Этот вопрос был для нее как гром среди ясного неба, но она точно знала, о чем он спрашивал.

У нее было множество ответов на этот вопрос. Не было лучшего. Например, он был единственным, кого она могла бы терпеть. Она увидела, что он мог взять то, что хотел, даже в таком месте, как это.

Но был только один ответ, который имел значение, так что она сказала ему правду.

— Ты здесь самый сильный.

Рианна очнулась, когда все освещение в Трюме включилось.

Моргая, она пыталась приспособиться к внезапному яркому свету, чувствуя острую боль между ног и липкость, потому что не помылась после того, как Каин кончил в нее два раза.

Она чувствовала себя слабой, изнуренной, а в ее животе было ощущение, будто там находились тяжелые камни.

Ну, по крайней мере, она была жива. И здорова.

Когда у нее, по сути, не было ни единого шанса.

Каин тоже еще был в постели, но его глаза были открыты, и он пристально разглядывал потолок. Его руки были скрещены за головой, а одеяло было обернуто вокруг его живота.

Она не могла поверить, что трахалась с ним. Дважды. И даже кончила во второй раз.

Она думала что-то сказать, что-то банальное, чтобы нарушить молчание, но заставила себя промолчать. Он не выглядел разговорчивым, и последнее, что она хотела, — это злить его.

Через несколько минут мужчина взглянул на нее и удержал ее взгляд.

Он так ничего и не сказал, и Рианна начала нервничать по поводу затянувшегося молчания.

«Он собирается сказать, что уже насытился мной?»

Это, конечно, не было лучшим сексом во всем мире, но как только она разогрелась бы, то смогла бы быть лучше. Он мог хотя бы дать ей еще один шанс.

Девушка на самом деле ахнула, когда он, наконец, двинулся, — независимо оттого, что сейчас произойдет, она могла справиться с любым кризисом — но он просто зашагал в ванную.

Когда она услышала внезапный рев снаружи, то села на кровати, а ее сердце бешено заколотилось в ужасе. Это звучало как бунт. Она слышала тревожные звуки всю ночь — грубые голоса, ворчание и крики, вызванные Бог знает чем, — но не было ничего подобного этому.

Каин вышел из ванной и заметил ее застывшую позу.

— Время приема пищи, — пояснил он резковато. — Это не выглядит красиво.

После того как он быстро помыл лицо и руки в раковине, он встряхнулся как пес и продолжил:

— Я вернусь. Ты захочешь остаться здесь.

Рианна не ела последние двадцать четыре часа и, наверное, скоро ослабнет от голода. Но звук безумия, вызванного подачей еды, был как у диких кошек, которые боролись за тушу, и это удержало ее от жалоб на его план.

— Можешь... можешь ли ты меня запереть?

— Конечно. Что-то еще?

Она покраснела от его нетерпеливого ответа и больше ничего не сказала, когда он взял большую миску, бутылку и ложку со стола, отпер решетчатую дверь, вышел и снова запер ее за собой. Должно быть, был только один ключ, который он всегда держал у себя.

Она воспользовалась ванной комнатой после того, как он ушел, и была рада, что не увидела наблюдателей, крадущихся за пределами решетки, чтобы поглазеть на нее или запугать. Время приема пищи привлекло всеобщее внимание.

Каин вернулся менее чем через десять минут. У него в руках были большая чаша, наполненная чем-то, что пахло тушеным мясом, кусок хлеба и две бутылки. Должно быть, он нашел еще одну.

Он кинул ей одну из бутылок, которую она поймала, с благодарностью глотая воду.

Но было бы неплохо, если бы он принес ей и немного еды.

Она и не думала жаловаться, опасаясь раздражать его еще больше, но он должен был ее кормить, если, в конце концов, хотел сохранить ей жизнь, чтобы трахать.

Мужчина поставил миску и положил хлеб на стол, а затем поставил то, что было засунуто под мышкой.

Это была еще одна чаша. Поменьше и пустая.

Рианна следила, как он несколько раз зачерпнул ложкой немного рагу из большой миски и положил в пустую.

