Хелен налила чай и поставила чашку Майкла с кусочком кекса на тумбочку у его кровати.

— Как вы себя чувствуете?

— Морально или физически?

— Думаю, вам стоит просто-напросто запастись терпением.

— Неужели я похож на искусанного пчелами медведя? — усмехнулся он.

— Гмм… Такой же раздраженный, разочарованный…

— И отвратительно беспомощный, — закончил он.

— Но все же вам немного лучше?

— Спасибо, Хелен, вашими молитвами я действительно немного начинаю походить на человека.

— Отлично. Кстати, сегодня пришли результаты ваших анализов — у вас и правда был самый обыкновенный грипп. Еще я от вашего имени пригрозила авиакомпании, что стану звонить им каждый час, пока проблема не разрешится.

— И что вам на это ответили? — вскинул он темную бровь.

— Кажется, больше всего им хотелось предложить мне бесплатный перелет в любую другую страну.

Майкл засмеялся.

— Во всяком случае, они поняли, что от меня не отделаешься пустыми фразами типа: «Мы контролируем ситуацию, миссис Чесмен». Я… назвалась вашей женой.

Он приподнял уже обе брови и сказал:

— Вы — чудо, Хелен. Как поживает Клаус? Вы ничего о нем не рассказываете.

— Он старается вести себя тихо, чтобы не тревожить вас. Я решила, что разумнее вам пока не общаться.

— И правильно. Он, кажется, переболел в детстве всевозможными детскими болезнями.

Майкл допил чай, оперся локтем на подушку и задумчиво взглянул на Хелен. Она не успела снять форму — белую блузку с темно-синей отделкой и прямую темно-синюю юбку. Одежду дополняли чулки, синие туфли на низком каблуке, к воротнику была приколота карточка с именем. Она выглядела деловито-элегантной.

— Вы приобрели опыт сиделки, ухаживая за Клаусом?

— Какой там опыт, — улыбнулась Хелен. — Я всего лишь перестелила вам постель и принесла свежую пижаму.

— Вы меня кормили, оберегали мой покой, поили меня питательными отварами и горячим чаем с лимоном, и все время оставались спокойной и терпеливой.

Хелен немного помолчала.

— Если я чему-то и научилась, пока Клаус был маленький, так это тому, что быть спокойной и терпеливой проще.

Он шевельнулся на кровати.

— Завтра я непременно встану на ноги.

— Я знаю, что это дерзко с моей стороны советовать вам, врачу, но постарайтесь ни о чем не беспокоиться.

— Мне скучно, — сказал он.

— Если хотите, я принесу вам книг…

— И одиноко.

Их взгляды встретились.

— А… хорошо, — сказала Хелен, быстро принимая решение. — Я сейчас доделываю очередного змея, так что после ужина, если вы чувствуете себя в состоянии подняться, можете мне помочь. Обычно это делает Клаус, но сегодня он ночует у приятеля.

— С превеликим удовольствием. А что сегодня на ужин?

— Вот это добрый знак! — смеясь, сказала Хелен.

Когда она ушла готовить ужин, Майкл поймал себя на том, что обдумывает сразу несколько проблем. Например: дом этот принадлежит ему, но сейчас он практически стал домом Хелен. Ее личность наложила на него свой неповторимый отпечаток. Она поддерживает в нем порядок, ведет хозяйство. И дом, и сад процветают, хотя она практически ничего в них не изменила.

С какой стороны это характеризует Хелен как человека, как женщину? Она с такой настороженностью отнеслась к его предложению помочь ей, но так и осталась жить здесь…

Ужин был простым, но красиво сервированным и вкусным. Жареная атлантическая семга, картофельное пюре и китайский салат с черными маслинами, приправленный мелко накрошенным испанским луком. Потом Майкл перебрался вслед за Хелен на террасу, куда она поставила рабочий стол и перенесла все необходимое для изготовления бумажных змеев. Там он понял, что это занятие требует гораздо больше мастерства, чем ему представлялось. А когда Хелен рассказала, сколько выручает за свои работы, сколько покупателей обращаются к ней повторно, он понял также, что этот вид заработка оказался более прибыльным, чем он предполагал.

