Как раз в это время на шоссе появился обоз из семи подвод. Когда они подъехали к развилке дорог, автоматчик поднял флажок, и все семь подвод свернули влево, то есть совсем не в том направлении, куда до сих пор двигались войска и обозы. Через некоторое время по этой же дороге он отправил грузовик и, наконец, открытую легковую машину, в которой находился капитан и сопровождавший его старшина из штаба армии.

Однако случилось нечто непредвиденное. После того как штабная машина прошла по левой дороге несколько сот метров, капитану вдруг показалось, что они едут не в том направлении. Не совсем уверенный в правильности своей догадки, он спросил старшину:

— Попеску, скажи, мы правильно едем? У тебя нет впечатления, что мы движемся на юг?

— Как же это может быть, господин капитан? Я ведь собственными глазами прочитал на указателе название местечка, где должен находиться командный пункт генерала Попинкариу. Да и потом солдат-регулировщик указал на эту дорогу.

— Знаю… знаю! Только видишь ли… Что за черт, неужели я совсем потерял чувство ориентировки? Давай-ка посмотрим. Стой, шофёр!

Он вынул компас:

— Вот, пожалуйста! Компас показывает, что мы едем к юго-западу, а мы должны двигаться к северо-западу. Неужели компас врет? Не может быть. Гм!.. Что ты на это скажешь, Попеску?

— Что я могу сказать, господин капитан? Или ваш компас не в порядке, или указатели неправильно прибиты.

— А ну-ка давай сюда дорожную карту. Смотри, мы отправились отсюда, не так ли? Вот шоссе, по которому мы ехали. Видишь? Прочти название населенного пункта, который мы проехали. Так. Вот и развилка. Чтобы добраться к командному пункту генерала Попинкариу, мы должны были свернуть направо. Вот в этом местечке он и расположился. А мы свернули налево. Всё ясно, Попеску: и компас в порядке, и я не потерял способности ориентироваться. А вот указатели на столбах прикреплены неверно, и солдат, который регулирует движение, в лучшем случае — болван.

— Но ведь такая ошибка может иметь очень серьезные последствия, господин капитан. Идиот, который проделал такую штуку, заслуживает хорошей пули. Вся эта путаница кажется мне подозрительной.

— А ну-ка, шофёр, поворачивай назад, да поживей! Через несколько минут машина была снова на том же перекрестке.

Увидев, что машина возвращается, автоматчик выругался сквозь зубы, но ничем не проявил своего беспокойства. Вытянувшись по стойке «смирно», он ждал, пока капитан и старшина подойдут к нему.

— Слушай, солдат, какую ты здесь выполняешь задачу?

— Здравия желаю, господин капитан. Мне приказано направлять колонны.

— А в каком направлении ты получил приказ направлять колонны?

— Налево, господин капитан!

— Кто тебе это приказал?

— Господин лейтенант Тымплару.

— А кто он, этот лейтенант Тымплару?

— Командир нашей роты.

— Какой дивизии?

— Дивизии «Молдова».

— А ты когда вступил на пост, солдат?

— Должно быть… — автоматчик на какой-то миг замялся в нерешительности, — должно быть… уже несколько часов.

— Так! А с тех пор как ты на посту, много прошло обозов?

— Не очень много… но несколько всё же было.

— И ты всех направлял налево?

— Так точно, всех, господин капитан!

— Значит, ваша дивизия движется в этом направлении?

— Так точно, господин капитан.

Но в тот же миг, словно для того, чтобы опровергнуть слова лжерегулировщика, отдаленный орудийный гром донесся с северо-запада.

Капитан и старшина понимающе переглянулись. Но автоматчик сохранял невозмутимое спокойствие, только глаза его как будто потемнели.

Капитан продолжал допрос:

— А дощечки с указателями кто приколачивал?

— Мы, господин капитан!

— Кто это мы?

— Люди нашей роты в присутствии господина лейтенанта Тымплару.

— Ты уверен, что лейтенант был здесь?

— Так точно, господин капитан. Он лично следил за этим делом.

— Ну ладно, это мы всё выясним. Старшина, арестуйте его!

— При чем же здесь я, господин капитан? — и автоматчик положил руку на автомат.

