– Что ты там увидел? Зунг тоже туда посмотрел, прежде чем убежал, как укушенный.

– Я помню, подсвечник идеально подходил размерами под эту нишу, словно его нужно ставить именно туда. Но, после нескольких разов эксперимента, когда мы ставили его в нишу, ничего не происходило. Зунг имел одну теорию… говорил, что из ниши должен литься свет. Он еще тогда вставлял в подсвечник свечу. Зажигал ее и помещал в нишу. Интересно, что в ней есть система зеркал и когда свет от свечи попадал на них, они усиливали его в несколько раз и, пробиваясь сквозь щели решетки, узором ложились на пюпитр. Причем, только на углубление в пюпитре. Если там должна быть книга, то в этом есть смысл.

– Точно! – теперь и до меня дошло. Я поглядела на указанное углубление, - выходит, что, если положить книгу сюда, а в нишу свечу, то свет укажет нам… - тут я осенено перевела взгляд на последнюю арку. Над ней были слова о том, что свет укажет путь. – Выходит, последние слова…

– Да, это подсказка. Узор падающего света должен помочь нам прочитать нужный текст в книге, когда она будет лежать в разъеме. Видимо, Зунг тоже это понял и побежал за свечой, - прочитав мои мысли, кивнул Лахрет.

Его ладонь нежно накрыла мою. Он хотел привлечь внимание:

– Как визит в медатконнор? Что сказал твой Мэнона? Там же был профессор Адит?

Я кивнула, в очередной раз поразившись его осведомленностью. Его вопрос привел в замешательство. Казалось, посещение медицинского атконнора было уже давно, даже не вчера. Все мои мысли уже поглотила книга, лежавшая на пюпитре. А тут Лахрет спрашивает о другом. На миг нахмурив брови, я вспомнила утреннюю новость и довольно улыбнулась. Как я могла забыть об этом и не сообщить Лахрету?

– Он сказал, что Забава беременна…

Брови мужа стремительно взметнулись вверх, образовав на лбу пораженные морщины. Но тут же потрясение сменилось пониманием.

– Значит, атрофированный яичник все-таки начал излечиваться?

– Нет. Развился второй яйцеклад, -  в глазах мужа мелькнула осмысленность.

Он знал о его существовании. Я продолжила:

– Профессор сказал, что у королев есть два яичника. Недавно он сделал в научных кругах заявление, что первый яйцеклад отвечает за образование яиц, из которых вылупятся ниры и нуры.  А второй, - который развивается уже на самом позднем этапе созревания королевы, - яйца, из которых рождаются молодые королевы. У Забавы он аномально развит. У других королев он часто находиться в спящем состоянии. Профессор Адит глубоко ошеломлен этим, так как не знает, что стимулировало работу этого яичника. Мэнона предполагает, что это защитная реакция организма на детскую болезнь. Вот… Все что я поняла.

Лахрет изумленно молчал. В таком состоянии я его видела крайне редко. Видимо он задумался не только об интересном положении Забавы, но и о том, что это с собой несет. Я молчала, ожидая его реакции и слов. Но так ничего и не услышала, так как в этот момент открылась дверь, и в комнату вошел Зунг. Он держал подсвечник, в который уже была установлена свеча.

– О! Господин Лахрет! Я рад вас видеть! Вы как раз вовремя! – произнес хранитель, протиснувшись между мною и аркой. – Я думаю, что сейчас мы будем свидетелями разгадки самой главной тайны Заруны! Ну, или пути к ней… как вариант.

Я вежливо отошла в сторону, уступив место «открывателю», не отрывая глаз от подсвечника. Мужчина суетливыми движениями подпалил фитиль и поставил его в нишу. Воск с пламенем скрылись за решеткой и тут же полился свет, мягкими очертаниями ложась на пожелтевшие страницы книги. Зунг тут же оказался рядом и быстро открыл ее на первом развороте с карским текстом. Замысловатым рисунком свет ложился на отдельные фразы. Хранитель сразу же начал читать то, что получалось благодаря указанию, водя дрожащим от возбуждения пальцем по строкам. Лахрет, заложив руки за спину, угрюмо следил за нервными движениями языковеда.

– Ну, что ты прочитал? – взволновано прошептала я, словно громким голосом я могу спугнуть торжественность момента.

