– Ты здесь? – столь родной и любимый голос вывел Мару из водоворота размышлений о горькой судьбе и заставил вздрогнуть.

Она повернула к нему лицо. Тирет стал рядом, и, не глядя на нее, скрестил на груди руки.

– Я вижу, ты искал меня. Приятно польщена.

– Продолжаешь язвить?

– Что хотел?

– Сообщить кое-что.

– Говори.

– Мне удалось сегодня попасть за поле.

– Встречался с Азу?

– Нет. Она прислала своего хуна Азока и Задорга.

– Значит, до сих пор еще не доверяет.

– Не доверяет, - согласно кивнул Тирет и повернул лицо к жене. – К сожалению, это усложняет наши планы. Приходиться пресмыкаться перед этими… - он презрительно скривил губы и гадливо сплюнул.

– Неужели она еще не поняла, что нам можно доверять? Столько вышек уже выведено из строя! – Мара возмущенно дернула головой.

Губы на лице бывшего лорта Иридании опущенной дугой красноречиво выражали все недовольство положением, в котором они сейчас пребывали.

– Тебе никогда не доставало терпения… - меланхолично протянула Мара, безэмоционально уставившись вдаль, в сторону голубого горизонта.

– Мара, только вот не начинай опять! – его всего передернуло.

– А кто тебя заставлял так скоро продавать эту девку таракам?

– А кто знал, что Лахрет сумеет ее найти раньше, чем ее сделают куклой?

– А то ты не знал, что у нее есть иммунитет к таракскому внушению! – она злостно сверкнула глазами. – Я тебе говорила! Но ты же у нас самый умный! Тебе не нужно прислушиваться к мнению женщины!

Тирет зло цокнул уголком губ и отвернулся, процедив сквозь зубы:

– Я не мог знать… Хватит это опять жевать!

Лицо Мары озарила торжествующая улыбка. Ей всегда доставляло удовольствие, когда удавалось выиграть у мужа в споре. Поэтому она смягчилась:

– Ладно. Что удалось выяснить на встрече?

– Им удалось вывести из строя еще две вышки. Лахрет бегает, как ужаленный нхур. Все недоумевает, как же им удается этого достичь? – он самодовольно вздернул волевой подбородок и покосился на Мару.

– Значит, всего уже пятнадцать вышек. Еще несколько и поле точно даст прореху, - она злорадно сощурилась.

Неужели день расплаты близок? Неужели она увидит, как никчемные лорты будут валяться у ее ног и молить о пощаде, чтобы спасти свои мягкие места от гибели. И тогда… ее воображение красочно нарисовало, как она и Тирет победоносно вновь спасают мир и прогоняют тараков восвояси. От этого на лице ее заиграла улыбка предвкушения. Тогда все узнают, что ее, Мару Ниасу, нельзя вот так унижать и гнобить. А каждый, кто это посмеет сделать, должен быть наказан. Жестоко наказан.

– Лахрет, говоришь, не может понять причины поломок… - она довольно закивала головой.

– Не совсем… - недовольно скривился Тирет.

– В смысле?

– Последнюю вышку пришлось выводить нестандартным способом. Его люди могут догадаться.

– Ты думаешь, они вычислят систему?

– Не знаю. Я никак не могу подобраться к нему близко. Он умеет окружать себя верными людьми. Должен признать, у него в этом талант.

– Ничего, это ненадолго, - попыталась успокоить мужа Мара и легко коснулась его руки.

Он не отдернул ее, что было верным признаком, что он настроен дружелюбно и в добром расположении духа. А значит, можно действовать, тем более скоро ее Кара должна подняться в свой брачный полет…

***   ***   ***

–  Да, Мэнона, Забава точно поднялась в брачный полет и еще лежит с Лиритом, а мы с Лахретом обедаем. Она не сможет сегодня прилететь к тебе на осмотр… Завтра постараемся с утра уже быть у тебя. Все, пока… Пока… - я отбила вызов гадака и положила коммуникатор на стол.

– Что твой гадак говорил? – тщательно пережевывая немного пересоленную кашу, спросил Лахрет, сделав акцент на слове «твой».

Мы сидели в столовой у самого окна, вовремя подоспев к моменту, когда самое удобное место освободили насытившиеся студенты. Я спрыснула на замечание к слову «твой».