Майкл наблюдал, как она аккуратно делает замеры, склеивает края, обтесывает планки. Хелен надела поверх желтого платья большой фартук, а волосы перехватила на затылке заколкой, открыв стройную шейку с прилипшими к ней влажными завитками — вечер был душным и теплым.

Майкл поинтересовался, где она научилась своему искусству. Хелен взглянула на него, и в ее глазах вспыхнули золотистые искорки, но тут же в этих выразительных глазах промелькнула тень.

— Меня научил отец. Мы часто запускали змеев.

— Это счастливые для вас воспоминания, Хелен?

— Я, кажется, рассказывала вам, что моя мама умерла, когда мне едва исполнилось десять лет. А с мачехой мы были абсолютно разными людьми. Только когда родился Клаус, я поняла, почему она так ревниво относилась к нашим с папой занятиям… Она не могла иметь собственных детей.

Хелен некоторое время молчала, вглядываясь в прошлое. Затем встряхнула головой, и ее проворные пальчики вновь принялись за работу. Да, подумал Майкл, это отчасти объясняет ее неуверенность в себе, болезненную чувствительность…

— Расскажите о вашей работе, — попросил он и увидел, как ее лицо прояснилось. Хелен увлеченно принялась рассказывать, как ей удается помогать детям, страдающим заиканием, и некоторое время они обсуждали эту тему, как профессионалы. Он сказал: — Вы явно прирожденный воспитатель, Хелен.

Она метнула на него взгляд из-под опущенных ресниц.

— Мне кажется, это можно сказать и о вас, Майкл.

— Почему вы так считаете? — пожал он плечами.

— Клаус с первого взгляда почувствовал к вам доверие. Если учесть, что он принял вас за моего очередного знакомого… — Она сморщилась. — Вы просто сотворили чудо.

Он с усмешкой посмотрел на нее.

— Я всегда считал, что работа с детьми или крайне благодарное, или, наоборот, жутко мучительное занятие.

Поблагодарив Хелен за приятный вечер, он вскоре удалился в свою спальню. Его тронуло то, что постель была заново перестелена, а на тумбочке стоял графин с соком.

В один из последующих дней Хелен приготовила себе чай и спустилась на террасу. Майкл сидел дома уже неделю и стабильно поправлялся, и она начала размышлять о том, что будет дальше. Но неделя выдалась такой утомительной, что Хелен, откинув голову на спинку кресла, только и могла, что думать о том, какой чудесный месяц октябрь в Калифорнии. Джакаранда в дальнем конце сада стояла в полном цвету, африканское тюльпанное дерево у дорожки медленно роняло в траву свои алые лепестки, а живую изгородь из кустов гибискуса вокруг бассейна сплошь усыпали бутоны. Правда, сейчас в темноте нельзя было любоваться красочным зрелищем, но лиловые цветы на кустарнике «вчера, сегодня, завтра», который она своими руками посадила у террасы, наполняли вечерний воздух сладостным благоуханием.

Майкл в холле в очередной раз разговаривал по телефону, убеждая чиновников авиакомпании активнее заняться розысками его пропавшего саквояжа. Хелен скинула туфли и загляделась на хрустальную голубую воду бассейна, освещенную подводными фонариками. Неожиданно она ощутила рядом его присутствие.

— Садитесь, — пригласила Хелен, не поворачивая головы. — Налить вам чаю?

— Спасибо, нет. — Он сел и устало сжал руки коленями.

Хелен подобрала под себя босые ноги.

— Есть что-нибудь новое?

— Ничего. Нужная нам пассажирка еще не вернулась домой по адресу, указанному в их списке. Но, благодаря вам, они названивают ей каждый день.

— Думаю, большего от них требовать уже невозможно.

— Увы. — Он с непонятным выражением уставился на свои руки, потом повел плечами и заглянул ей в глаза.

— Так что вы думаете, Хелен?

Хелен не стала притворяться, что не поняла вопроса.

— О нас с вами? Но я еще не знаю, что вы предлагаете, — медленно выговорила она.

— Сохранять статус-кво до поры до времени.

— Майкл, это очень непросто.

— Не вижу, почему.

Она бросила на него иронический взгляд.