вы управитесь сами, и есть еще Линдаль ... и у меня свидание. — Александр спрятал

улыбку.

— Вот сукин сын, — выругался Диего. — Кто?

— Кристина.

— Твою мать, — воскликнул Диего. — Ну и кто потерял свои угрызения совести

сейчас?

— Я просто поприветствую ее в компании Диего. Внизу.

Диего смотрел на него черным взглядом, выглядя мрачней тучи.

— Однажды мой друг ты упадешь со своего пьедестала, и я надеюсь оказаться

поблизости что бы увидеть это.

— Я упал с того пьедестала десять лет назад, Диего. Захария спас мою задницу и дал

мне второй шанс. У меня нет намерения профукать его. А теперь пойдите и вытащите

задницу Линдаля из того пекла, в которое он угодил, а не желай мне горя. У меня дела.

Захария улыбнулся, придерживая дверь открытой для Диего.

— Ты учишься, малыш, — сказал он Александру. Затем исчез.

Александр улыбаясь, перезарядил свои ножи и направился к двери. Пожелав Кристине

спокойной ночи, подтвердил свои договоренности. Она была красивая в розовом и

белом, но Алекс никогда не позволил бы Диего узнать, что девушка оставила его

совершенно равнодушным.

Он хотел сбежать по пожарной лестнице в холл и избежать переполненного лифта. В

это время суток дожидаться его можно было вечность. Спуск по лестнице не утомил

бы его, ни в малейшей степени. Но это могло привлечь к нему внимание. Поэтому,

Алекс терпеливо дождался лифта, загрузился в него наравне с дюжиной других людей, сдвинулся в сторону, освобождая место жаждущим спуститься вниз.

Лифт остановился на следующем этаже, выгрузив большинство попутчиков, и

пополнился новыми пассажирами, а затем животный инстинкт скрутил его

внутренности в узел, поднимая волосы на затылке дыбом.

За ним наблюдали.

Его сердце загрохотало.

Он не сделал ни одного резкого движения. Вместо этого, пока люди находились в

лифте, он повернулся, так что его спина была прижата к боковой стенке кабины,

позволяя ему, приподняв голову оглядеть всех кто находился в лифе.

Он поднял голову и осмотрелся.

Она стояла у другой стены лифта, почти полностью закрытая спинами пассажиров,

потому что ее рост едва ли достигал пяти футов.

Миа. Шамира Мендес из Сан — Диего, Калифорния.

Его первой мучительной мыслью было, «Ты так чертовски красива Миа».

Тогда чертова реальность ударила его в грудь. Миа в шоке рассматривала его. Она

думала, что он умер десять лет назад, в Сан-Диего.

И теперь она смотрела на него со слезами на глазах и все, о чем он мог думать только

о том, что его член затвердел и сердцебиение усилилось, и как же сильно он хотел

взять ее там, где он остановился в прошлый раз... склонив над кухонной стойкой, раздвигая своим членом влажные складочки, заставляя ее выкрикивать его имя.

— Вы в порядке, сэр?

Он оторвал взгляд от Мии.

— Простите? — сказал он хрипло. И сердито посмотрел на седую леди рядом с ним.

— Вам трудно дышать, — сказала она. — У вас клаустрофобия?

Все смотрели на него сейчас. Стать центром внимания, хреново для вампира. Зак

вдолбил эту истину в него с самого перерождения. Сивет была еще более строга в

этом, теперь вампиры ассимилировались в человеческом обществе. Он сглотнул.

— Я в порядке, — сказал он.

Но он не был в порядке. Он посмотрел на Мию. Она все еще не сводила с него взгляда.

Она узнала его. У Алекса не было ни единого шанса это опровергнуть. Нет выхода.

Нет никакого чертового блефа, который он мог бы использовать, чтобы обмануть ее.

Знание блестело в ее глазах.

— Дайте ему немного места, пожалуйста, — сказала она. — Люди, отойдите немного.

Она подходила все ближе, взяв на себя ответственность.

Все они сдвинулись в сторону очистив около восемнадцати дюймов. Миа шагнула

между ними и оказалась рядом с ним.

— Сделай глубокий вдох, — сказала она низким голосом.

