И хотя папа посредством насилия и произвола отобрал у законного императора Римскую империю или титул Римской империи и передал его нам — немцам, все же не вызывает сомнения, что на самом деле папское злопыхательство было [лишь] использовано Богом, дабы дать немецкой нации такую империю и после падения первой Римской империи создать другую, существующую и поныне 211. Мы, конечно, не были причастны к папским злодеяниям и не понимаем его лживых устремлений и намерений. Но коварные и склонные к плутовству папы [заставили] нас заплатить за эту империю невероятным кровопролитием, подавлением нашей свободы, захватом и разграблением всех наших ценностей, в особенности — церквей и приходов, [принуждением ] претерпевать несказанное надувательство и позор. [То есть плата], к несчастью, была слишком дорогой. У нас — название империи, а у папы — наше имущество, честь, тело, жизнь, душа и все, что мы имеем. Вот так должны производить обмен немцы: обмениваясь — обманываться. Этого-то и добивались папы: стремясь стать императорами, но не обладая для этого способностями, они все-таки поставили себя над императорами.

Хотя империя досталась нам без нашего ведома, благодаря Божьему провидению и проискам злых людей, я хотел бы посоветовать не махать на нее рукой, а — в страхе Божием и пока будет на то его [Божья ] воля — управлять ею по справедливости. Ведь, как говорилось, хотя для Бога безразлично, как нам досталась империя, Он все-таки хочет, чтобы ею управляли. Папы, правда, несправедливо отняли ее у других, но это не значит, что мы незаконно ее приняли. Она перешла к нам из рук злонамеренных людей, но по воле Божьей, которая для нас значит намного больше, чем ложное мнение пап, намеревавшихся стать императорами и более чем императорами, а нас дурачить только названием [империи ] и издеваться [над нами ]. Царь вавилонский тоже захватил свое царство путем грабежа и насилия. Но Бог все-таки возжелал, чтобы оно управлялось святыми правителями Даниилом, Ананией, Азарией и Мисаилом 212. И гораздо больше хочет Он, чтобы эта [Римская] империя управлялась христианскими немецкими государями, невзирая на то, украдена ли она папой, или присвоена путем захвата, или создана заново. Ведь все происходящее вначале свершается по воле Божией, а уж потом мы узнаем об этом.

Папа и его приближенные не могут похваляться тем, что пожалованием этой Римской империи они несказанно облагодетельствовали немецкую нацию. Во-первых, потому, что они не желали нам никаких благ, а лишь злоупотребили нашей доверчивостью для усиления своей заносчивости по отношению к [пребывавшему ] в Константинополе законному римскому императору, у которого папа, вопреки Богу и справедливости, отнял то, на что не имел никакого права. Во-вторых, потому, что таким образом папа намеревался не [передать] нам империю, а присвоить ее, [лишить нас] свободы, имущества, тела и души, покорить все наши владения, а посредством нас (если бы Бог не воспрепятствовал этому) — весь мир. Об этом он недвусмысленно заявлял в своих декреталиях, [и это] он пытался [осуществить ], [вовлекая ] в разные злые козни многих немецких императоров. Так нас, немцев, превосходно воспитали в немецком духе: намереваясь стать господами, мы стали рабами коварнейших тиранов; у нас — название, титул и герб империи, а ее сокровища, власть, право и свобода — у папы. Итак, папа пожирает ядра [орехов ], а мы забавляемся пустой скорлупой.

Да поможет нам Господь, Который (как отмечалось) при посредничестве коварных тиранов передал нам эту империю с названием, титулом и гербом и повелел управлять ею, спасти нашу свободу и показать однажды римлянам, что [в действительности ] мы получили от Бога при их посредничестве. Они бахвалятся, что передали нам империю. Хорошо, пусть будет так! Но тогда пусть папа присовокупит сюда Рим и все, что у него есть от империи, пусть освободит нашу страну от своих невыносимых поборов и угнетения, пусть возвратит нашу свободу, права, честь, тело и душу и позволит, в соответствии со своими словами и многочисленными обещаниями, стать империи тем, чем ей подобает быть. А если он не хочет делать этого, так почему же тогда он с пеной у рта пускается в лицемерные, лживые, надуманные рассуждения? Неужели он не ублаготворился тем, что в течение многих сотен лет без устали, беззастенчиво водил за нос благородную нацию? Из того, что папа коронует или посвящает императора, еще не следует, что первый должен возвышаться над вторым. Ведь святой пророк Самуил по Божьему повелению помазал на царство и короновал Саула и Давида 213 и остался, несмотря на это, их подданным. И пророк Нафан помазал на царство Соломона 214, но из-за этого не возвысился над ним. Далее, святой Елисей повелел одному из своих слуг помазать на царствование в Израиле Ииуя, [слугу Ахава], и жители безоговорочно подчинились ему215. И никогда не было такого, чтобы тот, кто посвящает или коронует царя, возвышался над ним. Единственное исключение здесь — папа. Его венчают на папство трое подвластных ему кардиналов, и [после коронации] он, [вполне справедливо ], не подчиняется им. Почему же, вопреки своему собственному примеру, [вопреки ] опыту всего мира и учению Писания, он должен возвышать себя над светской властью или императором? Разве только потому, что он его коронует или посвящает? Достаточно и того, что он выше императора в Божественных делах: таких, как проповедь, вероучение, свершение Таинств. Но в этом над каждым возвышается и любой епископ и священник; подобно тому, как святой Амвросий 216 у престола [алтаря ] был выше императора Феодосия 217, пророк Нафан — выше Давида 218, а Самуил — выше Саула 219. Поэтому пусть немецкий император станет настоящим и независимым императором и пусть его власть и меч не подавляются лживыми заявлениями папских льстецов о том, что они во всех делах должны возвышаться над светским мечом.