Зунг напряженно морщил лоб, а губы медленно двигались, тихо озвучивая забытый язык. Ответил он не сразу:

– Очень запутанно и двусмысленно. Дословно перевести сложно. Вот, например, вот это слово «кодос», - он ткнул в одно из первых выделенных слов, - может переводиться как «искать», так и «копать». Я так думаю, что древние отождествляли поиски с копанием. А «раге» переводиться как «знания» или «информация». Но если перед ним стоит частичка «ет», тогда оно означает «обращение к кому-то, кто хочет что-то знать». Можно сказать, что это слово переводится как «знай».

В то время как ученый муж разглагольствовал на тему значений слов, Лахрет нервно постукивал носком по полу. Когда тот вздохнул, чтобы набрать воздух для следующего потока «интересных» подробностей перевода, он быстро вставил:

– Я так понимаю, что тебе нужно время для перевода?

Я удивленно посмотрела на напряженное лицо мужа. У него явно хорошее настроение нервно топчется в углу,  хотя он всячески старается это скрыть за приветливой улыбкой.

– Да. Да. Надо. И чтобы никто не мешал! – кивнул Зунг, а в его глазах появилась немая просьба.

– Ладно, - кивнул Лахрет. – Я прикажу охране, чтобы никого сюда не пускали, и отменю все экскурсии. Делай, что тебе необходимо. Сколько тебе нужно времени, чтобы все перевести?

– И возле других арок? – встретив смурый взгляд ятгора, Зунг в замешательстве стушевался. – Я не знаю. Может, день. А может, и неделя.

– Даю тебе три дня.

Тот озадаченно сглотнул.

– И скоро к тебе прибудет Наран. Он тебе поможет. Со всеми вопросами к нему. Теперь для тебя это первостепенная задача. Понял? Для него тоже. Разрешаю спать как можно меньше. Дело срочное. Чем быстрее, тем лучше. Уразумел?

– Хорошо, - усиленно закивал библиотекарь.

Лахрет повернулся к выходу и бросил на меня тяжелый взгляд:

– Ты пойдешь? Или хочешь здесь остаться?

Я не знала, что и сказать. Что повлияло на его настроение? Может, то, что я ему сообщила о беременности Забавы? Когда он вошел, был более расположен. Я подняла на него вопросительный взгляд. Мне хотелось остаться с Зунгом и помочь ему с переводом. Я вот уже год учила язык древних, и многое уже понимала. Лахрет кивнул мне в сторону выхода. Я не решалась, покосившись на склонившегося над книгой хранителя библиотеки. Затем снова на Лахрета. Настроение Лахрета вызывало страх. Конечно, мне уж точно ничего плохого не грозило, но его угрюмый взгляд способен был напугать и смелого.

– Я пойду, Зунг, - тихо попрощалась я с ученым мужем.

Лахрет одобрительно кивнул и сделал жест, приглашающий меня идти вперед. Зунг провел нас до выхода и вновь склонился над книгой, достав из кармана небольшой планшетник.

Я пару раз оглянулась на молчаливого Лахрета, идущего немого позади. Ненавижу, когда он со мной обращается, как с подчиненной. Но спорить с ним не стала. Наверное, его ошеломила новость о Забаве. Спрошу его об этом, но чуть позже. Пусть переварит информацию. Но что меня ввергло в замешательство так это то, что его взволновала больше новость о том, что Забава беременна, чем то, что мы, наконец, нашли нужную книгу.

Всю дорогу до лифта мы оба молчали. Лахрет молчал, думая о своем. Я не издавала ни звука, так как не решалась заговорить, когда он вот так вот хмурит брови. Возле лифта лицо Лахрета немного смягчилось, что дало знак говорить:

– Что ты думаешь о новом положении Забавы?

Он покосился на меня, продолжая стоять лицом к дверцам лифта.

– Я думаю, хоть это и действительно радостная новость, но не для других ушей.

– Почему?

– Ситуация на границе Иридании с каждым днем накаляется. Мир шатается на своих основах. Я должен быть там и решать проблему непосредственно. Если все узнают, что Забава по-прежнему королева, мы снова будем вынуждены взять на себя обязанности кашиасу и лорта. Тягомотина, в которую затянут нас формальности и бюрократия, будут сильно мне мешать. Поэтому, я думаю, будет лучше, если мы будем скрывать это до тех пор, пока нас не вынудят к этому обстоятельства или положение Забавы, когда ей нужно будет откладывать яйца. Тогда уже мы не сможем молчать.