Дружеские обеды, которые выгодно отличались от достаточно однообразной армейской пищи, служили хорошим поводом для откровенного разговора с румынскими солдатами. А, как известно, во время такого разговора можно без особого труда узнать много интересного.

Уля, к которому управляющий проявлял большое расположение, давно заметил, что хозяин домика сам никогда не задавал вопросов, которые могли бы возбудить подозрение. Он просто очень внимательно слушал, и солдаты, находя в нем приятного собеседника, становились за его столом чересчур словоохотливыми и болтали всякую всячину, к большому удовлетворению господина управляющего, роль которого была совершенно ясна Уле. Не рискуя жизнью, не навлекая на себя никаких подозрений, управляющий выполнял таким образом свою задачу тайного агента противника, оставленного в тылу у наступающих румынских и советских частей.

Конечно, можно было принять меры, чтобы прикрыть этот источник информации врага. Но ведь невозможно запретить солдатам бывать здесь, не вызвав подозрений венгра.

Уля решил подружиться с управляющим по многим причинам. Во-первых, он хотел поближе узнать этого человека, чтобы понять, какое место занимает он в агентурной группе. Во-вторых, если он не ошибся и управляющий действительно был одним из агентов Абвера, то, вероятно, с ним попытаются установить связь. Уля надеялся, что его частые визиты к управляющему дадут возможность узнать об этом своевременно. Ему казалось, что непременно должна быть налажена связь между двумя лицами, например Некулаем Тупицей и управляющим. Однако, к его удивлению, Некулай еще ни разу не перешагнул порога этого дома. Он был единственным денщиком, которому удавалось выйти из всех затруднений, не обращаясь к услугам управляющего. Промедление с установлением связи Уля относил за счет чрезвычайной осторожности этих двух лиц.

Лишь несколько дней спустя Уля понял, как ошибся в своих расчетах, предполагая, что эти два агента попробуют установить между собой связь.

В тот день, по обыкновению, «хозяйка замка» вышла из оранжереи с большим букетом хризантем в руках. Проходя по аллее, ведущей к замку, она встретилась с Некулаем Тупицей. Он не впервые видел ее, но так близко еще не встречал. Взволнованный ее красотой, Некулай замедлил шаги, чтобы разглядеть ее получше.

«Хозяйка замка» шла ему навстречу, как всегда глядя поверх голов и, казалось, совершенно его не замечала. Но когда женщина поравнялась с ним и протянула ему цветок, Некулай Тупица заметил на безымянном пальце руки толстое золотое кольцо в виде змеи. Змея подняла голову кверху, вместо глаз у нее сверкали два больших рубина.

Змея с рубиновыми глазами служила опознавательным знаком.

На этот раз не заикаясь, Некулай Тупица произнес пароль на немецком языке:

— Розы расцвели.

— Да, но у них еще не выросли шипы. Будьте внимательны к тому, что я сыграю завтра утром, — ответила «хозяйка замка», едва шевеля губами.

Эта сцена продолжалась всего несколько мгновений. Некулай Тупица взял цветок, который она ему преподнесла, и пошел дальше, не оглядываясь. Дойдя до задней стены оранжереи, он бросил хризантему в ящик с засохшим навозом.

Наконец связь была установлена. Но Уля этого не мог знать. Хотя он и наблюдал издали за встречей Некулая с «хозяйкой замка», но не успел заметить, как она неожиданно вновь обрела дар речи для того, чтобы произнести ответный пароль.

Зато некоторое удивление на лице Некулая Тупицы вызвало у него подозрение, еще больше усилившееся, когда он увидел, как денщик бросил в ящик с мусором хризантему— дар «хозяйки замка». Он был единственным солдатом, который не захотел сохранить цветок, полученный в подарок от самой красивой женщины, которую ему когда-либо доводилось встретить.

На следующий день, к большому разочарованию новоиспеченных поклонников музыки, пианистка заменила свой обычный утренний концерт каким-то попурри sui generis. Можно было подумать, что пианистка никак не может решить, что именно ей сыграть. Она начинала одну мелодию, но через несколько секунд бросала ее, чтобы начать другую, потом третью.

