Проехав еще с милю, Люк вдруг подумал — как раз начался его любимый фрагмент из «Тристана и Изольды», — что тот одинокий автомобиль как будто ему знаком. А в следующую минуту резко притормозил, потом развернулся и помчался обратно. Проигрыватель выключить он забыл, так что весь обратный отрезок пути в салоне «бентли» продолжал звучать Вагнер.

Остановившись возле автомобиля, Люк сразу понял, что догадка его верна — это был принадлежащий Ширли «вольво». Сама она сидела за баранкой, и дверца с ее стороны была распахнута.

Что-то случилось! — промчалось в голове Люка. Ударом по кнопке проигрывателя он прекратил неуместную сейчас музыку, затем выскочил из «бентли» и метнулся к «вольво». Один лишь брошенный на Ширли взгляд сказал ему, что его опасения не напрасны: она сидела с закрытыми глазами и лицо ее было белее мела.

— Ширли! — Добрую минуту после оклика она оставалась неподвижной, и за эти короткие мгновения каких только мыслей не пронеслось в мозгу Люка! — Ширли...

Ее ресницы поднялись. Потом она медленно повернула голову в сторону Люка.

— Что с тобой? — тревожно спросил он. — Ты... плохо себя чувствуешь?

Губы Ширли вяло шевельнулись, и лишь затем она едва слышно выдавила:

— Я...

— Да?

— Меня тош... — Не договорив, Ширли поспешно выбралась из автомобиля, оттолкнула Люка, шагнула к кромке шоссе и там нагнулась к кустам, сотрясаемая конвульсиями.

— Дьявол! — процедил Люк, наблюдая за ней.

Спустя пару минут он взял Ширли под локоть, отвел обратно к «вольво» и помог сесть.

— Спасибо, — шепнула она.

— Что с тобой? — вновь спросил Люк.

Ей как будто стало немного лучше, потому что она ответила более внятно:

— Ничего особенного, обычная история. В начале беременности это бывает со всеми женщинами. — Немного передохнув, она провела языком по запекшимся губам и добавила: — Правда, сегодня что-то уж очень... — Оборвав фразу на середине, Ширли вдруг прижала ладонь к горлу и несколько мгновений сидела, прислушиваясь к себе. Затем медленно расслабилась, словно что-то отступило от нее.

— Ты на себя не похожа, — с сожалением заметил Люк. — В таком состоянии нужно оставаться дома, в постели, а не колесить в автомобиле.

Она тихонько вздохнула.

— Я должна ехать на репетицию.

Глядя на нее, такую слабую, осунувшуюся, поблекшую, Люк покачал головой.

— Не думаю, что ты сейчас что-либо должна. Впрочем, одно должна точно: беречь себя и ребенка, которого, насколько я понимаю, тебе очень хочется.

Ширли вяло кивнула. По-видимому, ей трудно было разговаривать.

— Тебе следует вернуться домой, — убежденно произнес Люк.

— А репетиция?

Он на миг задумался.

— Девочки без тебя повторят все, что надо. Я предупрежу их, что ты не приедешь. — Тут ему в голову пришла какая-то мысль, и он с сомнением взглянул на Ширли. — Только как же ты доедешь до дому в таком состоянии? Может, отвезти тебя?

Ширли вздохнула, при этом на секунду закрыв глаза.

— Не нужно. Как-нибудь сама справлюсь... хотя у меня сильное головокружение.

— Вот видишь! Нет, я обязан доставить тебя домой.

Она медленно покачала головой.

— Ничего ты не обязан. Мы уже столько раз это обговаривали...

— Да, но ты пообещала обращаться ко мне, если тебе понадобится помощь, — напомнил Люк, в глубине души удивляясь своему волнению.

Он давно уже решил для себя вопрос общения с женщинами. Семейная жизнь, по его мнению, не подходит для людей творческих профессий. Поэтому он привык смотреть на женщин лишь как на источник чувственного удовольствия — всегда временного. Исходя из этих соображений, Люк и строил свое существование.

Разумеется, с Ширли он тоже не собирался вступать в длительные отношения. Беременность — это ее личное дело. Он не ощущал в себе готовности становиться отцом и счел необходимым сразу предупредить ее об этом. Равно как и о том, что обязуется нести бремя финансовых обязательств — это в его силах и возможностях. Больше он ничего не может дать.

