Она коротко кивнула.
— Теперь, когда ты глубоко оскорбила и мою семью, и лично меня, я тоже кое-что скажу, — отчеканил Якоб.
Он оперся руками о постель по обе стороны от Эллисон, вплотную приблизив лицо к ее лицу. В глазах его пылал такой жаркий огонь, что она испугалась.
— Я когда-нибудь объясню тебе, какое значение в современном мире имеют драгоценности и титулы. А пока, принцесса Эллисон, ты будешь носить мое кольцо везде и всюду, чтобы все его видели, даже если тебе очень неприятно быть моей женой. Все, — ты слышишь? — все должны поверить, что наш брак настоящий! — Он мимолетно коснулся губами ее губ, но она держала их плотно сомкнутыми, не собираясь уступать. Когда он отстранился, гнев в его глазах стал холодным, пугающим. Она уже не знала, что хуже — то черное пламя или этот темный лед. — Ты поняла меня?! — выдавил он сквозь зубы.
— Да, — прошептала Эллисон.
Ей вдруг пришло в голову, что если она не выполнит свою часть сделки, то есть не сыграет отведенную ей роль в этой брачной афере, то вполне возможно, что и Якоб не будет считать себя обязанным выполнять свою — не отбирать у нее Крея!
Она облизнула губы и с трудом произнесла:
— Ты думаешь, я сумасшедшая, да? Конечно, надо было бы запрыгать, вереща от восторга, что мне так повезло. Это кольцо... — Она подняла руку вверх. — Оно действительно великолепное, Якоб! У меня и в мыслях нет охаивать его или традиции твоей семьи. Я знаю, что и то, и другое значит для тебя гораздо больше, чем цена, которую могут дать за эту драгоценность у Кристи. Прости, просто иногда я ничего не могу с собой поделать. Деньги кажутся лишь необходимым злом. Мы все в них нуждаемся, чтобы выжить. Но в таком количестве они меня пугают.
— Ты чертовски сексуальна! — пророкотал Якоб. Казалось, его глаза заполнились ее отражением.
Она попробовала высвободить руки из-под его ладоней. Он отпустил их, но тут же притянул ее к себе.
— Ну что ты за человек! — возмутилась она. — Я только что нанесла оскорбление твоим предкам и отвергла все то, что тебе дорого. Неужели это тебя возбуждает?
— Нет, — сказал он, поворачивая ее подбородок так, чтобы снова видеть глаза. — Меня возбуждаешь ты! Любая другая женщина из тех, кого я когда-либо знал, лепетала бы, не закрывая рта, о том, на что собирается потратить состояние только что приобретенного мужа. Полеты на выходные в Париж за покупками, коллекционирование пасхальных яиц работы Фаберже, аукционы в Лондоне, завтраки в Риме. Ты же ведешь себя так, как будто сумма больше сотни баксов прожжет дырку у тебя в кармане. А ведь ты должна понимать, что эльбийским принцессам по закону положено щедрое денежное содержание из королевской казны на их личные расходы. В твоем случае эта сумма составляет около двадцати тысяч долларов.
Эллисон молча уставилась на него. Он усмехнулся.
— Ну как, твоя хорошенькая благоразумная головка еще не закружилась? Разумеется, все текущие расходы, твои и Крея, уже оплачены. А эти деньги предназначены на одежду, поездки, причем не связанные с официальными обязанностями при дворе, с личными подарками членам семьи.
У Эллисон перехватило дыхание.
— Конечно, ты собираешься все это раздать, чтобы успокоить свою совесть? Не так ли? — Намек на улыбку чуть смягчил твердую линию его губ.
— Ну, не все, — сказала она, продолжая вырываться, но уже с меньшей энергией. Глаза у него на самом деле неотразимые. Буквально опьяняют. — Маме с папой давно пора перекрыть крышу на доме во Флориде. И, наверное, совсем неплохо будет купить парочку новых платьев! — И на этот раз не в отделе уцененных товаров, грустно подумала она про себя, вспоминая унизительные походы в дешевые магазины и на распродажи.
— Прекрасно, — пробормотал Якоб. Его губы опять скользнули по ее губам, потом переместились к шее.
Она крепко зажмурила глаза и напряглась.
— Не надо, Якоб, не могу... не хочу...
— Я тоже не хочу, — проговорил он. — Но мне кажется, это сильнее и тебя, и меня. Когда мы с тобой одни, мы словно бы части одного целого, и лишь по чистой случайности между нами оказалось слишком много воздуха. И меня тянет приблизиться к тебе так, чтобы между нами не оставалось ничего.