Если бы накануне Уля не стал свидетелем встречи «хозяйки замка» с Некулаем Тупицей, может быть он и не придал бы значения этим музыкальным упражнениям. Но именно потому, что он наблюдал за этим свиданием, необычайное утреннее попурри весьма его заинтересовало.

Он находился в кабинете капитана Георгиу, когда раздались первые аккорды.

Капитан Георгиу, которого музыка покорила так же, как и всех остальных, с нетерпением ждал концерта, и так же, как всех других, непонятные пассажи пианистки привели его в недоумение.

— Мне кажется, что у нее сегодня плохое настроение, — заметил он, стараясь за улыбкой скрыть свое разочарование. Уля пожал плечами:

— Как знать, повинно ли в этом плохое настроение.

— Что вы этим хотите сказать?

— Что я очень удручен своей музыкальной неграмотностью Я хотел бы знать, не переговариваются ли они таким образом с Некулаем Тупицей?

— Используя музыкальный шифр?

— А почему бы и нет? Проклятье!.. Они над нами издеваются! Если после войны я не сменю профессию, то мне придется серьезно заняться музыкой.

Он смял папиросу в пепельнице и, взбешенный, зашагал по кабинету. Через несколько секунд он остановился и стал внимательно прислушиваться. Его поразили равномерные музыкальные переходы от одной мелодии к другой, какие обычно можно услышать в попурри: пианистка давала прозвучать между мелодиями одной отчетливой ноте, почти сливавшейся с мелодией, но звучавшей в другой тональности. Можно было подумать, что, пока она вспоминала какую-то пьесу, чьи-то пальцы нажимали именно на те клавиши рояля, которые создавали впечатление полного диссонанса.

Вслушиваясь внимательно в эти отдельные ноты, Уля в конце концов уловил звучание знакомых букв азбуки Морзе.

Пораженный своеобразием и простотой этой системы шифра, он взял на столе у капитана лист бумаги и стал записывать буквы.

Когда последняя нота отзвучала и рояль умолк, Уля прочел вслух буквы, которыми он заполнил целый лист бумаги:

— б… х… и… м… д… х… р… в… а… з… н… и…

с… х… т… с… ф… м… б… п… с… у… д… х…

о… у… т… и… р… в.

— Вы считаете, что вам удастся расшифровать текст? — спросил капитан Георгиу.

— Это будет нелегко. И всё-таки я попробую… Пойду к себе.

— А что скажут остальные шифровальщики? Оставайтесь лучше здесь!

— Не беспокойтесь! Я скажу им, что пытаюсь составить новый код, более простой и остроумный, который собираюсь предложить взамен нынешнего шифра Д. Р. Б.

— И они вам поверят?

— Конечно. Это наше старое увлечение. Среди нас нет ни одного, кто бы ради собственного удовольствия не попробовал составить по крайней мере хоть один собственный код. Конечно, мы их никуда не посылаем, потому что знаем, как трудно менять шифры, с которыми мы привыкли работать.

— В таком случае, можете идти. Желаю вам удачи, и, если вы чего-нибудь добьетесь, сообщите, пожалуйста, мне.

— Обязательно!

Больше двух часов понадобилось Уле, чтобы расшифровать засекреченный текст (правда, в нем недоставало начала, а также нескольких букв, которые либо он пропустил при переписке, либо они были пропущены самой пианисткой), но даже в таком виде текст давал многое. Впрочем, недостающие слова легко дополнялись воображением.

Зашифрованный текст, посланный «хозяйкой замка», был следующего содержания:

…непременно с гepp оберштурмбанфюрером Карл… у… озеро… лодка… северо-запад… кустарник… с др… ждите… там… осторожно… подозрение… следят… встреча… возможность… оберштурмбанфюрер… на четверг обязательно».

На другом листе бумаги Уля без большого труда восстановил полный текст:

«Непременно с гepp оберштурмбанфюрером Карлом в полночь буду на озере в лодке. В северо-западной стороне озера имеется кустарник на берегу. Ждите меня там. Будьте очень осторожны. Если подозреваете, что за вами следят, встречу отменяю. Найду другую возможность сообщить вам. Герр оберштурмбанфюрер Карл назначил на четверг обязательно».