащила из дома все ценные вещи. Слава богу, что мы приехали, пока не украдено последнее.

Блэкстоун в задумчивости покачал головой.

Проклятье! Почему ей не все равно, что он подумал о меблировке дома? Или об ее одежде? Он грубиян. Почему его хорошее мнение так важно для нее? Мэри сглотнула и вернулась к разговору:

– Итак, ваша милость, вы проверили меня? Ну и как вы меня оцениваете?

– Вы правда думаете, что я снизошел бы до того, чтобы прийти сюда и просить вашего прощения, если бы я сомневался в ваших намерениях относительно моего брата?

Мэри ответила не сразу. Было бы безумием поверить его словам, но в этот момент она не могла найти ни одной причины, почему бы не верить ему.

– Нет, полагаю, что вы не пришли бы.

– Итак, вы принимаете мои извинения?

– Ваша милость, я очень благодарна, что вы объяснили мотивы вашего поведения по отношению ко мне. Я с радостью принимаю ваши извинения. – Она выдавила из себя улыбку, означавшую, что визит гостя закончен и что было приятно увидеться с ним. Мэри быстро встала, повернулась и прошла мимо него, направляясь к двери. – Спасибо за то, что пришли, ваша милость. Позвольте вас проводить. – Внезапно она почувствовала его у себя за спиной, его теплые руки нежно сжали ее плечи и повернули ее к себе лицом. Она подняла глаза. – Вы еще что-то хотите, ваша милость?

– Еще одна просьба. Позвольте мне исправить то, что я сделал вчера вечером. – Казалось, он искал своими глазами ее глаза, ожидая увидеть в них ответ. – Пожалуйста.

– В чем ваша просьба? – Девушка говорила низким хриплым голосом, но говорить нормально она не могла, когда Блэкстоун был так близко.

– Просьба проста, мисс Ройл. Согласитесь поехать со мной в моем фаэтоне. Мой брат упомянул, что вам нравилось совершать прогулки в Гайд-парке. Позвольте мне отвезти вас туда, и, если вы никогда не захотите увидеть меня снова, ваше желание будет для меня законом. Пожалуйста, скажите, что поедете со мной.

Мэри молчала, пристально глядя герцогу в глаза, словно пытаясь угадать, искренен он или это лишь очередной трюк, придуманный им?

Но ведь он сказал, что больше никогда не появится у нее дома. Ради этого стоило рискнуть и погулять с ним в парке часок.

– Очень хорошо, ваша милость. – Мэри снова выдавила из себя улыбку, как приличествует хозяйке. – Не могли бы вы приехать сегодня в три часа дня?

– Да, конечно, мисс Ройл. – Он отпустил ее плечи, но взял ее правую руку, поднес к губам и очень нежно поцеловал. – Спасибо.

Обойдя Мэри, герцог вышел из двери в гостиной. Она взглянула на то место на руке, которое он поцеловал.

Ну и ну.

Зачем она только согласилась?

Мэри верила и не верила, что Блэкстоун приедет на Беркли-сквер в назначенное время. Но сомневалась она напрасно. Он не только постучал в дверь медным молоточком, когда часы в библиотеке пробили ровно три, но и привез ей в подарок букет алых роз, перевязанных шелковой красной лентой.

Мэри рассердилась. Что-то он подозрительно внимателен к ней. Явно какое-нибудь тайное послание оскорбительного содержания зашифровано в этих бархатных красных лепестках и блестящих зеленых листьях.

Но Мэри никогда не умела разгадывать загадки. Поэтому, не расшифровав тайного послания, содержащегося в этом букете, она просто передала цветы Мактэвишу и приказала поставить их в вазу, затем поблагодарила герцога за его внимание. Что еще она могла сделать? Он вел себя как джентльмен, и, хотя Мэри подозревала, что эта вежливость притворная и вряд ли свойственна его характеру, тем не менее она не смогла придраться к его поведению.

Он даже пригласил Анну и Элизабет присоединиться к ним и прогуляться по парку.

Так как сестры не желали более пары минут оставаться в обществе Черного Герцога и это время ушло у них на то, чтобы поприветствовать его, они, конечно, отклонили предложение.

Хорошо, что они остались дома: экипаж, который остановился на Беркли-сквер около их дома, был небольшим фаэтоном, рассчитанным на двоих.

Спустя четверть часа Мэри уже раскачивалась в фаэтоне, прижавшись бедром к его левой ноге, – они направлялись по Оксфорд-стрит в Гайд-парк.

Сначала девушка подумала, что он касается ее ноги только потому, что он распутник и нахал, но когда взглянула на его огромный торс, то усомнилась в том, что он делает это специально. Герцог был высоким, крупным мужчиной, а фаэтон предназначался для людей обычных размеров. А его никак нельзя назвать таковым.

Герцог щелкнул хлыстом, и лошади перешли с быстрой рыси на легкий галоп. Мэри вцепилась в металлический край мягкого сиденья. Но, даже крепко держась, она точно выпадет из фаэтона, если герцог на такой же скорости сделает следующий поворот.

– Ваша милость, пожалуйста. – Она увидела, как он взглянул на нее. – Думаю, что вы приглашали меня покататься в Гайд-парк.

– Именно так. – Его голос был ясно слышен, несмотря на сильный грохот колес.

– Тогда, пожалуйста, осадите лошадей, – кричала она неистово. – Иначе мы никогда не доберемся до парка… живыми.

Блэкстоун улыбнулся и натянул поводья. Лошади, бока которых уже блестели от пота и вздымались от быстрой гонки, перешли на более медленную рысь.

Мэри, однако, продолжала задыхаться. Она надавила на грудь рукой, изо всех сил стараясь успокоиться.

Герцог натянул поводья слева, заставляя лошадей свернуть с дороги.

– Если я испугал вас, мисс Ройл, приношу вам свои извинения. Я только недавно приобрел этот экипаж и пару лошадей. Мне было интересно, как ехал бы фаэтон, если бы лошади скакали во всю мочь. Видимо, я отвлекся от дороги, задумавшись, и не повернул на Оксфорд-стрит.

– Вы, очевидно, привыкли ездить верхом, а не управлять фаэтоном. – Мэри почувствовала, что ее бровь приподнялась. – Возможно, мне следовало бы взять вожжи. Вероятно, у меня гораздо больше опыта в этом, чем у вас, ваша милость. Я управляла кабриолетом, когда мы ездили в церковь по воскресеньям. У меня десять лет практики. – Она кивнула в знак подтверждения.

– Великолепная мысль, мисс Ройл.

– К-какая?

Блэкстоун вручил поводья Мэри, потом спрыгнул с фаэтона на дорогу. Он обошел фаэтон и встал рядом с девушкой.

– Просто подвиньтесь на другую сторону. Мне кажется, что более естественно управлять фаэтоном оттуда. Вам, наверное, также. Вы предложили – я принял ваше предложение. Сейчас вы возьмете поводья, а я отдохну и полюбуюсь пейзажем со своего места.

– Но…

Он улыбнулся ей:

– Ну, давайте же, не мешкайте.

У Мэри не оставалось выбора.

Было лишь одно маленькое препятствие.

На самом деле она брала поводья лишь два раза в своей жизни. Однажды в воскресенье десять лет назад и потом еще раз, когда ей пришлось перевозить священника, чтобы он оказал последние почести ее отцу.