Старшина Попеску ударил его кулаком по руке:

— Стой смирно, подлюга! А не то сразу дышать перестанешь! Давай сюда автомат и шагом марш к машине.

— Господин капитан, вы же меня погубите, — плакался автоматчик, — как же я могу уйти с поста без приказа…

— А вот я тебе и приказываю!

— Вас-то я ведь не знаю. Только господин лейтенант Тымплару, который поставил меня на пост…

— Молчать! — прикрикнул на него старшина. — Господин капитан старше твоего господина лейтенанта. — И, схватив подозрительного регулировщика за рукав, он заставил его идти к машине.

Капитан приказал шофёру переменить на столбах указатели, уселся на свое место и крикнул:

— Теперь, парень, гони как можно скорее! — И машина помчалась по правой дороге, идущей к северо-западу.

Солнце уже скрылось. Наступали сумерки. Машина с большой скоростью неслась по пустынному шоссе. Старшина Попеску, держа отобранный автомат между ног, то и дело поглядывал на автоматчика. Тот, спокойный и невозмутимый, безразлично посматривал на исчезавшие в темноте поля справа от дороги. Чтобы убить время, старшина попытался втянуть арестованного в разговор:

— Тебя как зовут, служивый?

— Кымпяну Хараламбие.

— Так что же, Хараламбие, ты, видно, считаешь нас за полных дураков? Даже ребенок понял бы, что ты врешь.

— Я сказал правду, господин старшина. Зачем я стану врать? Мне что приказали, то я и делаю. Господин лейтенант Тымплару может подтвердить.

— Можешь быть спокоен, мы поговорим и с господином лейтенантом, а пока что лучше скажи правду.

— Я же вам правду говорю, а вы мне не верите. — И потом добавил жалобным тоном: — Так уж водится спокон веков — слабому, несчастному нет доверия.

— А сам ты откуда?

— Из Праховы.

— Грамотный?

— Четыре класса у меня.

— Только и всего?… Гм, а по виду ты похож на более грамотного человека. А… женат ты?

— Женат.

— Дети?

— Двое, господин старшина.

— Ну, пусть будут здоровы.

— Благодарю, и вы также.

— Эх, Хараламбие, Хараламбие, и не жалко тебе своих детей? Как же ты не понимаешь: скажешь всю правду — облегчишь свою участь. Может, даже жизнь себе сохранишь. А если заупрямишься, то… расстреляют тебя, парень, и останутся твои дети без отца.

— Да ведь я сказал вам всё, что знаю! А вы меня всё терзаете, будто сердца у вас нет. Ей-богу! И за что вы ко мне привязались, накажи меня бог, если я понимаю. Чем я провинился? Что вы хотите от меня узнать?

— Я хочу узнать, цыпленочек, кто тебя поставил, чтобы ты водил здесь всех за нос и неправильно показывал дорогу.

— Как это неправильно? Так мне было приказано. Если приказ неправильный, то пусть отвечает тот, кто его отдал.

— А насчет дощечек ты тоже ничего не знаешь?

— Я ведь вам уже сказал, что господин лейтенант Тымплару сам позаботился, чтобы их крепко прибили.

— Ладно, парень. Я вижу, что ты еще худший негодяй, чем я думал. Больше я не стану тебя ни о чем спрашивать. Но в конце концов ты заговоришь, не беспокойся, — и старшина оставил арестованного в покое.

Между тем наступила полная темнота. Автоматчик поднял воротник куртки и забился в угол, точно собирался спокойно заснуть.

«Черт бы его подрал! — выругался про себя Попеску. — А что если он в самом деле не виноват? Иначе разве мог бы он сейчас заснуть?»

Машина мчалась в темноту.

Пересекли, не останавливаясь, несколько деревень, битком набитых войсками, и спустя полчаса въехали в селение, где расположился командный пункт дивизии «Молдова».

Машина остановилась. Первым из нее вышел капитан.

— Веди его во Второй отдел, — приказал он старшине, — да смотри, чтобы не улизнул.

— Не беспокойтесь, господин капитан.

Старшина выбрался из машины и, обойдя ее сзади, открыл дверцу с правой стороны:

— Давай вылезай! Прибыли.

Но автоматчик не двинулся с места. Свернувшись клубком в своем углу, он, казалось, спал крепким сном усталого солдата