Это была правда. Ей сразу стало легче. Возможно, потому, что она вспомнила Стива и более ничего не хотела откладывать, лишаться сиюминутного счастья ради того, что может или не может быть завтра. Однажды шальная пуля лишила ее этого завтра, принеся утрату, горе и печаль. Сейчас она этого не допустит.

Рассел словно прочел это в ее глубоких, как темный янтарь, глазах, ибо обнял ее еще сильнее, гладя влажные волосы, ища ее губы. Рука Бетти, придерживавшая полы халатика, ослабела, их обнаженные тела соприкоснулись. Приятная истома охватила Бетти. Пусть будет что будет, мелькнула мысль, и более уже ничто не останавливало ее.

Прижав к себе ее покорное тело так сильно, что тонкий стан Бетти прогнулся и голова запрокинулась, Рассел поцеловал ее долгим и удивительно нежным поцелуем, словно пытался успокоить. Но в этот уже не было необходимости.

Бетти с наслаждением отдавалась его ласкам, ощущая как некое чудо близость его тела, вдыхая запах его кожи. Где-то глубоко в сознании мелькнуло, что Рассел по крайней мере честен с ней. Он предупредил, что не собирается задерживаться в ее доме и, возможно, в ее жизни тоже. Ну и что из этого?

Ее руки, осмелев, легонько коснулись упругих выпуклостей мышц и ложбинки его спины. Она гладила его, осторожно знакомясь с этим крепким мужским телом, испытывая сладостное чувство узнавания не только его, но и самой себя тоже.

— О, леди! — тихонько, словно выдохнув, произнес Рассел, целуя ее шею, мочки ушей, щекоча ее кожу своим горячим дыханием. Его рука, мнущая мягкую ткань, скользнула по ее спине вниз и остановилась там, где чуть ниже выпуклостей ягодиц кончался край короткого халатика.

— Рассел!.. — нетерпеливо прошептала Бетти.

— Я знаю, леди, — прошептал он в ответ и легонько укусил ее за мочку уха. Рука его осторожно коснулась горячей впадинки ее паха.

Ноги Бетти ослабели, ей показалось, что она вдруг легко и весело летит в какую-то звенящую мягкую и влекущую пустоту. Но руки ее продолжали свою радостную экскурсию и уже коснулись его шеи, плеч и дошли до рук. Здесь, повинуясь порыву необъяснимой нежности, Бетти вдруг сжала тонкую и сильную кисть его левой руки и, поднеся к губам, поцеловала то место, где так учащенно бился его пульс.

— Не надо, — вздрогнув, произнес Рассел и отступил на полшага.

Продолжая смотреть на Бетти, он медленно снял с ее плеч халатик и, взял ее на руки, бережно, как драгоценную ношу, опустил на кушетку. Повинуясь инстинкту, столь же древнему, как само время, она приняла его, как истосковавшаяся по влаге земля принимает благодатный дождь…

Какое-то время их сплетенные тела были неподвижными, дыхание единым, сердца бились в унисон.

Вдруг в полной тишине раздался далекий звук захлопнувшейся двери. Рассел едва уловил его. Голова его устало покоилась на плече Бетти. Он испытывал редкое для него состояние приятной опустошенности и лени. Ему казалось, что он понял, когда и почему мужчины дают обеты вечной любви, и более не осуждал их, даже если сам не смог бы привести ни одного примера верности данному обету.

Его дальнейшим, столь необычным для него размышлениям помешали чьи-то далекие шаги в пустом доме. Кто бы это мог быть? Он оторвал голову от горячего плеча Бетти и настороженно прислушался. Шаги стали громче, кто-то уже поднимался по лестнице.

Более не раздумывая, Рассел высвободился из объятий Бетти и одним прыжком достиг двери. Закрыв ее, он всей тяжестью своего тела навалился на нее изнутри.

Бетти, с удивлением следившая за его странным поведением, открыла было рот, чтобы выразить недоумение, но в это мгновение в дверь легонько постучали.

— Рассел, ты здесь? — услышали они знакомый голос.

Кендал! От неожиданности Бетти покраснела и быстро потянулась за халатиком.

Рассел с облегчением вздохнул, хотя у него все еще был вид человека, только что завершившего марафонский пробег. Поняв, что за дверью всего лишь его юный друг, он начал постепенно приходить в себя.