Он не мог оторвать взгляд от ее лица. Слезы в ее глазах, объединяясь, одна за другой

стекали по щеке. Одной каплей. Но она не стирала ее, не подавала каких-либо

признаков эмоций. Холодная, спокойная, полностью себя контролирующая.

— Мы приехали, — добавила она, говоря для других в лифте, поддерживая иллюзию

клаустрофобии, паники. Она знала, он никогда не страдал ничем подобным.

Когда двери открылись, остальные отступили, давая им выйти первыми. Она схватила

его за лацканы куртки, и потянула из лифта. Он позволил ей, несмотря на то что был

на полтора фута выше, весил почти на сто фунтов тяжелее ее. Но один ее аромат

вскружил ему голову и заставил его чувства слететь с катушек.

Что-то с ароматом ванили и грейпфрута ...? Он чувствовал, как клыки выдвинулись и

рот заполнился вампирской слюной, чтобы обезболить ее плоть, чтобы она не

почувствовала первый прокол его клыков. Его член пульсировал мучительной

необходимостью прижать ее к противоположной стене в фойе и бессмысленно

трахать.

Его дыхание участилось от этой дилеммы.

Ее руки лежали на его груди. Боже, он мог чувствовать жар ее рук. Вампир сглотнул.

— Ты должен быть мертв, — прошептала она.

Ни привет. Ни одной попытки, чтобы подтвердить, кто он. Она была уверена, что это

он, несмотря на прошедшие десять лет.

Он не мог позволить себе ответить ей, не мог позволить себе начать разговор. Вместо

этого, Алекс смотрел на нее, впитывая подробности. Мии было восемнадцать, когда

он оставил ее, и даже в этом возрасте она оказалась бесконечно опасной для его

сердца. Теперь она зрелая женщина и еще более опасная. Александр чувствовал это

своим сердцем, своим умом, своим членом.

Его тело реагировало на нее, как ядерный магнит. Ее темные волосы ниспадали до

лопаток, уложенные в каком -то загадочном стиле, челка закрывала одни глаз,

обрамляя высокую скулу и часть острого подбородка. Черные глаза, блестящие от

слез, обрамленные изогнутыми бровями, смотрели на Алекса, не позволяя ему

отрицать разоблачение.

И это не сработало бы. И губы ... полная, верхняя, как лук Купидона. Он мечтал о том, чтобы целовать эти губы и просыпался в поту в своей одинокой постели, в те годы

назад, когда еще мог потеть. Эти губы все еще выглядели сладкими, зубы за ними

белыми и манящими.

Миа была одета в платье. Он не мог описать его, кроме как сказать, что это было что-

то розовое и скрывало большую часть ее фигуры. И что это была за фигура. Даже в

восемнадцать лет она была потрясающей. Он жаждал ее. И через десять лет она мало

изменилась. Ее грудь не обвисла. Ее бедра не располнели. И ее талия была все еще

крошечной, как никогда. Именно эту крошечную талию он обхватывал руками, когда

наклонял Мию над стойкой ...

Он понял, что его сердце стучало в ушах. С ее ладошками на его груди, она должно

быть тоже это чувствовала.

Она нахмурилась, глядя на него.

— Ты не изменился, — произнесла она. — Совсем. — И она отступила, опустив руку.

Александр понял, она увидела, что он совсем не постарел. Это, одна из причин,

почему Захария и Диего настаивали, чтобы он переехал в Нью-Йорк, как только Зак

обратил его.

Миа сделала еще один шаг назад, и он мог видеть, как ее разум делает математические

подсчеты.

— Миа, — начал он, и остановился, мысленно проклиная себя. Он просто подтвердил

свою личность. До этого момента еще осталась возможность притвориться что она

неловко ошиблась. Это убило бы его, но это был бы выход из положения.

Сейчас этот шанс улетучился. Он закрыл глаза. Что за чертова катастрофа. Он снова

открыл глаза, и бросил на нее последний взгляд. Красивая Миа. Она начинает

понимать, что, что-то ужасно неправильно. Ужас проявляется на ее лице. Это

необходимо остановить, прежде чем она посмотрит на него, как на монстра, каким он