Провода от радиостанции были протянуты в кабинет капитана Георгиу. Час спустя Уля, в отличном настроении, свидетельствовавшем о том, что на этот раз время, проведенное в библиотеке, не пропало даром, вместе с капитаном Георгиу слушал разговоры, которые велись на радиостанции.

Микрофон отлично регистрировал самые незначительные шумы и звуки. Слышны были и стук ключа и скрип стула, на котором сидел дежурный радиотелеграфист. Они даже слышали, как телеграфист в минуту перерыва прилег на голую скамейку, чтобы, пользуясь случаем, немного подремать.

— Ну, что вы скажете, господин капитан? — довольный, спросил Уля.

— Аппарат работает отлично.

— Если Некулай Тупица попытается что-нибудь передать, мы тотчас об этом узнаем.

— В конце концов он это сделает.

— Не исключено, что это «в конце концов» будет именно сегодня.

— Вы так думаете?

— Я почти уверен в этом. А пока мне надо отлучиться на полчаса, у меня есть еще кое-какие срочные дела. Зато уж потом меня никто не сможет вытащить из вашего кабинета. Предварительно мне хотелось бы поболтать с управляющим. И подумать только, что он меня считает круглым идиотом, который охотно снабжает его полезными сведениями!.. Если без меня на станцию заявится Некулай Тупица, пошлите, пожалуйста, за мной кого-нибудь.

Начало темнеть, когда Некулай Тупица просунул голову в двери радиостанции.

— Можно? — спросил он, как обычно, робко и застенчиво.

— Входи, Некулай! — пригласил его сержант Пылимару, который успел вздремнуть и находился теперь в превосходном настроении.

— Здравия желаю, господин сержант. Добрый вечер!

— Привет, Некулай! Ну, что слышно? — поинтересовался сержант Пылимару.

— А что может быть у меня слышно, господин сержант? Ничего. Вот явился на урок.

— Я так и понял, Некулай. Ты приходишь сюда только тогда, когда тебе это надо, а иначе и поздороваться бы никогда не зашел, — поддразнил его сержант.

— Разве можно, господин сержант, так плохо думать обо мне, — защищался Некулай.

— Брось, Некулай, знаю я тебя. Вот я тебя спросил, что слышно, а ты мне ничего не рассказал. Разве я поверю, что ты ничего не знаешь? Не бывает того, чтобы денщики не разузнали какой-нибудь новости первыми.

— А откуда я, грешный, могу что-нибудь знать, господин сержант?

— Вот это-то мне и не нравится в тебе, Некулай. И зачем ты притворяешься дурачком? Можно подумать, что твой капитан вечером, когда ты помогаешь ему снять сапоги или даешь помыться, не разговаривает с тобой и не рассказывает о том, что происходит в мире?

— Может быть, другие господа офицеры так и делают, не могу этого отрицать. Но мой господин капитан из другого теста. Пожаловаться на него я не могу, обращается он со мной хорошо, но разговаривает со мной только тогда, когда ему что-нибудь понадобится. Ей-богу, господин сержант! Жалко, что вы на меня сердитесь… именно сегодня.

— А почему именно сегодня на тебя нельзя сердиться? Насколько я помню, сегодня не пасха и не день святого Некулая.

Некулай Тупица уселся на уголок скамьи и стал, как всегда, безжалостно мять и трепать свою пилотку. Он казался смущенным больше обычного и бросал взволнованные взгляды по очереди на каждого радиста.

— Что же ты мне не отвечаешь, Некулай? — спросил Пылимару. — Что сегодня, праздник какой-нибудь, о котором я ничего не знаю?

— Не в этом дело, господин сержант.

— А в чем?

— Сегодня я хочу, чтобы вы мне сделали икзамин. Я вам отстучу сегодня все буквы, без единой ошибки.

— Что ты говоришь?

— То, что вы слышите, господин сержант.

— Вот что, Некулай, если ты действительно сделаешь это, то получишь от меня в награду пачку табака. Но если ты сделаешь больше трех ошибок, пачка табака за тобой, согласен?

— Идет, господин сержант.

Радисты приготовились к развлечению. Они были убеждены, что Некулай проиграет пари. Правда, он запомнил несколько букв азбуки Морзе, но в то, что он сумеет отстучать всю азбуку, они не верили.

— Слушай, Некулай, если ты не ошибешься больше трех раз, получишь и от меня пачку табака, — вступил в разговор другой радист.