– Мой, - я в отместку подчеркнула это местоимение, - гадак очень переживает, что мы не прилетели утром на запланированный осмотр и хочет знать, что произошло. Когда он узнал, не знаю там от кого, что Забава поднялась в свой первый брачный полет, очень удивился. Ты бы слышал, как Мэнона там пыхтел от радости, - я округлила глаза, а Лахрет лишь иронично хмыкнул.

Я сделала вид, что не заметила его скептицизм и продолжила:

– Он очень просил, как она проснется, обязательно явиться к нему. Он хочет определить причину ее раннего полета. Как видишь, не только ты удивлен преждевременными сроками полета Забавы.

Лахрет слушал внимательно, довольно растягивая губы и любовно наклонив голову.

– Все-таки странная твоя любовь к этому… чешуйчатому существу с хвостом, -  дернул он подбородком и запустил в рот очередную ложку каши.

– Это не странная любовь, а элементарная благодарность к тому, кто первым ко мне проявил доброту. И хочу заметить, Лахрет, до сих пор Мэнона не позволил сомневаться в своих мотивах. Он действительно очень добр и человечен. Даже больше, чем некоторые индивиды! – я сверкнула на него негодующим взглядом.

– Ладно-ладно! Сдаюсь! – вскинул он руки. – Верю и понимаю! И неплохо осведомлен о его поведении. Хороший, хороший твой гадак. Не спорю. Просто до сих пор в голове не укладывается, что тараки бывают такими.

– Вообще-то, Лахрет, ты еще должен быть ему благодарен за важные сведения, которые он без обиняков тебе выложил.

– Ланочка, я же признал, что не прав… и полностью согласен с тобой.

Я сощурилась и с осуждением качнула головой:

– Не полностью…

– Мне даже страшно становится, когда ты на меня так смотришь, - делано скривился муж. – Ты одна можешь читать меня… ладно, я до сих пор не могу полностью принять, что ты испытываешь странную привязанность к этому существу. Для меня он все еще остается тараком, как не крути. Но есть и прогресс! Меня уже от него не воротит. Разве не замечательно?

Я лишь недовольно прыснула на его оправдания и принялась усиленно жевать фрукт, похожий на земной персик. Наступила длительная пауза, в которую мы с Лахретом занимались перепалкой взглядами. Дожевав обед, он откинулся на стуле, закинув одну руку за спинку, а другую небрежно расположив на колене. Глядя на его расслабленную позу, мне показалось, что этот человек считает себя хозяином жизни.

– Вот вы где! – рядом с нами откуда ни возьмись с раскрасневшимся от бега лицом возник Март и с грохотом плюхнулся на тут же подсунутый им стул.

Я ахнула от неожиданности. Любит же братец возникать столь неожиданным образом. Всё же мое возмущение было наигранным:

– А ты нас искал?

– Ага! – глаза его горели, и его явно распирала какая-то весьма важная информация. – И хорошо, что я вас обоих застал! Спасибо Забаве! – он скабрезно подмигнул и без особой паузы продолжил: - А вообще, дело у меня, если честно, даже больше к тебе, Лахрет.

Не помню, когда точно мой названный братец начал называть мужа столь фамильярно, но Лахрет проявлял крепкую снисходительность к наглецу и терпел все. А с того, как с гуся вода – беспардонно пользовался тем, что мой брат, и фамильярничал напропалую. Мне иногда казалось, это тешило его самолюбие – быть родственником самому ятгору Лахрету Ноа. Не каждый мог таким похвастать. Я догадывалась, что в глубине души, Март все-таки уважал моего мужа и тайно хотел быть похожим на него, как, впрочем, и быть ему полезным. Думаю, поэтому Март часами пропадал на учебе, чтобы потом, добившись немалых успехов и используя родственные связи, продвинуться по карьерной лестнице. Как-то раз он проговорился, что мечтает работать в Службе Безопасности Иридании под личным началом Лахрета (куда, отмечу, попадают только лучшие из лучших!).

Март осторожно положил на стол возле грязной посуды свой планшетный ком и выжидательно уставился на моего мужа. Тот хмыкнул, скрестив руки на груди, и кивнул:

– Ладно, выкладывай.

– У меня вот что, - Март подался вперед и поставил локти на колени, словно хотел посекретничать с ним. – Я недавно нарыл в инфосети одну вещицу… это правда, что уже пятнадцать вышек вышло из строя?