— Что тебе нужно, Кендал, дружище? — после некоторой паузы спросил он.

— Ты не хочешь поиграть со мной?

Взгляд Рассела, обращенный к Бетти, просил о помощи, но она, накинув халатик, была всецело поглощена завязыванием его пояса в замысловатый узел.

Не видя иного выхода, Рассел был вынужден ответить коротким и решительным «нет».

— Но почему, Рассел? — обиженно протянул Кендал.

Рассел, поспешно натягивая трусы, еле удержался, чтобы не чертыхнуться.

— Потому, что я занят, — почти грубо ответил он.

— Занят?

— Да.

— А что ты делаешь? Я могу тебе помочь?

— Нет! — не сдержавшись, раздраженно выкрикнул Рассел.

Но Кендал, кажется, не заметил этого.

— А ты скоро освободишься? — продолжал допытываться мальчик.

— Да, черт побери! — последние слова Рассел произнес уже совсем тихо.

Его растерянный вид, настойчивые расспросы Кендала и, наконец, нелепость всей ситуации показались Бетти столь комичными, что она едва удержалась от улыбки.

— А ты придешь на наш праздник победы? Мама обещает, что это будет настоящий бланкет.

Рассел страдальчески вздохнул.

— Ты хочешь сказать — банкет, дружище? — Рассел уперся лбом в дверь. — Хорошо. А теперь иди домой, — сказал он устало.

— Обещаешь, что скоро придешь?

— Обещаю.

— Ладно.

За дверью воцарилось выжидательное молчание.

— Эй, Рассел? — снова позвал Кендал.

— Да, что тебе?

— А ты можешь привести с собой тетю Бетти? Я не нашел ее в доме.

— Я приведу ее, не беспокойся.

— О'кей. До встречи, крокодил.

Однако Рассел не услышал удаляющихся шагов. За дверью было тихо. Значит, мальчишка все еще здесь.

— До встречи, крок, — вдруг повторил Кендал.

По его голосу Рассел понял, что малыш чего-то ждет от него.

Увидев недоумение и растерянность на лице Рассела, Бетти шепотом быстро подсказала:

— Отвечай: «до скорой, крок».

Глаза их встретились: в ее взгляде было едва скрываемое озорство.

— До скорой, крок, — неохотно процедил сквозь зубы Рассел, сознающий всю нелепость ситуации.

Слава богу, удовлетворенный Кендал наконец ушел. Слыша его удаляющиеся шаги, Бетти, прикрыв рот полой халатика, опустилась на пол и дала волю душившему ее смеху.

Рассел в безмолвии смотрел на нее.

В узких черных джинсах и черной трикотажной рубашке-поло Рассел, с глазами, слезящимися от дыма, держа на одной руке уцепившуюся за его шею двухлетнюю Джуди, а другой поворачивая вертела, жарил мясо на заднем крыльце дома Айры. Вокруг него и жаровни столпилась вся команда юных бейсболистов. Что ж это был их праздник. Но где же Кендал? — думал Рассел, чувствуя себя немного обиженным. Черт побери, что он делает здесь, жаря бифштексы совершенно чужим людям, собравшимся на свой семейный пикник?!

Он еще больше помрачнел, когда увидел на лужайке Бетти в окружении трех женщин — высокой брюнетки, ярко накрашенной немолодой блондинки и женщины в уродливом красном платье. Кажется, это она везла его из больницы и зовут ее Пегги, если ему не изменяет память.

Увидев, как они оживленно о чем-то расспрашивают Бетти, Рассел вспомнил, сколько вопросов отнюдь не безобидного характера успели задать ему ее друзья. Они, в сущности, вели себя так, словно являются близкими родственниками Бетти и имеют полное право знать о его намерениях. Он представил, что бы с ними было, если бы они узнали, что пару часов назад он и столь оберегаемая ими Бетти занимались любовью не где-нибудь, а в ванной комнате. Они зажарили бы его живьем на вертеле или, еще хуже, пропустили бы через мясорубку и сделали фрикадельки.

Откуда было ему знать, что милая и интеллигентная Бетти, с нежнейшей, как лепесток розы, кожей, начнет таять в его объятиях, словно свеча на огне? Кто бы мог подумать, что за спокойной холодноватой внешностью и пуританской чистотой и рассудительностью таится натура страстная, еще не познавшая самое себя? Он должен был сразу догадаться, что эта женщина почти стопроцентный риск.