Она почувствовала, как к глазам подступают слезы.
— Не говори таких вещей!
— Почему?
— Потому что... — Она не хотела открывать ему все, что было у нее на сердце. Он найдет, как воспользоваться ее уязвимостью. Разве он не ушел тогда от нее, как только понял, что она в него влюбилась?
— Потому что, по-твоему, — попробовал отгадать он, — я говорил то же самое другим женщинам, с которыми спал?
Не так далеко от истины! Она молча кивнула, онемев от перехватившего горло спазма.
— Поверь, я никогда не говорил другой женщине того, что сказал сейчас тебе. И никогда не говорил женщине, что люблю ее.
— Ты и мне никогда не говорил, что любишь...
— Да. — Глаза Якоба потемнели, так что не стало видно зрачков. Он крепко сплел руки у нее на талии. — И не скажу этих слов, пока не буду уверен, что это правда, пока не удостоверюсь, что и моя избранница чувствует ко мне то же самое.
— А если такое время никогда не наступит?
— Буду по крайней мере знать, что никого не обманул. Я никогда не лгал, чтобы затащить женщину в постель. Я никогда не лгал тебе, Элли, — просто не говорил о себе всего.
— Это ничем не лучше лжи, — упрямо сказала она.
— Ошибаешься! Ложь — это совсем другое. Ложь обкрадывает душу. — Его пальцы двигались вверх и вниз по ее спине, легко скользили по лопаткам, словно уговаривая Эллисон расслабиться. — Я не буду лгать тебе. Просто не могу сказать всего — пока не могу.
— Неужели у тебя и сейчас есть от меня тайны?
— Да, у меня есть тайны. Не только от тебя одной. Надеюсь, что в один прекрасный день все изменится. Но пока я должен молчать, а ты должна верить, что я выполню свои обещания.
— Верить тебе? — Она не отводила от него глаз. Неужели он так быстро все забыл? — Ты же бросил меня и нашего ребенка, причем дважды, и еще хочешь, чтобы я тебе верила?
Он поморщился, по лицу пробежала тень боли.
— Да, хочу! У тебя нет выбора. Я тебе нужен.
— Нет, не нужен! — сказала она с вызовом.
Он покачал головой и снова поцеловал ее — нежно, обольщающе.
— Мы все это уже обсуждали. И ты знаешь, что это не так. — Его губы опять на миг прижались к ее губам. — Носи мое кольцо. Будь моей женой, — прошептал он.
— Якоб, я... — Сосредоточиться и вести себя разумно было трудно.
— Я хочу тебя, Элли! Так сильно, как никогда еще не хотел никакую другую женщину. Клянусь Богом, это правда!
— Как, по-твоему, я могу поверить мужчине с твоей репутацией? — спросила она, чувствуя, что уже не так боится. — Диана показывала мне журналы... фотографии...
— Моих прежних подружек? — Его глаза озорно заблестели. — Не стану отрицать, что встречался с несколькими выдающимися женщинами. Но никто из них не может сравниться с тобой, милая моя Элли! Ни одна из них не обладает твоей душой, твоей щедростью, твоей прелестью...
Руки Якоба передвинулись у нее по спине, скользнули под мышки. Большими пальцами он стал гладить сбоку ее груди сквозь ткань платья, а его горячие твердые губы приблизились к ее губам. Она почувствовала, как жар обволакивает ее целиком и она увядает, словно цветок, выставленный под жгучие лучи солнца и лишенный воды. Я пропала, отрешенно подумала Эллисон, совсем пропала.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Это ведь твоя брачная ночь, шептал ей внутренний голос. Ночь, о которой ты мечтала... Но вот она пришла, и все оказалось не так...
Сидя на кровати в объятиях Якоба, Эллисон слабо покачивалась. Его руки ласкали ее тело, и она чувствовала, что бессильна остановить его... да и не хочет останавливать. Все, что он делал, было чудесно! Но голос все еще преследовал ее.
Возможно, она поступила неосмотрительно, позволив Якобу и его отцу использовать ее. Но если Якоб интересуется лишь тем, как расчистить себе дорогу в будущее, то зачем он ее сейчас обнимает? Зачем так нежно целует, шепча на ухо такие слова, от которых замирает сердце? Ведь это совсем не обязательно. Все равно никто не узнает, был ли принц близок с женой. Наверняка, печально думала она, он просто пользуется случаем. Спать с женщинами для него не более чем приятное развлечение.