В-двадцать седьмых. На этом закончим говорить об изъянах в духовных [делах ]. Если приглядеться повнимательней, то их можно обнаружить намного больше. [Сейчас же] укажем на некоторые недостатки в светской [жизни]. Прежде всего ощущается крайняя необходимость во всеобщем постановлении немецкой нации, запрещающем чрезмерное изобилие дорогостоящих одежд, которое приводит к разорению многих дворян и богачей. Бог наделил нас, как и другие страны, в достаточной степени шерстью, мехами, льном и всем, что используется для [изготовления] вполне приличного одеяния для каждого сословия. Поэтому нет нужды в том, чтобы безумно транжирить такие невообразимые сокровища на шелк, бархат, парчу и другие заграничные товары. Мне кажется, что даже если бы папа не грабил и безмерно не угнетал нас, немцев, для нас вполне хватило бы этих местных разбойников — торговцев шелком и бархатом. И мы видим, что из-за этой [торговли ] каждый стремится сравняться с другими и что поэтому среди нас, как мы того и заслуживаем, возбуждается и умножается высокомерие и зависть. А поскольку это горше всех других несчастий, то пусть благоразумие заставит нас с благодарностью довольствоваться благами, ниспосланными Богом.

Точно так же следовало бы сократить [поставку] пряностей, которые можно уподобить большому кораблю, вывозящему из немецких земель деньги. По милости Божией у нас, как ни в какой другой стране, увеличивается потребление дорогой и изысканной пищи и напитков. Я, наверное, предлагаю здесь несуразную и невозможную вещь, рекомендуя отказаться от крупной торговли и [упразднить] купеческие компании. Но я делаю свое; если это не будет улучшено всеми сообща, то пусть улучшает себя самого всякий, кто захочет. Я не замечаю того, чтобы купцы приносили в страну множество хороших обычаев. И Бог по этой причине в старину повелел народу Израиля жить вдали от моря и не слишком увлекаться торговлей.

Но самое большое несчастье немецкой нации — это, несомненно, ростовщичество. Если бы его не существовало, то многие наверняка не смогли бы продать свои шелка, бархат, украшения из золота, специи и предметы роскоши всякого рода. Оно возникло [в Германии] не более ста лет тому назад и уже ввергло почти всех князей, духовенство, горожан, дворян и их наследников в бедность, несчастья и погибель. Если оно просуществует еще сто лет, то вряд ли в Германии останется хоть один пфенниг, а мы, скорее всего, вынуждены будем пожирать друг друга. [Ростовщичество ] выдумал дьявол, а папа, утвердив его, подверг бедствиям весь мир. Поэтому я сейчас прошу и взываю: пусть каждый поразмышляет о своей собственной погибели, о [погибели] своих детей и наследников, которая не только [находится] у его порога, но уже не дает покоя в доме. И пусть император, князья, господа и горожане сделают все для того, чтобы ростовщичество строжайшим образом было подвергнуто проклятию и немедленно запрещено, не обращая внимания на то, что против этого папа и все его право или бесправие и что на этом держатся лены и монастыри. Лучше, если в каком-нибудь городе будет один лен [на основе] справедливого наследования или арендной платы, чем сто — [на основе ] ссуды. Не подлежит сомнению, что один лен, [за который нужно] выплачивать проценты, хуже и обременительней, чем двадцать наследственных владений. Воистину, ростовщичество, в одно и то же время способствующее обветшанию наших как земных, так и духовных ценностей, стало свидетельством того, что мир, [погрязший] в тяжких грехах, продался дьяволу. А мы все еще ничего не предпринимаем!