— Я постараюсь.

— Подумай хорошенько, Некулай. Если ошибешься, проиграешь две пачки табака.

— Мне нечего думать. Я согласен, и всё!..

— Ладно, Некулай, ладно! Садись и берись за ключ. Некулай Тупица, который, казалось, только этого и ждал, быстро подошел к рации. Он погладил ключ, потом поплевал в ладони.

Радиотелеграфисты расхохотались:

— Чего ты на ладони плюешь, Некулай? Ты же не собираешься колоть дрова? Тебе понадобится только один палец.

Некулай Тупица, который был весьма удивлен смехом окружающих, ответил:

— Это у меня такая привычка, когда я берусь за дело. А здесь дело потруднее, чем колоть дрова. Сколько пота я пролил, пока запомнил эти буквы, черт бы их побрал! Наверно, мне не пришлось бы столько трудиться, если б господин сержант заставил меня расколоть сажень дров.

Радисты опять расхохотались:

— Ну, держись, Некулай! Давай вкалывай!

— Вот начинаю, господин сержант. Буква «а»: «ти-«та». — Раздался стук ключа. — Хорошо, господин сержант?

— Пока ставлю тебе отметку «десять», Некулай!

— Буква «б» — та-ти-ти; буква «в» — «та-ти-та-ти»; буква «г» — та-ти-ти.

Некулай Тупица передал все буквы без ошибок до буквы «х».

— Ошибок нет, господин сержант?

— Пока нет, Некулай! Давай дальше! Если так дело пойдет до конца, ты заработаешь две пачки табака.

Когда он отстучал последнюю букву, радиотелеграфисты громко захлопали:

— Браво, Некулай, браво!

Он смотрел на них счастливыми глазами, с раскрасневшимся от волнения лицом.

— Господин сержант, — спросил он робея, — как вы думаете, выйдет из меня что-нибудь?

— А как же, Некулай, обязательно. Ты теперь вроде первый класс окончил. Выучил азбуку. Правда, пока ты сможешь читать газету, придется еще подучиться немного. Но если будешь стараться, обязательно добьешься.

— Неужели я когда-нибудь буду знать хоть половину того, что знаете вы?

— Если не сдашься, будешь знать, Некулай, — решил ободрить его сержант Пылимару.

— Да услышит вас бог, господин сержант!.. Есть у меня к вам еще одна просьба, если только вы не обидитесь, конечно!

— Ну?

— Я бы хотел, чтобы вы меня еще поикзаминовали на выборку. Посмотрим, смогу ли я отстучать все буквы не по порядку. Я пробовал, и вышло.

. — Ладно, Некулай, я буду называть буквы, какие мне в голову придут, а ты…

— Нет, я хотел бы не так, господин сержант, — прервал его Некулай Тупица.

— А как?

— Раньше дайте я попробую сам, чтобы набраться смелости, иначе я могу растеряться. Если сумею, то потом уже отстучу то, что вы мне назовете.

— Давай по-твоему, Некулай. Начинай!

— Подождите немного, господин сержант. Если это икзамин, то надо начинать по порядку, как будто я настоящий радист. Посмотрим, смогу ли я открыть станцию? Хорошо, господин сержант? Можно так?

— Можно, давай.

— Подождите секунду, пусть рука разойдется. Некулай Тупица стал быстро нажимать на ключ, с улыбкой поглядывая вокруг.

Вначале сержант Пылимару думал, что Некулай Тупица стучит ключом без всякого смысла. Но опытное ухо вскоре уловило повторение одних и тех же букв.

«К- р-к; к-р-к; к-р-к!» — повторил про себя сержант Пылимару.

— Ты знаешь, что ты сейчас делаешь, Некулай? — спросил сержант.

Некулай Тупица невинно посмотрел на него:

— А что я делаю, господин сержант? Я немного пробую эту штуку, чтобы рука разошлась. Боюсь, как бы не осрамиться на этот раз.

— А ты знаешь, какие буквы передал?

— Разве я передавал какие-нибудь буквы? — спросил Некулай с таким выражением лица, что сержант Пылимару расхохотался.

— Ты передавал всё время буквы к-р-к.

— Неужели? Говорите, я отстучал к-р-к? Значит, это и есть к-р-к? Значит, я могу отстучать три буквы наугад. А ну-ка, я попробую теперь другие.