— А ведь он погиб… — каким-то тонким, незнакомым мальчишкам голосом сказала Саша и отвернулась к стенке, провела по ней пальцем.

— Это было давно, — хмуро ответил Макс, перебирая листки распечатки.

— Но ведь это было, — заметил Федор. — Здесь было. ЗДЕСЬ.

— Надо найти этот клад! — подал голос Юрка. Старшие воззрились на него, и он, удивленно ответив им таким же понимающим взглядом, повторил: — Надо найти этот клад и построить парк, а в нем памятник этому стрельцу. Тогда все будет честно, и он попадет в рай, разве нет?

— А ведь устами младенца глаголет истина, — заметил Макс, и Юрка так просиял, что пропустил мимо ушей «младенца». — Тем более, что на обратной стороне есть схема.

— Так распечатай ее, что сидишь?! — рыкнула Саша. Макс пожал плечами:

— Уже.

…Позже Федька ругательски ругал себя за то, что понадеялся на штаб, оставив в нем записку, натруску, и даже распечатки. Когда вечером ЮК — уже в полном составе — собрался у Гридневых, верстак был пуст. Конечно, в компьютере Макса данные оставались, но оставался и тот факт, что ученым, властям, вообще кому бы то ни было, предъявлять было нечего. А текст на компьютере можно набрать любой.

История оставалась еще более загадочной и печальной от того, что к верстаку сбоку была пришпилена канцелярской кнопкой записка довольно таинственная, хотя и современная. Вырезанные из газеты буквы, наклеенные на липкую основу для ценников, гласили:

ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ТОРФЯНЫХ БОЛОТ.

По мнению Женьки Звягина Жизнь была устроена несправедливо, но вполне объяснимо.

Без денег жить плохо. Есть люди, у которых денег много, есть — у которых мало. Те, у которых их много, эти деньги украли, потому что честно много денег не заработаешь. Это Женька видел на примере свое матери, которая на двух работах едва-едва получала достаточно, чтобы они с Женькой могли существовать. Жизнью это было трудно. Если красть, то можно попасться — если, в смысле, красть у государства. Если красть у людей, которые бедные, то это стыдно и глупо. Если у тех, кто богаче, то могут просто убить.

Поэтому выхода как такового не было. Поэтому за свои тринадцать лет Женька ни украл ни копейки ни у кого. И по этой же причине он мечтал разбогатеть. Сильно, но честно, если это возможно. Даже не столько для себя (он бы только хотел компьютер и мотороллер-скутер), сколько для матери, чтобы она не ломалась по двенадцать часов, а жила, как ей хочется, одевалась, во что пожелает. Может быть, даже нашла мужа — Женька был бы не против. Мать ему было жалко так, что по ночам, думая о ней, он иногда кусал подушку и плакал, хотя даже себе не любил потом в этом признаваться.

Жизнь стала казаться чуть более справедливой, когда год назад Звягин познакомился с Максом Ковалыком, который был на класс старше, а через него — с ЮКом в целом. В этой компании Женька не ощущал себя ни лишним, ни ущербным, а был построен тем, кем должен быть тринадцатилетний пацан: веселым, шумным, достаточно беззаботным существом, у которого нет черных мыслей. И ему было плевать, что Макс может тратить на себя суммы, сравнимые с зарплатой матери Женьки (все равно он тратил их на всех Юков), а Лешка Степанков, например, даже того, что Женька имеет, лишен — живет у какой-то дальней родни, которой в пень не уперся, и поесть нормально может только тут, в штабе…

Федьку Гриднева Женька боготворил, хотя и не знал такого слова. Такие пацаны раньше встречались ему только на телеэкране, да и то в основном в старых советских фильмах, которые Женька иногда смотрел. За таким можно было пойти и в огонь и в воду. и если еще этим утром кто-то сказал бы Женьке, что он обворует Федьку, Женька не в шутку полез бы в драку.

Этот случай из тех, про которые в милиции говорят: "Так получилось…" — и "дяденьки милиционеры" не верят… а зря. Бывает, что руки работают независимо от головы, которая вообще выключается.