Правда, узнав, что у Ширли нет близких родственников и она практически одна на свете, Люк призадумался. Как ни верти, а именно из-за него она очутилась в сложном положении. Ну и из-за негодного презерватива, конечно, тоже. Но что возьмешь с резинки, которая к тому же виновата лишь косвенно? Нет, вся ответственность лежит на том, кто был инициатором самой ситуации, при которой потребовалось использование презерватива.

Вот и получается, что кругом виноват я один, размышлял Люк. Разумеется, Ширли не отказалась принять участие в игре и полностью разделила со мной удовольствие, но для меня история на том и закончилась, а для нее, как выяснилось, имеет продолжение. Но самое досадное то, что решать проблемы ей приходится в одиночку. А я тем временем терзаюсь чувством вины.

Свое нынешнее волнение по поводу плохого состояния Ширли Люк объяснял для себя тем же образом — это все из-за него. Если бы не он, Ширли преспокойно ехала бы сейчас на работу, а не сидела бы в автомобиле бледная, измученная слабостью и тошнотой.

— Верно, я пообещала обратиться к тебе в случае чего, — вяло согласилась Ширли. — И даже, наверное, так и сделала бы... — ей пришлось сделать паузу для вздоха, — если бы ты сейчас не был занят. Ведь тебе тоже предстоит репетиция с оркестром.

Люк задумался. Разумеется, музыканты будут ждать его, гадая, что случилось. Но они по крайней мере здоровы и чувствуют себя нормально, а Ширли нуждается в помощи.

— Я могу позвонить им и попросить начать без меня, — сказал он. — Кстати, то же самое можешь сделать и ты: сообщить своим девушкам по телефону, что тебя сегодня не будет, и сказать, чтобы репетировали сами. Разок обойдутся и без руководителя.

— Вообще-то, конечно, — неуверенно взглянула на него Ширли. — Но...

Люк сморщился, словно проглотил лимон.

— Сама подумай, как ты будешь проводить репетицию в таком состоянии?

Ширли прерывисто вздохнула.

— Ты прав, но все равно мне неловко отрывать тебя от дел.

— Глупости.

Люк вернулся к своему «бентли», где находился его мобильник, и позвонил в театр. Затем, после короткого разговора, вновь направился к Ширли.

Глядя на него, и она вынула из сумочки сотовый. Однако, начав набирать номер, она вдруг остановилась и подняла глаза на приблизившегося Люка.

— Как же ты меня отвезешь?

Улыбнувшись, он пожал плечами.

— А в чем проблема, не понимаю? Как обычно, сяду за баранку и отвезу.

Запекшиеся губы Ширли тоже тронула улыбка.

— Я не об этом. Если мы отправимся в Бердикс на моем «вольво», тебе придется оставить здесь свой автомобиль. И как ты потом доберешься до Манчестера? Вернешься сюда на рейсовом автобусе, а дальше поедешь на своем «бентли»? — Длинная тирада так утомила Ширли, что ей пришлось закрыть глаза и отдышаться.

Неужели беременность такая жуткая вещь? — с неприятным удивлением подумал Люк, наблюдая за ней. Если так, то как они это выдерживают?

Под словом «они», конечно, подразумевались женщины.

Прежде внимание Люка как-то не задерживалось на вопросе, тяжело ли выносить и родить ребенка. Он считал подобную тему сугубо женской, а для себя, как для мужчины, просто бессмысленной. Что толку размышлять о таких вещах, если тебя самого это никогда не коснется в силу иного природного предназначения?

Сейчас, глядя на Ширли, Люк невольно поставил себя на ее место, и его передернуло. Ничего хорошего в подобном состоянии быть не может, это всякому понятно. Не ясно другое: почему многие женщины мечтают забеременеть? Разумеется, в конечном итоге их интересует ребенок, а не процесс беременности как таковой, но все равно...

Инстинкт, проплыло в голове Люка. Вот что ими движет. Необходимость продолжения рода. По-другому они просто не могут существовать. Как все это грустно...

— У меня не возникнет необходимости возвращаться сюда на рейсовом автобусе, — пробормотал он, продолжая размышлять о превратностях женской судьбы.