— Сколько ты хочешь?

Почти онемевшая от удивления и облегчения Рианна все-таки ответила:

— Этого достаточно. Спасибо.

Он передал ей рагу и отломил половину хлеба для нее. У него также была дополнительная ложка. Она предположила, что он, должно быть, забрал ее у других заключенных.

Девушка ела с жадностью. Еда не была хорошей — рагу было густым и мягким, а хлеб был сухим — но она была слишком голодна, чтобы переживать об этом.

Когда она поскребла дно чаши, Каин уже закончил. Он недоуменно поднял одну бровь и спросил:

— Ты хочешь еще?

Разгульные звуки снаружи стихали.

— Похоже, больше еды нет.

— Я могу достать еще.

Было что-то опасное, почти зверское в том, как он сказал эти слова. Рианна сглотнула.

— Все хорошо. Спасибо.

Не желая быть бесполезной, она встала с кровати и пошла мыть миски и ложки.

Каин ничего не сказал. Вместо этого он сделал несколько растяжек, а затем начал подтягиваться на одной из горизонтальных решёток клетки.

Она наблюдала, как он делал продолжительные тренировки — подтягивания, приседания, отжимания и ряд других укрепляющих упражнений.

Его тело было великолепным. Отточено плотным и мощным, как у скаковой лошади, но все еще изящным, без непривлекательных, чрезмерно развитых мышц, какие она видела у несколько мужчин в тюрьме.

Он был жестким и сильным, и из-за этого казался более опасным.

Девушка натянула рубашку на лифчик и поправила кровать, но потом задумалась, что еще ей сделать.

Каин никак не мог помочь в этом вопросе. Когда он закончил свою тренировку, он открыл дверь и сказал:

— Я вернусь.

Затем он запер ее за собой.

Она увидела, как мужчина побежал, и подумала, что, может быть, он бегает вокруг Трюма каждое утро для кардиотренировки.

Или для чего-то еще.

Это было хорошо для него. Иметь какое-либо занятие.

Она же не знала, чем ей заняться.

Наконец, Рианна переместилась в дальний угол клетки и немного побегала на месте. Затем сделала несколько прыжков и еще немного позанималась йогой.

Когда она наклонилась, потянувшись вниз руками к полу, то услышала голоса позади нее.

Девушка начала привыкать к постоянному шуму Трюма, забывала о смутном бормотании, но эти голоса были рядом.

И она могла четко слышать сказанное.

— Посмотри на эту задницу. Глядя на нее, мне хочется так присунуть ей, пока она не охрипнет.

— Я бы заставил ее кричать всю ночь.

Рианна дернулась, резко встала, повернулась назад и увидела Гадюку, стоящим с другим заключенным. Они стояли прямо за решеткой, наблюдая за ней.

И из-за их оскорбительных, унизительных выражений она вдруг почувствовала себя плохо.

Девушка не собиралась показывать им, что они задели ее. Посмотрев холодным взглядом, она бросила в ответ:

— Отъ*битесь.

Гадюка злобно фыркнул.

— Эта стерва хочет начать драку.

— Можно подумать, что шлюха будет знать свое место.

— Она знает свое место. На спине с раздвинутыми ногами.

Зрение Рианны затуманилось. Она не была избалованной и знала, как вести себя в большинстве ситуаций. Она провела свои подростковые годы, в основном, независимо, так как бабушка не опекала чрезмерно и не давила на нее, поэтому девушка полагала, что была сильнее, чем многие женщины.

Но она никогда не сталкивалась с таким грубым, оскорбительным отношением. Ее щеки горели от гнева и унижения, и из-за этого она повернулась к ним спиной.

Это было ошибкой.

Второй человек стал донимать ее с грубым смехом.

— Похоже, она предпочитает сзади. Обожаю эту задницу.

Рианна знала, что не должна была поворачиваться назад, но не могла больше этого выносить. Ее ответ только поощрил бы их к словесному нападению, а она была как в ловушке в этой камере, не имея шанса уйти от них.

Она выдерживала их продолжающиеся гадости так долго, как могла, но все становилось хуже и хуже.