Он зашел в штаб, как к себе домой. То есть — как обычно. Никого не было; Женька вообще-то хотел рассказать, что тополя допилили и поинтересоваться, что «командование» намеревается делать дальше. Обнаружив, что штаб пустует, Женька послонялся внутри, поворошил бумаги на верстаке…

…И сейчас сидел перед телевизором, перебирая их и размышляя, что же ему делать дальше и как быть. нет, его не беспокоили мысли о каком-то там погибшем стрельце. в конце концов, Женька не знал и не стремился узнавать, как звали его прадеда, посмертно получившего Славу третьей степени за Курскую Дугу, так что уж заглядываться в дальние дали… Но вот то, что он обокрал Федьку, не давало покоя.

"Верну, — тоскливо подумал Женька. Тоскливо — потому что перед его мысленным взором стоял киношный сундук, сквозь прогнившие бока которого просыпались и лежали горкой на каменном полу золотые монеты. — Скажу, что взял просто посмотреть." Он вздохнул, сложил бумаги и ткань стопкой и взглянул на экран. Там длинноволосая крашеная блондинка с большим ртом и почти без лба, закинув одну длинную ногу на другую, брала интервью у какого-то пузана с доброй довольной улыбкой радушного хомяка.

— Согласитесь, это довольно странное хобби для делового человека, хорошо известного в бизнес-кругах обоих наших столиц и даже за пределами этой страны, — щебетала блондинка в лад подсказкам, идущими к ней прямо в крошечный наушник. — Поиски кладов — разве это

занятие для продвинутого бизнесмена?

— Абсолютно нет, — весело и беззлобно отозвался хомяк. — Более того: в какой-то степени убыточно… — он развел руками, как бы приглашая всем посмеяться над столь странным хобби. — Я за всю свою жизнь нашел всего два клада, представьте, хотя занимался этим каждую минуту. Сколько же раз меня надували!.. — и он вновь без злобы, с юмором махнул рукой.

— Азарт. Просто азарт, во-первых. Когда мне в руки попадает карта, я загораюсь: вдруг это настоящая?! И дело даже не в золоте или там изумрудах, которые можно найти. Дело в… — он пощёлкал в воздухе пальцами. — Ну, это нелегко передать словами. А во-вторых, в поисках клада столько приходится колесить по стране… Вот вы, извините, сказали "эта страна". А для меня она не «эта», а наша. Моя, наших детей, наших дедов. За пределами столиц трудно себе представить, до чего тяжело живется в некоторых местах в глубинке — а ведь там люди, ничем не хуже москвичей или петербуржцев…

— Вы ведь не раз помогали жителям глубинки, — «вспомнила» блондина. — Дороги, ремонт школ, спонсирование спорта… — хомяк сделал нетерпеливый жест, но блондинка воодушевлялась все больше: — Нет, не надо этого стесняться! Нам известно также, — она игриво погрозила пузанку пальцем, — что в одной из центральных областей уже создана инициативная группа, которая собирается представить Президенту для рассмотрения подписи, собранные за выдвижение вас на пост губернатора через два года…

— Политика, политика… — покачал головой хомяк. — Век бы ей не заниматься, но если не мы — то кто?.. Впрочем, не будем сейчас об этом. Я хотел сказать тем, кому это интересно. Земля русских хранит множество самых разных кладов — от горстки медных монет, схороненных крестьянином от алчного барина, до скрывающихся где-то библиотек Ярослава Мудрого и Ивана Грозного! — блондинка изобразила изумление, хотя ей вряд ли что-то говорили эти имена. — Все это — часть нашей истории, друзья. То, что мы не имеем права потерять или передать в недобрые руки. Поэтому вот уже три года как мною был создан Интернет-сайт…

— Йоу, в натуре! — вырвалось у Женьки. Он зашарил вокруг в поисках ручки или карандаша, боясь отвести взгляд от экрана. Судьба, вот что это!

— …адрес — три «дабл-ю» точка klad точка ru…

Женька опрокинулся вместе со стулом, кувыркнулся через плечо, вскочил, подхватил ручку и, цедя адрес сквозь зубы, написал его на голой коленке. На экране еще что-то говорили толстячок и блондинка, а Женька уже заскочил в свой закуток за кроссовками. Бросил взгляд на часы — интернет-пункт при кинотеатре откроется через семь минут…